Собственное Я и объект в состоянии зарождения

Собственное Я и объект в состоянии зарождения

Итак, первоначальная эмпирическая дифференциация разграничиваем неудовольствие и удовольствие, и, следовательно, ядро, лежащее в основе становления Собственного Я, содержит некоторое количество психически представленной боли и расстройства. Тем не менее первые самостные и объектные сущности вряд ли эмпирически могут быть чем-либо иным, кроме как формациями удовольствия. Это обусловлено их строительным материалом, состоящим исключительно из регистрируемых восприятий удовольствия, теперь дифференцированного и интегрированного в первый самостный и объектный образ.

Поскольку примитивная психика до того времени строилась для обслуживания и восприятия удовольствия и поэтому содержит только приятные воспоминания, то первое разделение этого недифференцированного собрания восприятий может иметь результатом возникновение лишь Собственного Я с неограниченными самоочевидными ожиданиями, во-первых, абсолютно удовлетворенного состояния и, во-вторых, такого же совершенного и неограниченного объекта, обладающего самоочевидной способностью доставлять удовлетворение. Называть такие образы «абсолютно хорошими», как принято в психоаналитической литературе, было бы крайне взрослообразным, учитывая те эволюционные шаги, которые еще должен пройти ребенок для того, чтобы названное качество сформировалось в его эмпирическом мире. Однако если «абсолютно хорошее» относить на данной стадии к примитивному аффективному восприятию, , связанному с приносящими удовлетворение взаимодействиями, а «абсолютно плохое» – к тому, что связано с фрустрирующими воздействиями, то можно использовать эти определения – при отсутствии лучшей терминологии. Они общеупотребительны и представляют собой характеристику первых аффективных состояний, воспринимаемых в объектных взаимоотношениях.

Первые самостные и объектные представления, вероятно, являются смутными, неясно очерченными и глубоко телесными. Так же, как первичное Собственное Я, это, по-видимому, большей частью примитивное, приносящее удовлетворение «телесное-Я» (Freud, 1923), так и первый объект, надо полагать, в равной степени является примитивным, приносящим удовлетворение «телесным объектом».

Во «всемогуществе» этих наиболее архаичных из всех субъективно воспринимаемых объектных отношений, а также в том, что объект все еще, вероятно, воспринимается как простое обладание со стороны Собственного Я, можно увидеть очевидное сходство с «грандиозным-Я» и «идеализированным объектом», описанными Кохутом (Kohut, 1971). Как описание Кохута, так и данное описание, по всей видимости, имеют отношение к одним и тем же эволюционным феноменам. Но то, что Кохуту представляется специфически нарциссическими конфигурациями с качественно иными энергиями и эволюционными линиями, отличными от объектно-либидинозных отношений, здесь рассматривается в качестве фундаментальных представленческих сущностей, заряженных единообразной энергией влечения. Причем эти сущности лежат в основе всей дальнейшей структурализации психики, включая пожизненную дифференцированность и обогащение самостных и объектных представлений. «Всемогущество» этих первичных сущностей, по-видимому, просто отражает тот факт, что у младенца отсутствует осознание ограничений и еще не развита структурная способность признавать какие-либо ограничения и иметь с ними дело. У ребенка нет еще альтернатив самоочевидному восприятию себя как центра, ради которого существует все, а в особенности – пока еще смутно очерченный объект, от которого ожидается послушание и осуществление без задержки каждого желания.

Вследствие человеческого несовершенства матери идиллическое соответствие между «абсолютно хорошими» сущностями «удовлетворенногоСобственногоЯ» и «удовлетворяющего объекта» неизбежно остается кратковременным. Эмпирические альтернативы ребенка начинают не просто колебаться между реальным или галлюцинаторным удовлетворением, с одной стороны, и организмическим расстройством – с другой. Фрустрация как психический феномен входит в эмпирический мир ребенка вместе с восприятием Собственного Я, которое в своем ядре содержит психическое представление боли, испытываемое теперь уже для того, чтобы вызвать удовлетворение.

Однако (более подробно это будет обсуждаться позднее) фрустрация может вначале испытываться лишь как агрессия, которая автоматически становится направлена как деструктивная сила против восприятий, связанных с предполагаемой причиной. Поскольку недавно возникшие самость и объект ребенка строятся на восприятиях удовольствия и первоначально существуют лишь как «абсолютно хорошие», то любая мобилизация агрессии вследствие фрустрации в первичных взаимоотношениях становится серьезной угрозой воспринимаемому существованию объекта.

В человеческом эмпирическом мире субъект и объект предполагают друг друга безотносительно к стадии развития. Примитивное или более развитое Собственное Я полагает природу объекта аналогичной (природе субъекта), но без одного не может существовать и другое. Поэтому до тех пор пока предпосылкой существования объекта является его «абсолютно хорошая» природа, она должна сохраняться и защищаться во избежание субъективной психологической смерти, заключающейся в утрате дифференцированности. Это станет впредь главной угрозой для развивающейся психики, а главной задачей для нее – избежать утраты дифференцированности.

Однако прежде чем мы рассмотрим эти вопросы более подробно, я должен кратко описать мою позицию относительно теории влечений.