Глава 9 Медицина в России в период разложения феодализма (первая половина XIX в.)

Глава 9 Медицина в России в период разложения феодализма (первая половина XIX в.)

Для России первой половины XIX в. характерны дальнейшее развитие капиталистических отношений и разложение феодального строя. Расширялась международная торговля. Русские сельскохозяйственные (хлеб, лес, кожа, лен) товары поставлялись на рынки государств Западной Европы и в меньшей степени промышленные – в Среднюю Азию. Развитие промышленности, освоение новых земель и рост населения вызывали потребность в специалистах. Открылся ряд новых университетов с медицинскими факультетами: в Дерпте (Юрьеве, 1802), в Вильне (1803), Казани (1804), Харькове (1805) и Киеве (1833).

Новым университетам был дан либеральный устав 1804 г., предусматривавший автономность университетов, выборность профессоров и т. д. Однако реформы государственного устройства и управления первых лет царствования Александра I очень скоро были ликвидированы.

Вторжение Наполеона в Россию поставило страну перед грозной опасностью, вызвало огромный патриотический подъем. Профессора и преподаватели университетов, рядовые русские врачи принимали деятельное участие в защите Родины. «Большая часть воспитанников Московского университета…, – говорил в торжественной речи в 1820 г. декан медицинского факультета Московского университета М. Я. Мудров, – оставя мирные науки… подняли оружие во спасение отечества… Наш же медицинский факультет совершенно закрылся за лишением профессоров и студентов или лучше покрыл себя славой и доблестями. Одни пошли на поле брани, другие поехали сопровождать раненых, все оставили университет, рассеялись по полям и госпиталям и венчали честью место их образования» [42]. На войне погиб профессор Московского университета талантливый экспериментатор И. Е. Грузинов. Огромную работу по созданию госпиталей и эвакуации раненых проделал X. И. Лодер, в военных госпиталях работал И. Е. Дядьковский и многие другие. Труд «Опыт краткого врачебного обозрения кампании 1812-1816 гг.» был написан воспитанником Медико-хирургической академии Я. И. Говоровым.

После Отечественной войны 1812 г. наступила длительная полоса реакции, характерная для второй половины царствования Александра I и особенно всего царствования Николая I. В 1817 г. Министерство народного просвещения было переименовано в Министерство духовных дел и народного просвещения. В 1820 г. была назначена правительственная ревизия университетов. Осуществляя ее, М. Л. Магницкий требовал от профессоров Казанского университета отказа от «гибельного материализма», закрыл анатомический музей и совершил торжественное погребение препаратов, ибо «…мерзко и богопротивно употребление человека, созданного по образу и подобию творца, на анатомические препараты».

Однако Отечественная война 1812 г., пробудившая сознание народного достоинства, заставила передовых людей подняться на активную борьбу против самодержавия и крепостничества. Лучшие умы русской дворянской интеллигенции, первое поколение русских революционеров – декабристы, помимо главных политических делей, предусматривали в своей программе и ряд преобразований по охране здоровья населения. Они предлагали в каждой волости устроить больницу, воспитательный дом с отделением для рожениц и богадельню для престарелых и калек. Эти учреждения должны были обслуживать крестьян бесплатно. В каждой волости предполагалось иметь одного разъездного врача. 14 декабря 1825 г. восстание декабристов было разгромлено, и их идеи остались неосуществленными.

К началу XIX в. в России образовались два ведущих центра медицинской науки — медицинский факультет Московского университета и преобразованная в 1798 г. из Медико-хирургического училища Медико-хирургическая академия в Петербурге. В Медико-хирургической академии нашли преимущественное развитие хирургия, анатомия, топографическая анатомия и отчасти физиология.

Профессора Московского университета разрабатывали в основном проблемы общей патологии, терапии, физиологии.

В стенах Медико-хирургической академии возникла первая русская анатомическая школа, создателем которой был Петр Андреевич Загорский (1764-1846). Он возглавил кафедру анатомии и физиологии в 1799 г. и руководил ею до 1833 г. Этому предшествовала большая работа прозектором, практическая, врачебная, а затем и преподавательская деятельность. Среди его учеников было много видных педагогов и ученых: профессора И. Д. Книгин, П. С. Корейша, А. С. Венедиктов и др., занявшие самостоятельные кафедры анатомии в Петербурге, Харькове и Казани.

Особое значение получил труд П. А. Загорского «Сокращенная анатомия, или руководство к познанию строения человеческого тела», появившийся в свет в 1802 г. и выдержавший пять изданий. Не случайно П. А. Загорский делает приписку на титульном листе: «В пользу обучающихся врачебной науке». До того слушателям читали так называемые «лекционы» – фрагменты различных разделов, которые они записывали.

Это отнимало много времени, а сами записи пестрели ошибками. Русского учебника не существовало.

В своей капитальной работе П. А. Загорский опирался на воззрения своих учителей – учеников М. В. Ломоносова – Н. К. Карпинского и М. И. Тереховского, им использованы термины из «Анатомико-физиологнческого словаря г. доктора и профессора Н. М. Максимовича-Амбодика». Он явился одним из создателей русской анатомической номенклатуры.

