73 УЗИ Карл Дуссик 1941 год

1 мая 1941 г. австрийский психиатр Карл Дуссик сообщил о своих опытах, показавших, что ультразвук можно использовать для диагностики. Это день рождения УЗИ.

Об ультразвуке знали давно, однако применение ему нашлось после того, как 7 мая 1915 г. германская подводная лодка потопила трансатлантический лайнер «Лузитания». Из 1962 пассажиров и членов экипажа выжило только 764. Немцы оправдывались тем, что в трюме парохода перевозили боеприпасы для их противника. С точки зрения военной логистики большая удача: торпеда ценой 25 тысяч франков уничтожила имущества на 30 миллионов.

Константин Васильевич Шиловский (1880–1958) — физик, политэмигрант, бежавший от охранки в 1906 г. и работавший в Париже, — подал французскому правительству проект эхолота. Проект приняли. Шиловский вместе с Полем Ланжевеном (1872–1946) за год сделал излучатель с приемником, способный засечь вражескую подводную лодку за несколько километров. По ходу дела отметили, что рыбы могут погибнуть от ультразвука, и почему-то решили, будто твердые тела его не пропускают.

УЗИ стало возможно, когда нашлись два человека — один открыл проницаемость твердых тел, а другой осмелился просветить ультразвуком свой собственный мозг.

^{Карл (слева) и Фридрих Дуссик в больнице Бад-Ишля погружают голову пациентки в емкость с водой для УЗИ (1946)}

Заблуждение развеял физик Сергей Соколов (1897–1957), который с детства привык не слушаться старших. Он был сыном небогатого крестьянина из села Кряжим Саратовской губернии. С семи лет вместе с родителями ходил пропалывать огород в ближайшем помещичьем имении. Полол плохо, предпочитая лежать на траве с книжкой. Отец за это наказывал, мать молча работала за двоих. Повинна во всем была бабушка Матрёна (мать отца), чьим любимцем был Сергей. Это она выучила ребенка читать и давала с собой книги. По настоянию бабушки любознательный мальчик окончил сначала церковно-приходскую школу, а потом интернат, откуда вышел дипломированным сельским учителем.

Педагогом не работал, потому что заинтересовался электричеством и поступил в Саратовское техническое училище. А оттуда в Гражданскую войну был призван собирать гальванические элементы для радистов Красной армии. Сергей стал комсомольцем и по рабоче-крестьянской квоте легко поступил в петроградский Электротехнический институт (ЭТИ, позднее ЛЭТИ).

Хотя институт освещали невиданные в России лампы дневного света, там не топили, как и во всем Петрограде. Хлеб студентам и преподавателям давали раз в день во время занятий. Зато комсомольская жизнь била ключом на собраниях, где студенты-«гегемоны» ругали студентов из дворян и интеллигенции. Соколов кричал едва ли не громче всех, однако нравились ему только однокурсницы из хороших семей. Одну из них, Валю Ларионову, он попросил объяснить непонятные вопросы электротехники. Закончилось свадьбой.

Привести в общежитие девушку, выросшую в отдельной квартире, было немыслимо. Чтобы снять комнату, Соколов нашел заработок — ходил по квартирам и делал электропроводку. А наладив электроснабжение бани, впервые почувствовал себя обеспеченным.

Когда молодожены въехали в съемную комнату на Каменноостровском, 73, оказалось, что в соседней квартире живет великий физик Леонид Мандельштам (1879–1944). Сергей попросился к нему в Центральную радиолабораторию. Мандельштам написал условия сложной задачи и дал на решение три дня. Соколов вышел на лестничную клетку, прямо на подоконнике решил и тут же вернулся. Ему сразу ответили: «Оформляйтесь».

Был у Мандельштама сотрудник, учившийся у Ланжевена. Ожидали, что он сумеет склеить из кристаллов кварца такой же излучатель ультразвука, как у французов. А сотрудник не сумел подобрать состав клея. Дело поручили Соколову. Тот долго колдовал, но справился. И начал играть: решил замерить, как быстро затухает ультразвук в твердом теле. На ветвях деревьев парка ЛЭТИ развесили до 800 метров проводов — ультразвук по ним прекрасно проходил. Затухал там, где в металле были раковины.

Тогда Соколову пришло в голову положить стальной лист на излучатель и залить сверху маслом. Проходящий через сталь ультразвук вызывает на поверхности масла рябь — везде, кроме как над пустотами в металле. Так возникло звуковидение.

