89 Прионы как возбудители инфекций Карлтон Гайдушек и Ширли Гласс 1967 год
13 января 1967 г. было опубликовано сообщение о том, что возбудитель смертельной болезни, поразившей людоедов форе, усиливается в организме каждого следующего поколения пациентов. Это было окончательное доказательство инфекционной природы заболевания, вызванного не микроорганизмом, не паразитом и не вирусом, а полезным белком, который по неведомой причине стал патогенным. Через 15 лет такие белки назовут прионами.
Открытие совершил американец Карлтон Гайдушек — детский инфекционист, командированный на Новую Гвинею для изучения эндемичных вирусных заболеваний. У народа форе, обитателей нагорья вдали от моря, Гайдушек увидел болезнь с поразительными клиническими проявлениями: человека трясет несколько месяцев, со временем он теряет способность стоять и дрожит сидя. Потом дрожь бьет уже лежачего, пока не наступит паралич и неминуемая смерть. Аборигены называли болезнь «куру» (ударение на первом слоге), что в переводе значит «дрожь».
Слева — вирусолог Даниел Карлтон Гайдушек (1923–2008). Справа — патрульный офицер, сопровождавший его в разъездах по области народа форе. 1959 г.
Эпидемия охватила нагорье, выбивая в первую очередь женщин и детей. К 1956 г. почти четверть женского населения на земле форе вымерла от этой дрожи. Народу форе грозило исчезновение. А это были довольно симпатичные люди, весьма дружелюбные. Правда, людоеды. На глазах у Гайдушека они готовили человеческое мясо и внутренности и поедали тела целиком, кроме костей и желчного пузыря.
Так они поступали со своими умершими прямо на поминках. Считалось, что ум и таланты усопшего перейдут к людям, которые питались его останками, а его дух встанет на защиту деревни. Форе очень гордились своей добротой и тем, что людоедство у них тоже доброе. Они приуныли, когда власти Австралии, которая тогда контролировала эту страну, запретили каннибализм. Но была надежда, что белые пришельцы научатся лечить проклятую трясучку.
Гайдушек поселился среди форе, на средства австралийского Департамента здравоохранения и свои сбережения открыл больницу и принялся изучать смертельную дрожь. Поскольку он лечил туземцев от сифилиса и дизентерии, ему позволялось все — даже вскрывать тела жертв куру и отсылать их органы на анализ в Америку.
Странная инфекция куру: антибиотики ее не берут вовсе. Ни температуры, ни воспаления. Возбудителя или хотя бы антител в крови и тканях не видать. Правда, один человек заметил кое-что необычное.
То был главный невропатолог Национального института нервных болезней США Игорь Клатцо (1916–2007). Родился он в Петербурге, по национальности поляк, при немцах был одним из командиров подпольной польской Армии Крайовой (АК) в Вильнюсе. Когда вместе с Красной армией аковцы выбили вермахт из Вильно, Клатцо снова оказался в подполье, теперь уже антисоветском. Уцелел потому, что готовил Нюрнбергский процесс, освидетельствуя поляков, угнанных в Германию на принудительные работы. И так толково это делал, что его заметил знаменитый немецкий невролог Оскар Фогт. Он взял Клатцо в ученики и показал ему свою уникальную коллекцию препаратов мозга. Там находились, например, срезы мозга Ленина, который Фогт изучал по просьбе советского правительства, разыскивая в мозге вождя революции признаки гениальности.
Ширли Гласс (родилась в 1932 г., фамилия во втором браке — Линденбаум) со своими ценнейшими информаторами — женщинами народа форе (1961)
Так вот, препарируя мозжечок женщины форе, похожий на губку из-за гибели нейронов, Клатцо вспомнил, что уже видел нечто подобное в коллекции Фогта: мозг умершего от редкой болезни Крейтцфельдта — Якоба. Сейчас она знаменита на весь мир как «коровье бешенство», а тогда было описано только 20 случаев. Клатцо послал препарат мозжечка форе на медицинскую выставку в Лондон. Там его заметил английский ветеринар Билл Хэдлоу и тут же написал, что эта губчатая энцефалопатия похожа на известную с 1732 г. скрейпи — болезнь овец, передающуюся козам. Хэдлоу предложил Гайдушеку заразить обезьян, покормив их мозгом умерших от куру людей. Гайдушек так и поступил с пятью шимпанзе. А также с десятками цыплят, мышей, крыс, морских свинок. Всё безрезультатно. Оставалось думать, что куру — наследственное заболевание.