Изучая анатомические аномалии и вопросы тератологии – учения об уродствах, он пользовался методами сравнительной анатомии, изучал явления в развитии. Он создал анатомический музей, реставрировал препараты кунсткамеры, основанной еще Петром I, собирал «монстров». Но последнее не было простым накопительством редких уродств. Он разослал обширную анкету, касавшуюся образа жизни, особенностей труда и питания беременных женщин. П. А. Загорский отвергал мистические представления о возникновении уродств. Эти исследования привели его к мысли о том, что природа человека не является раз и навсегда данной творцом, а изменяется под влиянием законов природы, внешней среды, условий существования. П. А. Загорский считал, что при изучении анатомии следует исходить из надежных и проверенных опытом фактов. Такие воззрения делали его сторонником теории эпигенеза и, с его позиций, способствовали опровержению теории преформизма.

Отвергая идеалистические представления о жизненной силе, он исследовал жидкости организма и утверждал, что «во влагах человеческого тела нет никакой жизненной силы». В этих опытах особенно характерны методы исследования, которые им применялись. Так, исследуя «багрянец крови» – красные кровяные тельца и желая доказать, что они содержат железо и способствуют переносу кислорода, П. А. Загорский брал «несколько фунтов печенки крови» (сгусток), отмывал «багрянец», удалял фибринозную массу, отмытую жидкость выпаривал, прокаливал и к остатку прикладывал магнит. Остаток притягивался, что и доказывало наличие железа.

В стенах Медико-хирургической академии возникла и первая русская хирургическая школа Ивана Федоровича Буша (1771-1843), который с 1800 г. был профессором хирургии. Ему принадлежит первое русское «Руководство к преподаванию хирургии» в трех томах, переиздававшееся с 1807 по 1841 г. 5 раз. И. Ф. Бушем было серьезно поставлено преподавание клинической и оперативной хирургии. Слушатели должны были отрабатывать хирургические приемы на трупах, а на четвертом курсе – публично сделать 4 большие операции на больных.

И. Ф. Буш воспитал несколько профессоров-хирургов. Среди его учеников был крупный хирург X. X. Саломон который с 1833 г. заведовал академической хирургической клиникой. X. X. Саломон первым с благоприятным результатом произвел перевязку общей подвздошной артерии близ места отхождения ее от аорты. Им составлено первое русское руководство к оперативной хирургии (1840), удостоенное Демидовской премии. Ему принадлежит монография о холере, которую он изучал в Астрахани – одном из наиболее опасных очагов эпидемии 1830 г. Им же выпущены анатомо-патологические и хирургические таблицы грыж (1835), составленные совместно с П. Н. Савенко – другим учеником И. Ф. Буша. Последний разрабатывал вопросы, связанные с клиникой глазных болезней, в частности трахомы. С 1822 г. был адъюнктом (и преподавал окулистику), а с 1831 г. профессором новой дисциплины – «теоретической хирургии» (хирургической патологии). Учениками И. Ф. Буша являлись также В. В. Пеликан и Г. Я. Высоцкий. Первый с 1816 г. был профессором хирургии, а затем и анатомии Виленского университета, затем Медико-хирургической академии в Петербурге и председателем Медицинского Совета, а второй с 1816 г. — профессором хирургии Московской медико-хирургической академии.

П. А. Загорский и И. Ф. Буш своей деятельностью ответили на главные вопросы времени: ими были созданы оригинальные отечественные учебные руководства, подготовлены квалифицированные кадры для преподавательской и научной работы.

Наиболее видным учеником П. А. Загорского и И. Ф. Буша был Илья Васильевич Буяльский (1789-1866), обладавший большими анатомическими знаниями, оперативной техникой и глубокими клиническими представлениями. В 1842 г. он стал академиком. С 1829 г. управлял Хирургическим инструментальным заводом, а с 1831 г., кроме преподавания в Медико-хирургической академии, до конца жизни читал лекции по анатомии в Академии художеств. И. В. Буяльский стоял на позициях постепенного развития органического мира, опираясь на сравнительно-анатомические данные и данные эмбриологии. Ему принадлежат и доныне сохранившиеся коррозионные препараты почек.

И. В. Буяльского можно считать основоположником пластической анатомии и в некоторой степени предшественником ледяной анатомии Н. И. Пирогова. Наиболее ярко это отразилось в выполненном им анатомическом препарате замороженного трупа молодого мужчины, отлитого затем в бронзе знаменитым скульптором Петром Клодтом. Скульптура, вошедшая в историю под названием «Лежащее тело», была удостоена многих зарубежных наград.

Анатомические исследования И. В. Буяльского явились базой для разработки хирургической анатомии. Наиболее выдающимся трудом в этой области были его «Анатомико-хирургические таблицы», первый выпуск которых, посвященный перевязке больших артерий, вышел в свет в 1828 г. Это были прекрасно выполненные изображения артерий в натуральную величину.