В 1937 г. венский психиатр Карл Тео Дуссик (1908–1968) случайно прочел пересказ статьи Соколова. Дуссик наткнулся на реферат, перекладывая книги своего младшего брата Фридриха (1910–1988), начинающего физика. И подумал, что опухоли мозга тоже отличаются по свойствам от здоровых тканей, так что дефектоскопия должна их обнаружить. Но как подставить голову под луч, от которого дохнет рыба?

Психиатры того времени меньше других врачей боялись сильных воздействий на мозг. Тот же Дуссик был авторитетом в использовании инсулинового шока как средства от шизофрении: больного погружали в искусственную гипогликемическую кому (метод опасный и малоэффективный, впоследствии от него отказались). Почему бы не попробовать еще и ультразвук? Дуссик, преподававший на медицинском факультете Венского университета, заказал на соседнем физическом факультете испытательную установку вроде соколовского дефектоскопа. Пока ее строили, случился аншлюс: Австрию присоединила нацистская Германия.

Порядки в университете установились фашистские. Сразу вспомнили, что отец Дуссика, зубной врач из Чехии, — «расово неполноценный славянин», и Карл Тео вылетел со своей профессорской должности. Обиделся, уехал из Третьего рейха в США, где психиатры Венской школы весьма ценились. Но ненадолго.

Во-первых, дома остался младший брат Фридрих Дуссик, который тоже потерял работу. Только защитил диссертацию о константе распада тория, как нацисты закрыли для «расово неполноценных» всякую тематику по ядерной энергии. Но и выпускать не хотели, так что Фридрих лишился средств к существованию.

Во-вторых, от расовых репрессий бежало две трети венских врачей. Докторам теперь в Вене платили щедро, как в Штатах. И если евреев дома ждал концлагерь, то славян — вне стен университета, конечно, — еще готовы были потерпеть. Их звали назад. Карл Дуссик вернулся и стал заведующим Венской неврологической клиникой (после войны это место займет знаменитый психиатр Виктор Франкл).

В своем отделении Дуссик довел до конца задуманный опыт: подставил свой висок под ультразвук частотой 1,5 МГц — и приемник у другого виска зафиксировал ультразвуковой луч, хотя и несколько рассеянный и ослабленный. В ходе опыта Карл Дуссик не ощутил ровным счетом ничего.

Теперь они вместе с братом собрались заработать, выпуская установки для лечения ультразвуком ревматизма, и надеялись получить еще заказ на диагностический прибор. 1 мая 1941 г. Дуссик написал для медицинского журнала статью о своих экспериментах. А когда материал сдали в набор, уже шла война с Советским Союзом и автор значился как «фюрер санитарного подразделения люфтваффе». «Фюрером» он стал не по своей воле: ВВС несли на Востоке потери, в берлинском госпитале для летчиков требовались неврологи, и Дуссика призвали в армию.

^{Сергей Яковлевич Соколов (1897–1957), советский физик, создатель звуковидения. Фото 1940 г.}

Любопытно, что в статье, вышедшей, когда немцы стояли под Москвой, упоминается Соколов. Который как раз в это время поставлял «фюреру» Дуссику пациентов, поскольку на токарном станке в лаборатории ЛЭТИ вытачивал стаканы для зенитных снарядов.

В 1941-м Соколов несколько часов пролежал на Кировском мосту, пока шел обстрел. Затем его как ценного специалиста эвакуировали в Горький. В 1943-м берлинский госпиталь люфтваффе разбомбили, и Дуссика вместе с пациентами отправили в глубокий тыл на курорт Бад-Ишль в больницу Кайзеркроне. После войны там некоторое время был американский военный госпиталь, а затем государственная больница, где в 1946 г. братья Дуссик вернулись к своим опытам.

Голову пациента погружали в ванну с водой, высовывался только нос. Затем сканировали в двух плоскостях, передвигая датчик. Приемник с другой стороны головы улавливал измененный ультразвук, перепады мощности которого меняли яркость свечения электрической лампочки. Эти изменения фиксировала фотобумага на вращающемся барабане. Так состоялось первое в истории ультразвуковое сканирование человеческого тела. Карл Дуссик провел его на себе летом 1946 г. Там, где на снимке должны были находиться заполненные ликвором желудочки, действительно помещалось темное пятно.

Братья обрадовались и просветили мозг 34-летней пациентки, которая с трех лет страдала эпилептическими припадками. В теменной доле зафиксировали странное крестовидное затемнение. Заведующий хирургическим отделением доктор Крюгер выполнил операцию и обнаружил плоскую опухоль — астроцитому, которую не могли выявить ни ангиография, ни ЭЭГ. Больная полностью выздоровела.

