Часть 3. Трудно быть здоровыми на больной планете

Белые медведи живут вдалеке от цивилизации. Бескрайние ледяные просторы не подходят для застройки. И тем не менее именно белые медведи больше других животных заражены ядовитыми химикатами — в такой степени, что это угрожает их иммунной системе и способности к размножению.

Чем питаются белые медведи? Тюленями и крупной рыбой, а те в свою очередь едят рыб поменьше. Рыбы поменьше едят рыбью мелочь, планктон и морские водоросли.

Все загрязняющие вещества, которые мы сливаем в реки, в конечном счете оказываются в море. Многие из них устойчивы (то есть они не разлагаются со временем). Годами они путешествуют по планете, заражая животных, которые невольно заглатывают их. Ученые называют эти вещества жирорастворимыми, поэтому их можно обнаружить в жире животных. Сначала они проникают в жир небольших рыб, затем в жир больших рыб, а после этого переходят в тела животных, питающихся крупной рыбой. Чем выше звено в пищевой цепи, тем больше оно подвержено воздействию всевозможных СОЗ — стойких органических загрязнителей (76). Белый медведь находится на вершине пищевой цепи, которая загрязнена от начала до конца. Он неизбежно подвергается воздействию увеличивающейся концентрации загрязняющих веществ в окружающей среде.

Есть и другое млекопитающее, находящееся на вершине своей пищевой цепи. Среда обитания этого млекопитающего защищена гораздо хуже, чем у белых медведей. Я говорю о человеке.

Даниэль Ришар (Daniel Richard), президент французской секции самой большой международной организации, работающей в области защиты окружающей среды, Всемирного фонда дикой природы (WWF), страстно любит природу. В течение двенадцати лет он жил в Камарге, на границе хорошо охраняемого заповедника. Когда в 2004 году европейское отделение WWF предприняло необычную кампанию по измерению содержания токсических веществ в организме людей, он стал одним из добровольцев. Ришар был поражен, обнаружив, что в его организме имеется почти половина тестируемых вредных веществ (42 из 109), почти столько же, сколько у белых медведей. Почему? «Потому что я ем мясо», — сказал Ришар. В этом же исследовательском проекте принимали участие тридцать девять членов Европейского парламента и четырнадцать министров по защите окружающей среды из нескольких европейских стран. Все они оказались носителями значительных количеств загрязняющих веществ, чья токсичность для человека хорошо известна. Тринадцать опасных химических веществ (фталатные и фтористые соединения) постоянно выявляли у всех членов парламента. Что касается министров, у них среди прочих нашли следы двадцати пяти одних и тех же химических субстанций: антипирена (огнезащитное вещество), двух пестицидов и двадцати двух полихлорированных бифенилов (77). Эти яды не обходят стороной ни высоких чиновников, ни простых европейцев. В Соединенных Штатах исследователи Центра контроля заболеваемости выявили 148 видов ядовитых веществ в крови и моче американцев всех возрастов (78).

Резкое увеличение уровня токсичных веществ в окружающей среде (и нашем теле) также началось со времен Второй мировой войны. Это неудивительно — ежегодное производство синтетических химикатов возросло с одного миллиона тонн в 1930 голу до двухсот миллионов тонн в наши дни (79). (Рис. 11)

Рис. 11. Производство синтетических химикатов, включая пестициды – новый феномен, отметивший конец XX века (80).

Когда эти цифры были впервые опубликованы в 1979 году блестящим молодым эпидемиологом, доктором наук Деврой Ли Дэвис (Devra Lee Davis), ее сочли чудачкой. Свою статью в журнале «Science» она смело назвала «Рак и химическое производство». Это была тема, о которой никто не хотел слышать и которая грозила положить конец ее карьере. Но Дэвис не сдавалась. В 2005 году, после публикации многочисленных статей и двух широко разошедшихся книг (81— 82), она была приглашена руководить первым в мире Центром экологии и онкологии, созданным специально для нее в Университете Питсбурга. Сегодня связь между раком и состоянием окружающей среды вряд ли у кого вызывает сомнение.