И. В. Буяльский был прекрасным оператором, клиницистом, внимательно следившим за ходом развития медицинской науки. Он одним из первых, несмотря на уже преклонный возраст, применил эфирный и хлороформный наркоз в клинике. Придавая большое значение переливанию крови, он сконструировал для этой операции специальный двустенный шприц (для подогрева крови).

И. В. Буяльский приложил много усилий к созданию русского хирургического инструментария, прекрасных наборов (например, для переливания сосудов), разработанных им лично. Такие инструменты, как палочка Буяльского, лопаточка Буяльского, до сих пор применяются в хирургической практике.

На медицинском факультете Московского университета преподавал анатомию, физиологию и судебную медицину с медицинской полицией, а также «науку о ядах» Е. О. Мухин (1766-1850) – профессор университета и Московской медико-хирургической академии. Им написаны курс анатомии в 7 частях (1813-1815) и многочисленные работы по хирургии. Он усовершенствовал русскую анатомическую номенклатуру, написал ряд работ по борьбе с холерой, оспой и другими заразными болезнями. Свой научный путь он начал с работ в области физиологии. Е. О. Мухин указывал, что без изучения влияния внешнего мира на организм, без «кентрологии», медицина не может плодотворно развиваться. Все, что влияет на живое существо, он называл стимулом и утверждал, что любой орган имеет свои стимулы. Он различал стимулы нервной системы – центральные, рождающиеся в мозге (воображение, воля и др.) и возникающие вне «общего чувствилища» – в нервах или узлах, а также стимулы центробежные и центростремительные.

Е. О. Мухин, а также его последователи И. Е. Дядьковский, И. Т. Глебов и др. частично на основании экспериментов, а главным образом клинических наблюдений считали, что отправления организма как в нормальном состоянии, так и при заболеваниях обусловлены деятельностью нервов и мозга. Они были представителями раннего нервизма в отечественной науке.

Наиболее ярким представителем этого направления в России был И. Е. Дядьковский 1784-1841) – выдающийся русский врач философ-материалист, профессор патологии и терапии Московской медико-хирургической академии (с 1824 г.), а затем медицинского факультета Московского университета (с 1831 г.), теоретик-патолог и мыслитель-материалист. Он выделялся широтой и разносторонностью интересов, теоретически осмысливал явления клиники, подчеркивал связь клинической медицины с патологической анатомией, вел борьбу за передовую роль и самостоятельность русской науки. И. Е. Дядьковский утверждал, что «… первый источник, из которого должно почерпать объяснения всех тайн природы, должно искать не в силе или в каком-либо особенном начале… но только в материи как безусловной причине всех явлений» [43]. Жизнь он рассматривал как «…постоянное и непрерывное взаимодействие внешних сил окружающей природы и внутренних – человеческого тела». Болезнь есть нарушение пропорций между внутренними силами человека и окружающей средой. Он отвергал представление о «жизненной силе», критикуя с материалистических позиций идеалистические системы Шталя, Броуна и др. И. Е. Дядьковский считал нервную систему важнейшей в организме, необходимой для «деятельности прочих частей тела», утверждал, что главенствующая роль принадлежит высшей нервной системе, которая теснейшим образом соединяется с низшей нервной системой. Низшая нервная система подчинена высшей.

Воззрения И. Е. Дядьковского его ученик физиолог И. Т. Глебов (1806-1884) экспериментально обосновал в своих работах (особенно в труде «К физиологии аппетита и голода», 1856 г.), высказывавший идеи о возможности центрального торможения. Впоследствии эти идеи были развиты И. М. Сеченовым. И. Т. Глебов был неутомимым пропагандистом экспериментальной физиологии, крупным педагогом, стоявшим на передовых материалистических позициях, и крупным деятелем в области медицинского образования. И. Т. Глебов, как вице-президент Военно-медицинской академии в Петербурге вместе с ее президентом П. А. Дубовицким (1812-1868) и ученым секретарем Н. Н. Зининым (1812-1880) осуществили реформу этого старейшего высшего медицинского учреждения страны; организовали в академии новые кафедры и клиники, пригласили молодых талантливых педагогов, в том числе И. М. Сеченова и С. П. Боткина, организовали при академии специальный институт для врачей, готовящихся к профессорской деятельности (прообраз адъюнктуры и т. п.).

И. Е. Дядьковский активно боролся за самостоятельность русской науки, против раболепия перед иностранными учеными. В 1836 г. за ярко выраженные материалистические воззрения он был отстранен от должности.

Идейным противником И. Е. Дядьковского, выразителем идеалистических, натурфилософских, шеллингианских концепций в этот период был Д. М. Велланский (1774-1847) – профессор кафедры физиологии и общей патологии Петербургской медико-хирургической академии (1817-1837). Он утверждал, что опытные науки позволяют понять лишь внешнюю сторону явлений, в то время как их внутренняя сущность остается нераскрытой. Методом познания является умозрение, а не эксперимент или наблюдение. Критикуя узкий практицизм и призывая к теоретическим обобщениям, Д. М. Велланский все же не смог указать нужного направления, так как стоял на ложных позициях. Взгляды Д. М. Велланского не получили широкого распространения и подверглись критике сторонников материалистического направления в русской медицине. Виднейшим представителем русской терапии первой половины XIX в. был профессор медицинского факультета Московского университета Матвей Яковлевич Мудров (1776-1831). Он строил учение о внутренних болезнях на представлениях о целостности организма, о связи между организмом и окружающей средой, о влиянии последней на возникновение патологических состояний.