Для проверки этой гипотезы из Австралии приехали антропологи, семья Гласс — Роберт и Ширли. Супруги нарисовали генеалогические древа больных и убедились, что не все они родственники. К тому же до 1910 г. люди не знали никакого куру. Когда супруги Гласс выяснили это, их брак стал распадаться прямо на глазах аборигенов. Молодые люди не выдержали испытания трудными бытовыми условиями в чужой среде. Женщины форе, видя, как страдает Ширли, прониклись к ней жалостью. Если Гайдушека туземцы боялись, считая великим колдуном, то миссис Гласс оказалась обычной, не очень счастливой девушкой. И это вызвало доверие.
Самая юная среди известных нам жертв болезни куру — четырехлетний мальчик из народа форе: он уже не способен устоять на ногах без помощи брата. С прекращением у форе людоедства это инфекционное заболевание исчезло. Его последний носитель умер в 2009 г. Фото из архива антрополога Майкла Альберса
Пошли откровенные разговоры. Рассказы о том, как было раньше, при каннибализме. Женщины объяснили, что мясо забирали себе взрослые мужчины, а остальным доставались мозг и внутренности. И самое важное: после запрета умерших порой все-таки ели тайком. Но в последние четыре года (1959–1963) ни одного случая не было. За это женщины ручались.
С тех пор случаев куру поубавилось и среди больных не стало маленьких детей. Выходит, дело все же в людоедстве — дрожь поражает тех, кому доставался мозг. Тут Гайдушека осенило: необязательно заражение происходит в желудке. Руками, которыми раскладывали сырые мозги по бамбуковым трубочкам, женщины потом чесались, терли свои глаза, царапины и укусы, ласкали детей.
Чтобы не гадать, кашицу из мозжечка умерших от куру ввели двум шимпанзе прямо в мозг. Ветеринар Хэдлоу предупредил, что инфекция может иметь длинный инкубационный период. Через 21 месяц у самки по имени Жоржетта обнаружились симптомы куру. Мозжечок Жоржетты вызвал болезнь у следующего поколения всего за год, к январю 1967-го. Настоящий пассаж, как в производстве вакцин. Но что же это за возбудитель?
Как-то раз, еще во времена каннибализма, Гайдушек пробрался на кухню людоедов и незаметно засунул максимальный термометр в бамбуковую трубочку, в которой томился на огне мозг умершего от куру. Прибор показал, что за все время приготовления температура не поднималась выше 95 градусов. Для гибели вируса хватило бы и 85, но возбудителю куру такая температура была нипочем.
Гайдушек смело предположил, что куру вызывает патогенная частица, невидимая в тогдашний электронный микроскоп. Мало того, он догадался, что возбудители скрейпи и «коровьего бешенства» — разновидности той же частицы. Ее выделили только в 1982 г. и дали ей название «прион». Это вариант «штатного» белка, производство которого запрограммировано в нашей хромосоме № 20. Он становится прионом, когда его молекула при том же химическом составе меняет свою форму.
Существует наследственная предрасположенность к куру, а у болезни Крейтцфельдта — Якоба имеется наследственная форма. Не какой-то хромосомный сбой, а настоящее инфекционное заболевание, которое передается от бабушки к внучке. В 1967 г. большинство не могло такого даже представить. Но Гайдушек совмещал храбрость с богатой фантазией. Недаром его любимым писателем был Гоголь и, живя среди каннибалов, он перед сном читал «Вечера на хуторе близ Диканьки».