Международное агентство по изучению рака (МАИР) при Всемирной организации здравоохранения продолжает составлять список канцерогенов, находящихся в окружающей среде. За последние тридцать лет было протестировано девятьсот потенциально опасных веществ (ничтожная доля более чем ста тысяч химических веществ, выпускавшихся промышленностью начиная с 1940 года по нескольку миллионов тонн в год) (83). Среди этих девятисот химикатов, указанных МАИР правительственными организациями, медицинскими обществами и ассоциациями потребителей, — только одно вещество было признано безопасным. Девяносто пять определены как «известные канцерогены» (это означает, что проведено достаточное количество эпидемиологических изыскании и исследований на животных, чтобы установить причинную связь и прямое воздействие). Триста семь помечены как «возможные или вероятные канцерогены» (то есть исследования на животных убедительны, но на людях они не были изучены или до сих пор нет достаточных доказательств их токсичности). Четыреста девяносто семь остаются неопределенными (что вовсе не означает их безвредности, а просто их воздействие еще недостаточно изучено, часто из-за отсутствия финансирования).

Во многих случаях эти вещества продолжают широко использоваться. Так, широко известный канцероген бензол добавляется в бензин, некоторые пластмассы, смолы и клеи, в определенные сорта смазок, красителей, детергентов и пестицидов (84). Промышленники утверждают, что потребители обычно сталкиваются с одной сотой от ядовитой дозы. Доктор биологических наук Сандра Стейнгрейбер (Sandra Steingraber), специалист по вопросам окружающей среды, отмечает, что элементарные арифметические расчеты делают эти утверждения малоубедительными: в 1995 году в рамках Национальной токсикологической программы проводили испытание на животных четырехсот химических веществ. Эти химические вещества служили репрезентативной выборкой из 75 000 химических веществ, представленных на рынке в то время. Вывод исследователей: от 5% до 10% протестированных веществ должны считаться канцерогенными для человека. Это означает, что мы постоянно подвергаемся воздействию от 3750 до 7500 различных канцерогенов. Так что, когда нам говорят, что каждый из них представлен всего одной сотой своей токсической дозы (85), это служит очень слабым утешением. Их суммарная токсичность в 37 — 75 раз превышает дозу, токсичную для животных. В Европе большая группа врачей, ученых и представителей экологических организаций встретилась в ЮНЕСКО и пришла к таким же выводам. Они совместно подписали «Парижское воззвание», составленное Домиником Бельпомом (Dominique Belpomme), профессором-онкологом из больницы Жоржа Помпиду. Этот документ призывает применять превентивный принцип, что означает: при введении в производство любого нового вещества необходимо считать его потенциально опасным. Он настаивает на том, что линия поведения по отношению к химическим веществам, так же как и ко многим другим вещам в жизни, должна быть такой — лучше перестраховаться сейчас, предприняв меры по устранению возможного вреда, чем позже сожалеть о том, что мы не позаботились об адекватной защите. Мы инстинктивно применяем этот принцип по отношению к себе и своим детям в повседневной жизни, но почему-то никогда не требовали того же от химической промышленности (86, 87).

В 2008 году Европарламенту был представлен резко критический доклад. Его автор, профессор Андреас Кортенкамп (Andreas Kortenkamp), возглавляющий Центр токсикологии Лондонского университета, привлек внимание к огромной роли, которую играют синтетические продукты, количество которых в окружающей среде постоянно увеличивается, в мощной эпидемии рака груди. Он заметил, что факторы окружающей среды более значимы как причина рака, чем генетическая предрасположенность, и в деталях описал псевдоэстрогенный эффект пестицидов и гербицидов, присутствующих в нашей пище, а также в определенных видах косметики. (Мы еще вернемся к этой теме.) В докладе обращалось особое внимание на разрушительный «эффект коктейля», являющийся следствием взаимодействия различных веществ, которые, взятые в малых дозах, по отдельности выглядят безобидно в лаборатории, но становятся крайне токсичными, если их смешать (88). Вслед за профессором Бельпомом, профессор Кортенкамп обратился к правительственным организациям с просьбой пересмотреть методы оценки токсичности синтетических продуктов.

Недавно Рик Релья (Rick Relyea), биолог из Питсбургского университета, подтвердил опасность эффекта коктейля (89). Рик был удивлен тем, что биологи, определяющие токсичность тысяч веществ, выделенных из окружающей среды, почти всегда фокусируют свое внимание отдельно на каждом веществе. Он собрал данные опытов, имитирующих условия реальной жизни: в водной среде несколько видов планктона и головастики подвергались действию смеси различных пестицидов. Результат оказался сокрушительным. Релья продемонстрировал «комбинаторный эффект»: действуя совместно, эти вещества оказались значительно более токсичны, чем каждое из них в отдельности. Взятый по отдельности в максимально разрешенной дозе, каждый пестицид не оказывал никакого влияния. Но когда соединили 10 пестицидов даже в их «допустимых» дозах, 99% головастиков погибли.