М. Я. Мудров (1776-1831).

Его научное наследие, его воззрения дошли до нас в виде «слов» – речей, произнесенных во время собраний, приуроченных ко дню основания университета и другим годовщинам и торжествам. Такие речи поручались ежегодно виднейшим профессорам университета и затем издавались. Среди этих публичных выступлений «Слово о способе учить и учиться медицине практической, или деятельному врачебному искусству при постелях больных» (1820) наиболее полно отражает его клинические воззрения. М. Я. Мудровым разработан подробный план клинического обследования, опроса и осмотра больного, который он называл практической патологией – «наукой исследовать и распознавать болезни у постели больного». М. Я. Мудров одним из первых в России стал применять перкуссию и аускультацию.

Исходя из состояния медицины своего времени, задачи врача он видел в лечении больного, а не болезни. «Не должно лечить и самой болезни – утверждал он, – для которой часто и названия не находим, не должно лечить и причины болезни, которые часто ни нам, ни больному, ни окружающим его неизвестны, а должно лечить самого больного, – его состав, его органы, его силы» [44]. «В этом, – любил повторять М. Я. Мудров, – вся тайна моего лечения». Это был оправданный подход ученого-клинициста к трактовке коренных вопросов клиники внутренних болезней – на уровне знаний первой половины XIX в. Сущность многих болезней действительно не была известна, под одним и тем же названием подразумевали многие болезни. Например, понятие «тифоидные горячки», учитывавшееся в официальной статистике того времени, могло объединять все тифы, малярию, грипп и вообще любые лихорадочные состояния. Причины болезней, этиология их также не были разработаны; это явилось достоянием второй половины XIX в.

Лечение было симптоматическим. М. Я. Мудров настаивал на индивидуализации лечения: «Одна и та же болезнь, но у двух различных больных требует весьма разнообразного лечения». Он конкретизировал это положение, связывая его с возрастом, полом и, что особо следует подчеркнуть, с образом жизни: «Одно лечение потребно младенцу, другое – мужу, третье – старцу, одно – девице, другое — матери, третье – женщине преклонных лет… Бедным – покой, добрая пища и средства крепительные, богатым – труд, воздерживание, средства очищающие» [45].

М. Я. Мудров настаивал на тщательном ведении истории болезни «при самих постелях больных». Собранные им, переплетенные и бережно хранившиеся 40 томов историй болезней он считал дороже любого состояния, дороже целой библиотеки. Во время пожара Москвы в 1812 г. он бросил все имущество, богатейшую библиотеку, а вывез только эти 40 томов, так как в них был сконцентрирован неповторимый личный многолетний клинический опыт.

Придавая большое значение предупреждению болезней, в преддверии войны с Наполеоном, он в 1809 г. произнес «Слово о пользе и предметах военной гигиены, или науке охранять здоровье военнослужащих». Ему принадлежит и формула «легче предохранять от болезней, нежели их лечить».

М. Я Мудров широко пропагандировал среди врачей деонтологические проблемы медицины. Ему принадлежит «Слово о благочестии и нравственных качествах Гиппократова врача», в котором рассматриваются все возможные аспекты врачебной деятельности: отношение врача к больному, к обществу, врачей между собой. Он исходил из основных положений «клятвы Гиппократа», подчеркивал мысль об ответственности врача за здоровье своих больных, о необходимости тщательной подготовки к врачебной деятельности: «посредственный врач скорее вреден, нежели полезен».

М. Я. Мудров погиб, исполняя свой служебный долг, во время эпидемии холеры после вскрытия трупа больного.

Своеобразна судьба Виленского университета, перешедшего к России После раздела Польши в конце XVIII в. Вначале он пользовался широтой автономией и щедро снабжался срествами. Для улучшения представления на медицинском факультете и составления новых учебных планов был приглашен из Австрии И. П. Франк (1745-1821). Было организовано 7 кафедр: анатомии, патологии, хирургии, акушерства, ветеринарии фармакологии внутренних болезней. Последнюю возглавил И. П. Франк, который с переходом в Петербург (1805) передал ее сыну Йозефу Франку. И. И. Франк (1771-1842) 20 лет читал курс терапии, создал многотомный энциклопедический труд по медицине, организовал богатый патологоанатомический музей. В его клинике составлялись исчерпывающие истории болезни. Другом И. Франка был М. Я. Мудров, который являлся действительным членом Виленского медицинского общества и, находясь в 1807-1809 гг. в Вильне, регулярно посещал заседания общества и делал там сообщения. По инициативе И. Франка и Енджея Снядедкого (1768-1838) – другого выдающегося ученого Виленского университета – было создано Виленское медицинское общество, которое наряду с университетом сыграло важную роль в распространении передовых медицинских, а затем и политических, освободительных идей. Усилившееся национально-освободительное движение, вылившееся в польско-литовское восстание 1831 г., привело к закрытию университета (1832) и преобразованию его в том же году в Виленскую медико-хирургическую академию. В 1842 г. среди преподавателей и студентов была раскрыта группа членов тайного национально-освободительного общества и академия была закрыта, а многие профессора и студенты были переведены на только что открытый медицинский факультет Киевского университета.

