46 Возбудитель ботулизма Эмиль ван Эрменгем 1895 год
14 декабря 1895 г. в бельгийской деревне Эльзель на поминках основателя местного оркестра музыканты отравились неизвестным ядом. Тщательное расследование этого несчастья привело к открытию возбудителя ботулизма и рождению сыщика Эркюля Пуаро.
Оркестр играл на похоронах 87-летнего Антуана Кретёра — создателя и главы деревенского музыкального общества. Музыка стала увлечением для нескольких тысяч жителей Эльзеля, в быту искусных ремесленников, и одновременно приманкой для туристов. Приезжим нравилась красивая холмистая местность, старинные здания и свежие продукты. В том числе — эльзельская ветчина, похожая на пармское прошутто.
В память о наиболее выдающемся жителе деревни на стол выставили несчетное количество спиртного и лучшую ветчину, которую две недели как достали из дымохода, где она коптилась 50 суток. В пиршестве участвовали 34 музыканта, и еще периодически заходили помянуть другие соседи, которые тоже перехватывали кусочек ветчины. Потом, во время следствия, они отметят, что по неизвестной причине в сезон 1895 г. мало у кого в Эльзеле получилась удачная ветчина. Но эта, роковая, была недурна.
За полночь гости разошлись, а к утру оба местных врача сбились с ног: их вызвали сразу в 20 домов. Болезнь походила на заурядное пищевое отравление — у кого понос и рвота, у кого газы и болезненное мочеиспускание (а пива было выпито немало). Но затем добавились необычные симптомы: все музыканты жаловались на зрение. У них двоилось в глазах, зрачки были расширены, верхние веки не поднимались. Тех, кто съел ветчины больше всех, донимала жажда. Едва им давали пить, начиналось удушье, и жидкость выливалась через нос. Странные симптомы не проходили, а кое у кого усугублялись. Всего умерло трое, и последним, 22 декабря, — шорник Фирмен Кретёр, родственник усопшего старца.
В Эльзеле появились полицейские детективы. Консьержка в ратуше сказала им, что это убийство. Мол, вся деревня знает: другие наследники отравили Фирмена, но чего-то не рассчитали, и пострадали посторонние. Из громких отравлений с такими симптомами последним по времени было харьковское дело, о котором писали газеты. В 1885 г. пятеро насмерть отравились осетриной. Продавцы рыбы пытались уйти от обвинения, но на их беду профессором судебной медицины Харьковского университета был выдающийся врач. Его звали Василий фон Анреп, он уже прославился тем, что первым в мире применил местную анестезию. Фон Анреп выделил из мочи и органов отравленных харьковчан необычный трупный яд, птомаин, который действовал на зрение как атропин — расширял зрачки. Этот птомато-атропин, как назвал его Анреп, обнаружился и в погубившей людей осетрине. Всего 0,2 миллиграмма такого яда убивали кролика. В экспертном заключении было сказано, что выделяют птомато-атропин неизвестные пока что бактерии. Искать их в задачу Анрепа не входило, он ограничился тем, что изобличил поставщиков рыбы.
Бельгийская полиция решила вызвать специалиста по бактериям, микробиолога Эмиля ван Эрменгема из Гента. Ему переслали два куска ветчины и селезенки умерших музыкантов.
В первом куске и в гистологических препаратах под микроскопом были видны следы жизнедеятельности каких-то анаэробных (способных жить без воздуха) бактерий. Ван Эрменгем развел их в желатине с глюкозой и открыл, что они вырабатывают страшный яд. Кролик умирал после инъекции всего 0,0005 миллиграмма этого токсина. Видимо, то был «осетринный яд» Анрепа, но только более концентрированный. Чтобы найти его источник, ван Эрменгем отправился в деревню Эльзель.
Слева: Василий Константинович фон Анреп (1852–1927). Первым выделил ботулотоксин (дело об отравлении осетриной, 1885 г.).
Справа: Эмиль Пьер Мари ван Эрменгем (1851–1932). Открыл бактерию — возбудителя ботулизма (дело об отравлении ветчиной, 1895 г.)
Он долго разговаривал с каждым больным. Установил, кого вовремя вырвало, кто где сидел, от какого куска брал. Кто сколько ел: умерли те, кто взял больше 200 граммов, а съевшие от 90 до 200 еще полгода приходили в себя. Была воссоздана «биография» свиньи, из которой сделали ту самую ветчину. Ее хватило на две бочки, причем содержимое второй бочки оказалось безвредно. Более того, второй кусок из «отравленной» бочки тоже можно было есть. Он был, правда, тухловат, но к пиву еще годился.
Готовили ветчину так: после разделки туши кусок мяса натирался солью и закладывался на дно бочки. Сверху клали кусок сала, затем шел новый слой мяса и опять сало. В бочку выливалось два литра воды, так что рассол накрывал нижний кусок ветчины. Вот в нем-то без доступа воздуха и развелись бактерии, производившие смертоносный токсин. Те, кто ел от другого куска или брал сало, пострадали куда меньше.
Микроорганизмы, вызвавшие жертвы на поминках, живут в почве и в кишечнике животных. Ван Эрменгем назвал их «бациллами ботулизма». По-латыни botulus значит «колбаса». Впервые болезнь описали за 100 лет до ван Эрменгема немецкие врачи, обследуя отравившихся колбасой. Название у болезни уже было, теперь выяснилась ее причина.
Бактерия Clostridium botulinum. Споры этой способной жить без воздуха бациллы вызывают брожение сахаров и выделение газов. Консервы из вздувшихся от этих газов банок нельзя есть ни в коем случае, поскольку ботулотоксин даже в крохотных дозах вызывает смертельно опасную болезнь
Наследники Кретёра оказались ни при чем. Видимо, в тот год бациллы необычайно размножились в эльзельской почве, откуда попали в бочку и обжили нижний кусок ветчины. Стал понятен и харьковский случай. Те, кто продал пострадавшим осетрину, готовили ее на совесть. Виноваты были астраханские рыбаки, которые целые сутки не потрошили снулую рыбу, так что в ее кишечнике без доступа воздуха расплодились бациллы, оставившие споры. А засолка и копчение не гарантируют гибель этих спор.
Так Эмиль ван Эрменгем блестяще оправдал семейство, потерявшее сразу двоих мужчин, и выявил врага, который преследует человека со времен изобретения консервов.
Эта история попалась на глаза писательнице Агате Кристи. Она решила, что новым Шерлоком Холмсом мог бы стать бельгиец, приглашенный в Англию как частный детектив. Эмиль стал Эркюлем. Первое сложное дело, которое Пуаро расследовал у себя на родине («Коробка шоколада», 1923), было, разумеется, об отравлении. В основной версии преступления фигурировал яд — «птоматин или атропин», прямо по Анрепу.
Интересно развивалась судьба этого самого страшного яда. Безуспешные попытки применить его в войне сопровождались экспериментами над обезьянами. В Кэмп-Детрике (штат Мэриленд, США) среди подопытных животных оказалась обезьяна с явно выраженным тиком. Инъекция ботулотоксина случайно сняла этот симптом, и оказалось, что так можно лечить косоглазие и спазмы. Под названием «ботокс» кристаллический токсин вошел в повседневную медицинскую практику и поступил в продажу. Волны убийств по мотивам сюжетов Агаты Кристи не последовало, зато — опять же случайно — заметили свойство токсина предотвращать возникновение морщин. Так красота, «страшная сила», приняла на вооружение концентрированную смерть.