Кытъа
Кытъа
1
Вода из кувшина, да хлеба кусок,[7]
Да платье в заплатах, как старый мешок,
Вот все, что имел я под желтой луною,
Где пленников алчности губит их рок.
Клянусь, ни одни из всесильных владык,
Хоть подать со всех получить он привык,
И ни один из эмиров на свете,
Который гаремом и войском велик.
Большего счастья – едва ли достигли,
Чем сам я – всех дервишей[8] бедный двойник.
2
Кто незряч, не видит солнца, хоть и на небо глядит,
Смысл прозренья для невежды за семью замками скрыт.
Беды все, как из железа, для которых я магнит,
И ко мне из них любая устремиться норовит.
Богу жалуюсь на жизнь я, что меня она все старит,
И, оставшись молодою, беззаботно вдаль летит.
3
Избавлюсь скоро от мирских кручин,
Увижу, что не видел ни один
Ни человек, ни джин. Уйду отсюда,
Где жил, пронзаем стрелами годин.
Щит кованый они пробить могли,
Где нищему, стоящему в пыли,
Скупился поднести кусок лепешки
Иной владелец пахотной земли.
Где легкие задачи разрешали,
Но пред бедою головы теряли.
4
Возвысить душу знаньями стремись,
Она вместит их, словно звезды высь.
Душа – светильник, чей огонь познанье,
Аллаха мудрость – масло для него.
Погас светильник – это знак того,
Что кончилось твое существованье.
5
Кто знает цену сущности своей,
Тот самый предостойный из людей,
И помнит он, кто в совершенной форме
Явил его в подлунный мир страстей.
Растений души чувственным под стать
И сходство их нетрудно доказать,
Но как душа, что чувственной зовется,
Верх над меньшой сестрой сумела взять?
И тем, чей ум пытлив в младые лета,
Я говорю:– Есть не одна примета,
Что утверждает неопровержимо
Родство всех душ со дня творенья света.
На вещие готов сослаться знаки,
Где окружают нас цветы и злаки.
О, сколько бедствий правят в этом мире,
Где сонмы душ блуждают, как во мраке.
6
Ты к дружбе с каждым встречным не стремись
И тайн не поверяй кому попало,
Гони лжеца, пройдохи сторонись,
Иначе повредишь себе немало.
И воле подлеца не покорись,
Не превышай дозволенного меры,
А запятнаешь честь, как не винись.
Как слез не лей – слезам не будет веры.
7
«Темен век, – подумал я, – милосердия в нем нет,
И давно у доброты стал подслеповатым взор.
Зодиака полный круг описали семь планет,
И великое число на тот свет с долин и гор
Благороднейших мужей за двенадцать лет ушло
И обратно ни один не вернулся до сих пор».
8
…На поклонников спешишь неприязнь обрушить ты,
Кровь из раненых сердец растеклась под стать зари.
Из пучины жизни ты у порога своего
Вытащишь пустую сеть иль с жемчужиной внутри?
9
О наследниках заботясь дни и ночи напролет,
Что бы ни было, за это их отец не упрекнет.
Но превратна жизнь, и могут ждать наследников напасти,
И отца они за это не корят пусть в свой черед.
10
Лжи и пагубной страсти тенета стремись разорвать,
Поведешься с ничтожным и станешь, как дурень, отвратен.
Но гармонию мира способен ли смертный постичь,
Чей приход и уход для него самого непонятен.
11
Невежды, затаивши в сердце страх,
Болтают всюду о моих грехах —
Так рвы копают в страхе перед львами,
И хрипло лают псы на львов впотьмах.
Ловлю исподтишка косые взоры
Невежд, чья совесть превратилась в прах.
И все из-за того, что я стремлюсь к сознанью,
А их духовно умертвил аллах.
12
Достоин удивленья этот сброд,
Ему покоя зависть не дает.
Исподтишка глупцы меня бранят,
Хулами сотрясают небосвод.
Их раздражает мой глубокий ум,
У них самих на мудрость недород.
Завистников выводит из себя,
Что бесконечно чтит меня народ.
Поистине подобен я горе,
Вокруг меня козлиный хоровод.
Беснуясь и завидуя горе,
Он, осердясь, ее рогами бьет.
13
Не скудельный сосуд я, не червь, не слепец,
А вместилище мысли, природы венец.
Я достигну предела надежд и стремлений,
Или пусть меня срежет безжалостный жнец,
Из рукописи «Канона врачебной науки», хранящейся в институте востоковедения им. Абу Рейхана Беруни АН Узбекской ССР. Инв. №3316. Переписана в 1602 г.