С 1808 по 1842 г. медицинский факультет Виленского университета и Виленская медико-хирургическая академия выпустили около 1500 врачей. Среди профессоров и воспитанников Виленскбго университета и Виленской медико-хирургической академии были крупные ученые: биолог, гистолог и зоолог Людвиг Боянус (1776-1827), биолог-эволюционист Эдуард Эйхвальд (1795-1876), проф., В. Герберский, совершенствовавшийся у Р. Лаэннека, одним из первых начавший применять аускультацию и др.

Из начинаний виленских врачей особый интерес предоставляет создание Института вакцинации и Института материнства. Институт вакцинации (основан в 1808 г.) ставил перед собой задачу правильной организации оспопрививания на основе инструкций, полученных в результате непосредственной переписки с Э. Дженнером. Аналогичный институт был открыт раньше, в 1803 г. в. Риге Отто Гуном.

Институт материнства (основан в 1809 г.) был благотворительной организацией, призванной оказывать медицинскую и материальную помощь неимущим женщинам – женам ремесленников и рабочих, а также одиноким женщинам и вдовам.

Опираясь на достижения естественных смежных наук, медицина в первой трети XIX в. добилась определенных успехов.

Для русской клинической медицины первой трети XIX в., для передовых ее деятелей характерен естественнонаучный материализм, основанный на правильном понимании проблемы единства организма и его связи с внешней средой, первостепенного значения предупреждения болезней.

Н. И. Пирогов (1810-1881).

Для этого периода характерны становление анатомии (П. А. Загорский, Е. О. Мухин, И. Д. Книгин) как базы для клинической теории и практики и зарождение хирургической анатомии (Е. О. Мухин, И. Ф. Буш, И. В. Буяльский) как базы для оперативной и клинической хирургии. Этим была подготовлена почва для успешной деятельности Н. И. Пирогова. Наконец, несмотря на засилье иностранцев, ведущая роль в преподавании, в выдвижении и разработке научных проблем принадлежала отечественным ученым. Ими, же были созданы научные школы, составлены учебные пособия.

Крупнейшим представителем медицины первой половины XIX в., ученым, труды которого еще при его жизни стали достоянием мировой медицинской науки, был Николай Иванович Пирогов (1810-1881) – клиницист, хирург, анатом, патолог, педагог и общественный деятель, придававший огромное значение предупреждению болезней. «Будущее, – утверждал он, – принадлежит медицине предупредительной».

Все, что составляет главный вклад его в развитии медицины, было сделано им в первой половине жизни. Он вступил в стены Московского университета по особому ходатайству Е. О. Мухина четырнадцатилетним юношей в 1824 г., окончил его в 1828 г., в том же году был принят в Дерптский профессорский институт, 22 лет в 1832 г. защитил диссертацию на степень доктора медицины и хирургии, в 1836 г. получил кафедру хирургии своего учителя И. Ф. Мойера в Дерптском университете, в 1841 г. возглавил кафедру хирургии Медикохирургической академии в Петербурге, создал в академии Анатомический институт. Уже в 1856 г. он был вынужден уйти в отставку.

Н. И. Пирогов по праву считается основателем топографической анатомии. Еще в диссертации «Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством» он впервые в истории хирургии, применив эксперимент на животных, показал пути внебрюшинного подхода к этому глубоколежащему отрезку аорты, что было обусловлено невозможностью нарушения брюшины из-за неминуемого нагноения. Антисептика еще не существовала.

В результате огромного труда появились «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела» (1843-1848), а затем «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, проведенных в трех направлениях через замороженное человеческое тело, ледяная анатомия» (1852-1859).

Элементы топографии имели место и до Н. И. Пирогова в трудах П. А. Загорского и его учеников, особенно в работах И. В. Буяльского. Однако все они были посвящены описанию отдельных операций, последовательности хирургических манипуляций при грыжесечении, камнедроблении, перевязке крупных сосудов и др. Н. И. Пирогов подошел к проблеме иначе. Он производил распилы на замороженных трупах в трех взаимно перпендикулярных плоскостях через каждые 5-7 мм. Избранный им метод дал возможность не только впервые продемонстрировать истинное соотношение всех полостных органов, которое сохранялось неизменным на замороженных трупах, но и указать обоснованный анатомический подход к любой точке человеческого тела. Н. И. Пирогов создал учение о фасциях и межфасциальных промежутках.

Во времена, когда Н. И. Пирогов осуществлял свои работы, медицина, по его собственному выражению, была «почти совершенно изолированной от главных реальных ее основ – анатомии и физиологии. Было так, что анатомия и физиология – сами по себе, а медицина – сама по себе. И сама хирургия не имела общего с анатомией. Ни Руст, ни Грефе, ни Диффенбах не знали анатомии…» [46] А ведь это были крупнейшие хирурги Европы, признанные авторитеты.