После 300 опытов с УЗИ, которое Дуссик назвал «гиперфонографией», в 1947 г. вышло сообщение с резюме на трех языках. В Бад-Ишль прибыли американские военные врачи из штаба оккупационных войск. Опыт переделали в США. Оказалось, что темные пятна при таком сканировании возникают не из-за опухолей, а оттого, что кости черепа везде имеют разную толщину и поглощают звуковые колебания неравномерно. «Патологическая картина» и «тени желудочков» наблюдались даже на пустом черепе, без всякого мозга.

Зато отраженный ультразвук давал весьма ценные результаты. Опухоли действительно отражают звуковые волны сильнее здоровых тканей. Но установки были необычайно громоздкими: чтобы звуковая волна не терялась в воздухе, пациент погружался в ванну с водой, держа в руках огромный излучатель.

Знакомый всем посетителям кабинета УЗИ датчик-трансдьюсер создал тот же Соколов. Задумывалось это устройство как ультразвуковой микроскоп размером с ручной фонарик. В 1955 г. на конгрессе в Брюсселе изобретатель так объяснил его устройство: «Узкий пучок ультразвуковых лучей, испускаемых пьезоэлектрической кварцевой пластинкой, “освещает” рассматриваемый предмет. Рассеянные предметом лучи проходят через акустическую линзу, собираются ею и попадают на приемную пластинку…»

К тому времени Соколов, необычайно удачливый в науке, чувствовал себя плохо. Внедрив контроль качества на оборонных заводах, он из ученого стал администратором, все время которого уходило на то, чтобы доставать, добывать и выбивать. Министры ненавидели Соколова, потому что его дефектоскопы выявляли много брака и мешали выполнять план.

Когда неприятности подорвали здоровье Сергея Яковлевича, он обратил внимание на медицину. Сначала сконструировал ультразвуковой небулайзер — распылитель для ввода лекарств в носоглотку больных астмой. Потом задумал трансдьюсер и рвался доложить о нем в Брюсселе, хотя врачи запретили ему лететь самолетом, пугая острой сердечной недостаточностью. Тем не менее Соколов слетал, вернулся очень довольный — и немедленно попал в больницу. Он и там проводил совещания своей кафедры, приговаривая: «Так много дел, а я лежу. Вот поправлюсь, стану помогать медикам, я уже кое-что придумал!»

Не в силах вынести больничный режим, Соколов отпросился домой. Врачи давали ему всего несколько дней, но он прожил еще полгода, пока 20 мая 1957 г. не умер от остановки сердца. Ожидая машину, которая должна была везти его в лабораторию.

ОБСУЖДЕНИЕ В ГРУППЕ

Олександр Риков: Паровоз изобрел Черепанов, автомат АК — Калашников, первую советскую баллистическую ракету — Королёв, первую советскую атомную бомбу — Курчатов.

Ответ: Вы приводите случаи, когда отечественные специалисты либо копировали западную технику, либо создавали ее при прямом участии западных коллег. Это не про Соколова. Если открыть немецкий журнал[10], то там сказано, что Соколов первым применил ультразвуковую дефектоскопию на практике. Напечатано в 1942 г., когда признавать советские достижения в чем бы то ни было немцы избегали. А тут им деваться было некуда: к тому времени Соколов оформил германский, французский и американский патенты на дефектоскоп.

Олександр Риков: Спасибо за информацию.

Ответ: Примечательно, что госпропаганда, орущая, будто мы все на свете изобрели и «можем повторить», обходит стороной тех русских ученых, чей приоритет никем за границей не оспаривается. Из наших героев так вышло с Коротковым и Соколовым. Ни в Петербурге, ни на малой родине того и другого — соответственно в Курске и Саратове — нет улиц Короткова и Соколова. Украинские пользователи сообщают, что там в отношении великих земляков было так же, но положение меняется. С 2016 г. есть в Бердянске улица Хавкина. В Одессе тоже есть, только это переулок, где и асфальт не везде. Умолчание о настоящих первооткрывателях объясняется, видимо, тем, что начальство не заказывало Короткову измерить нижнее давление, а Соколову — собрать дефектоскоп. Пропаганда внушает населению, что все хорошее на свете совершается по приказу свыше. Если же мы пороха не выдумали, то лишь потому, что нам это не было поручено.