Н. И. Пирогов, как и многие хирурги того времени, в совершенстве владел хирургической техникой, производил операции быстро. Это было совершенно необходимым в условиях, когда еще не существовал наркоз.

Одной из ведущих проблем, разрешенных медициной в 40-х годах XIX в., была проблема обезболивания. Русским ученым, в том числе Н. И. Пирогову, принадлежит ведущее место в разработке вопросов, связанных с применением наркоза в клинике и военно-полевых условиях. В то время как за границей, особенно в Америке, велись нескончаемые споры о приоритете в установлении обезболивающего действия эфира и хлороформа на организм, о праве врача лишать больного свободы воли на время действия наркоза (этот вопрос ставился, например, крупнейшим французским физиологом Ф. Мажанди), ведущие отечественные ученые систематически исследовали новое средство.

На медицинском факультете Московского университета А. М. Филомафитским была создана группа из представителей различных медицинских специальностей – фармакологов, физиологов, клиницистов (хирургов, терапевтов, акушеров). По специально разработанной им программе разносторонних исследований «спасительное средство» было изучено сначала в лабораториях, затем на животных и после этого на человеке.

Сообщения о применении эфира появились в октябре 1846 г., а уже в конце января в Риге А. Беренсом и 1 февраля 1847 г. в Москве Ф. И. Иноземцевым были проведены первые в России операции с применением наркоза. В ряду первых их исследователей были И. В. Буяльский и Н. И. Пирогов.

Авторитет этих ученых способствовал быстрому внедрению наркоза в повседневную практику; постепенно коренным образом изменилась сама техника оперативных вмешательств. Появилась возможность спокойно и вдумчиво производить операцию, не причиняя оперируемым тяжелых страданий.

В августе 1847 г. во время военных действий на Кавказе (Салты в Дагестане) Н. И. Пирогов впервые в мире осуществил массовое применение наркоза на поле боя. Им же предложены маски для наркотизирования, внутривенный, интратрахеальный, прямокишечный эфирный наркоз. Объясняя механизм действия наркоза, он указывал, что наркотическое вещество влияет на центральную нервную систему и это действие осуществляется через кровь независимо от путей введения его в организм.

Личное участие Н. И. Пирогова в войне на Кавказе, особенно в Крымской (1853-1856), русско-турецкой (1877-1878) и др., послужило основой для написания ряда книг, в которых разработаны принципы военно-полевой хирургии. Главные среди них сокращенно называются «Начала общей военно-полевой хирургии» (1865) и «Военно-врачебное дело и частная помощь на театре войны» (1879). Знаменитыми стали положения Н. И. Пирогова о том, что «война есть травматическая эпидемия», что «не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны». Им впервые была предложена сортировка раненых, устраняющая сумятицу и неразбериху, способствующая очередности в оказании помощи по медицинским показаниям. Велики его заслуги в привлечении сестер милосердия к уходу за ранеными в военных условиях.

Н. И. Пироговым введена в практику гипсовая повязка. Ему же принадлежит костнопластическая ампутация голени – первая в мире пластическая операция на кости, вошедшая в историю под названием «ампутация Пирогова».

Таким образом, Н. И. Пирогов является создателей обеспечения войск во время боевых действий. Это его наследие было широко использовано в годы Великой Отечественной войны.

Клинические воззрения Н. И. Пирогова базировались не только на непосредственной врачебной практике, эксперименте, но и на обширном патологоанатомическом материале. Только для написания труда по патологической анатомии холеры им было произведено около 800 вскрытий.

Для русской медицины второй трети XIX в. характерно продолжение передовых традиций. Физиолог А. М. Филомафитский (1807-1849) учил своих слушателей, что богатый запас наблюдений и опыта, приобретенных у постели больных: «драгоценнее всех отвлеченных умствований натурфилософии». Им создана «Физиология, изданная для руководства своих слушателей» (ч. I, 1836; ч. III-IV, 1840). Он с новых позиций, на основании новых данных науки утверждал, что жизненную силу не следует смешивать с душой, что она есть «свойство органической материи». Он и И. Т. Глебов поставили физиологию в России в ряд экспериментальных наук. А. М… Филомафитский изучал проблемы, связанные с переливанием крови, сущность которых он видел в действии «на нервную систему, а через сию последнюю и на все отправления животно-химического процесса». Он возглавил комитет по изучению наркоза, созданный в Московском университете. На его лекциях демонстрировались опыты над животными. В частности в 1842 г. был показан искусственный свищ, впервые в мире наложенный В. А. Басовым на желудок собаки. Эта операция предшествовала разработке важнейшей методики изучения условных рефлексов И. П. Павловым.

На позициях естественнонаучного материализма стоял Ф. И. Иноземцев (1802-1869). Он подчеркивал определяющую роль внешней среды в сохранении здоровья и возникновении болезней, придавая большое значение предупреждению болезней. Ф. И. Иноземцев пропагандировал связь медицины с естественными науками, «физиологическое» воззрение на больного и болезнь.

Ф. И. Иноземцев коренным образом усовершенствовал преподавание на кафедре практической хирургии. Он обосновал необходимость разделения ее на кафедру хирургической факультетской клиники и кафедру оперативной хирургии с топографической анатомией. Им была основана домашняя поликлиника, которую впервые в России он широко использовал как базу для усовершенствования врачей. Ученики Ф. И. Иноземцева стали не только хирургами, но и физиологами, терапевтами, патологами, гистологами, акушерами, дерматологами, венерологами, бальнеологами, что способствовало замещению новых кафедр, возникших во второй половине XIX в. вследствие дифференциации медицинских дисциплин.

Университетский устав 1835 г. очень быстро устарел. Развитие науки шло такими темпами, что уже через несколько лет появилась необходимость организации новых кафедр. Уже в 1840 г. Ф. И. Иноземцев подал обширный проект, предусматривавший перестройку преподавания практической медицины в России и усовершенствование клинического обучения слушателей. По проекту клиническое образование значительно расширялось. Клиники впервые делились на факультетские и госпитальные. Однако борьба за основание новых кафедр оказалась упорной и длительной.

По инициативе Н. И. Пирогова в 1841 г. в Петербургской медико-хирургической академии была организована первая в мире кафедра госпитальной хирургии, возглавленная им. По проекту Ф. И. Иноземцева в 1846 г. была основана первая в мире кафедра факультетской хирургической клиники.

Длительные споры на медицинском факультете Московского университета о необходимости образования самостоятельных кафедр педиатрии и нервных болезней не нашли организационного выражения в этот период. В 1849 г. по инициативе воспитанника Московского университета А. И. Полунина в этом университете была основана первая в России кафедра патологической анатомии. А. И. Полунин возглавил ее и успешно руководил ею, разработал методику преподавания и положил начало организации музея патологоанатомическнх препаратов. Им упорядочено секционное дело в московских больницах, что способствовало связи патологической анатомии с практической медициной. Из научных работ А. И. Полунина наибольшее значение имеют патологоанатомические исследования изменений в организме при холере (1848) и попытка доказать влияние секреции желудка на кроветворение.

Патологическая анатомия лучшими отечественными клиницистами расценивалась как равноправная часть единой науки о больном человеке. Она широко и быстро внедрялась в клинику, и вскоре методы патологоанатомического исследования стали столь же необходимы, как методы перкуссии и аускультации, уже систематически применявшиеся в этот период. Ее данные широко использовались Л. С. Севруком, который с 1834 г. читал специальный курс в Виленской медико-хирургической академии, а с 1840 г. в Московском университете, А. И. Овером (1804-1864), издавшим специальный атлас, Н. И. Пироговым, Ф. И. Иноземцевым и Г. И. Сокольским (1807-1886). Последний часто начинал описание болезни не с симптоматики, а с изложения данных вскрытия. Г. И. Сокольский был выдающимся терапевтом второй трети XIX в. и своим трудом «Учение о грудных болезнях» (1838) внес много нового в этот раздел внутренних болезней. Из всех клиницистов того периода он был самым горячим поборником физических методов обследования – перкуссии и аускультации. Им дано классическое описание заболевания сердца при ревматизме, которое носит название болезни Сокольского-Буйо.

Г. И. Сокольскому, И. Т. Глебову, И. В. Варвинскому, долгие годы руководившему госпитальной терапевтической клиникой Московского университета, были чужды мысли о патологической анатомии как единственной теоретической основе клинической медицины. Напротив, они рассматривали ее в связи с физиологией и другими науками. «Патолог, – писал в 1849 г. И. В. Варвинский, – должен обращать равное внимание на патологическую анатомию, патологическую химию и патологическую физиологию».

Правильное понимание проблемы целостности организма, его единства со средой складывалось в русской медицинской науке в борьбе с односторонними умозрительными теориями, появлявшимися время от времени, завоевывавшими огромное число сторонников и быстро сходившими с арены.

Философское обоснование эти теории находили в натурфилософии Ф. Шеллинга и позитивизме О. Конта. Характерный для отечественной медицины первой половины XIX в. естественнонаучный материализм, а у наиболее передовых ее представителей (И. Е. Дядьковский) – сознательный материализм проявился во всех отраслях медицинских знаний, но ярче всего в концепциях профессоров клиники внутренних болезней. Характерным для отечественной медицины первой половины XIX в. является преодоление односторонности некоторых господствовавших теорий, произвольно объяснявших явления нормы и патологии. Эти теории подверглись критике со стороны П. Чаруковского, И. Е. Дядьковского, Ф. И. Иноземцева и др.

Несмотря на достижения отечественной медицинской науки, состояние здоровья основной массы населения – крестьян – было крайне тяжелым. Эпидемии, недороды, голод были постоянными бедствиями. Вспышки чумы отмечались в 1804 и 1806 гг. на Кавказе, в 1806 г. в Астрахани, в 1808 г. в Саратовской губернии, в 1814 г. в Одессе. Продолжались эпидемии натуральной и ветряной оспы, паразитарных тифов. В 1830 г. холера, впервые занесенная в страну из Персии в 1823 г., распространилась по всей Европейской части России, и эпидемии ее повторялись в 1847-1848 г. и 1853 г. Борьба с холерной эпидемией является примером самоотверженного служения русских врачей своему народу. Лучшие медицинские силы были собраны в специальном Комитете по борьбе с холерой. В его работе в разное время принимали участие М. Я. Мудров и И. Е. Дядьковский, Н. И. Пирогов и Ф. И. Иноземцев, Г. И. Сокольский и А. И. Полунин и многие другие. Число врачей было крайне недостаточно. Если в 1809 г. имелось 2508 врачей, то в 40-х годах их числилось свыше 8000, из них не менее ¹/₃ служили в армии и флоте. Большинство гражданских врачей находились в городах. Устройство медицинской части в селах, содержание больниц всецело было предоставлено помещикам. Медицинское дело в стране находилось в ведении медицинского департамента Министерства внутренних дел.

Проблема борьбы с чрезвычайно высокой детской смертностью (из 1000 родившихся лишь половина достигала шестилетнего возраста) оставалась одной из ведущих. Эта проблема, которую разрабатывали М. В. Ломоносов и его последователи С. Г. Зыбелин, Н. М. Максимович-Амбодик, а также С. Ф. Хотовицкий и др., оставались в центре внимания передовых русских врачей, общественных и государственных деятелей. Ее разрешению в какой-то степени способствовало в этот период более широкое распространение оспопрививания, В чем особые заслуги принадлежат Вольно-экономическому обществу, а также учреждение детских госпиталей. Петербургский Николаевский госпиталь, открытый в 1834 г., был третьим таким госпиталем в Европе. Вслед за ним в 40-х годах в Москве появились Ольгинская, Софийская и Владимирская детские больницы. Это способствовало выделению педиатрии в самостоятельную дисциплину. Первую кафедру педиатрии, открытую в Московском университете в 1866 г., возглавил Н. А. Тольский. Призрение сирот и подкидышей осуществлялось в воспитательных домах. Волости должны были содержать воспитательные дома с отделением для родильниц при одном из них. Оно особо предусматривалось еще требованиями декабристов. Так, в «Русской правде» П. И. Пестеля эти функции должны были осуществляться «частным призрением или общественным заведением».

Наиболее ярко научные представления о детских болезнях были развиты в трудах крупного ученого-клинициста Степана Фомича Хотовицкого (1796-1885) – основоположника педиатрии как самостоятельной науки. Для него характерна широкая общемедицинская подготовка, которая складывалась на протяжении многих лет из основательных знаний в области медицинской полиции, судебной медицины, внутренних и инфекционных болезней, акушерства, детских болезней, хирургии. Общий объем опубликованных им работ (кроме переводных) достигает 4000 страниц и представляет собой серьезные исследования в упомянутых областях. Именно такая подготовка позволила ему подняться над уровнем общих, господствовавших до него и четыре десятилетия после него представлений о том, что нет никаких специфических особенностей детского организма, нет оснований для выделения и существования самостоятельной науки, изучающей болезни детского возраста, их специфическое течение и методы их лечения.

Ему принадлежит знаменитая формула о том, что «ребенок не есть маленький взрослый», что ему присущи анатомические, физиологические и, соответственно, патологические особенности, требующие особого изучения и медицинского подхода. Такое утверждение было в то время тем более важным, что все еще не были полностью отвергнуты представления теории преформизма, согласно которым человек еще в зародыше полностью сформирован.

С. Ф. Хотовицкий первым в России читал самостоятельный, полный и систематический курс лекций по детским болезням, который послужил основой для создания его знаменитой книги «Педиятрика» (1847), содержащий свыше 800 страниц текста. В ней изложено 940 параграфов, трактующих вопросы общей и частной педиатрии, широко поставлены вопросы гигиены и профилактики.

Борьба за улучшение медицинского обслуживания населения, охрану здоровья народа, снижение детской смертности не могла успешно вестись одиночками. Она привела к созданию журналов нового типа, многочисленных губернских, а затем и уездных обществ врачей, к созыву съездов русских естествоиспытателей и врачей, к созданию обществ по разным специальностям медицины.

История развития русской медицины во второй трети XIX в. завершается иначе, чем в первой трети. Помимо выдающихся достижений науки, связи с естествознанием, введения научного эксперимента в клинические и физиологические исследования, помимо достижений отдельных выдающихся ученых, заявивших о русской медицинской науке на международной арене и признанных за рубежом, передовые русские врачи этого периода избежали главной ошибки своих выдающихся предшественников – М. Я. Мудрова, Е. О. Мухина, И. Е. Дядьковского, окружив себя через печать, общества, съезды широким кругом идейных соратников. Правильно понятые задачи времени способствовали тому, что дело не пропало, а было преемственно закреплено в дальнейшем бурном развитии науки, в работе земских врачей, в деятельности обществ и съездов.