ДИНАМИКА ИСЦЕЛЕНИЯ

ДИНАМИКА ИСЦЕЛЕНИЯ

Следующий наш шаг — понять, какие могут быть общие знаменатели у различных процессов исцеления. Как исцеляющая жертва фактически совершается в служении пяти типов целителей?

Чтобы лучше все это понять, давайте начнем с относительно простой психологической ситуации, с посттравматического стресса, такого как результат несчастного случая или неврозы, депрессии, фобии и так далее. Первое, пациент должен повествовать, что он находится в достаточно безопасной среде. Затем пациента приглашают заново оценить по памяти подробности травмирующего события. Обычно они являются «связанными с состоянием» (Росс, см. раздел «Библиография»), то есть они недоступны для обычного сознания. Их можно прочувствовать, если войти в измененное состояние сознания, в которое вошел пациент во время травматического шока. Итак, чтобы получить доступ к скрытому материалу о травмирующем событии, надо войти в измененное состояние сознания, близкое к тому, что было в момент события. Наиболее безопасно это можно сделать при помощи управляемых психических образов, при помощи гипнотического транса или путем использования лекарств, изменяющих состояние сознания, под медицинским контролем. В ходе таких повторных реактиваций и переживания вновь ситуации, соответствующие детали, «забытые» и подавляемые из-за своей болезненности, могут постепенно вспомниться, могут быть приняты человеком и даже интегрированы обычным сознанием. Мы называем это интегративной толерантностью.

Когда мы имеем дело с патологией и экзистенциальными проблемами постоянного и/или хронического характера, процедура, по сути, аналогична и немного усложнена. В этих примерах эмпатическая поддержка терапевта создаст «пространство для действия» и чувство безопасности. Затем при помощи терапевтической регрессии терапевт должен заставить пациента освежить в памяти ранние воспоминания и заново оценить их. При этом пациент как бы заново переживает «оригинальные» травматические ситуации и дисфункциональные паттерны, связанные с родителями, братьями и сестрами, может заново «пережить» и процесс рождения.

Если есть органический дискомфорт, терапевт может ввести пациента в состояние легкого транса и в расслабленное состояние, затем приглашает пациента «войти» в тот участок или орган, который причиняет боль, либо визуально, кинестетически, либо позволяя себе полностью и сознательно почувствовать болезненные, доставляющие неудобства ощущения, от которых в другой ситуации мы пытаемся отгородиться. Можно «поговорить» с проблемным участком или органом и послушать, что он «отвечает». Очевидно, биологические коды таким образом передаются в информационную сеть образов, импульсов, намерений и убеждений, которые не воспринимались осознанно. Спастическое состояние брюшной полости или расстройство желчного пузыря могут проявить себя при визуализации в виде энграммы сжатого кулака или неприятного воспоминания об унижении, обиде или в виде чувства мести за какое-то оскорбление в прошлом. Оно может проявиться вербально, в виде фраз «Я тебе покажу» или «Ты меня не достанешь!», которые облекают в форму злость и стремление защититься. Такие образы и воспоминания, как психические шрамы или неврозы военного времени, составляют основу закодированных, основанных на конфликте комплексов, которые в своем бессознательном и неинтегрированном состоянии действуют как несбалансированные чужеродные элементы. Если сознательный разум нс может пробиться к ним и раскодировать их, то информация, которую они представляют, остается закодированной на сублингвистическом уровне в мышечных напряжениях и создает дисбаланс функционирования гормональной и иммунной систем и даже автономной нервной системы.

Чтобы быть эффективными, визуализация и напоминание не должны ограничиваться абстрактными теоретическими измышлениями о «здоровых» и мифологических образах, но должны быть воплощением истинных эмоциональных переживаний. Интеллектуальные защиты перестают действовать. Будучи один раз расшифрованными и возвращенными к жизни в виде психологического образа, осененные пониманием, пережитые повторные ощущения могут быть только расширены и могут уже включать чувства и сложности, которые были у ребенка в связи с его родителями, братом, сестрой. 

Во всех таких состояниях разрешение конфликта требует, чтобы человек поступился некоторым отношением, статус-кво, некоторой ментальной, эмоциональной или поведенческой реакцией, которая поддерживалась отрицанием, забыванием и подавлением. В результате этого импульсы, которые заряжали страх и боль или не соответствовали предпочтительному собственному образу, бессознательно контролировали человека. Сейчас требуется жертва, которая должна быть принесена энтелехии жизненной драмы. Жертва эта должна представлять собой некоторый когнитивный, эмоциональный или поведенческий паттерн.

Иногда, как следствие значительных травм и лишений в детстве, некоторые структуры эго могут быть настолько изменчивыми, что легко ломаются такими конфронтационными взаимодействиями. Их подавляемые динамики дезинтегративно реагируют па попытки отказаться от некоторых частей их собствсенных структур. Поэтому исцеление должно произойти через ощущение индивидом эквивалента чувства опоры для его неразвившегося «Я», которую должен создать терапевт своим отношением. В этих примерах внутренний недостаток самостоятельности корректируется путем предложения недостающего подобного элемента извне, что, собственно, и делает гомеопатия. Ожидается, что это обеспечит соединение с архетипным подобием самостоятельности, будет способствовать росту силы эго. «Место для действия» создается для роста недостаточно развитой функции. Удовлетворение функциональной потребности, которого человек на данный момент не может сам достичь, осуществляется путем преодоления недостатка через самопожертвование другого человека.

Терапевтический процесс, как мы видим сейчас в нашем психологическом примере, опирается па поддержку, получаемую от архетипиого источника, либо в результате прямого вызова и жертвенной конфронтации с дезорганизованным полевым процессом, либо путем временного предоставления подобного паттерна требуемых корректирующих элементов, который действует как мост, построенный целителем-партнером. Этот мост необходим для достижения архетипной модели (или проникновения в нее). Процесс, в котором используется подобное поле, будь он вызывающим и стимулирующим или поддерживающим и дополняющим, мобилизует реакции от безусловной неявной основы, поддерживающей процесс исцеления.

Энтелехия, теперь активированная и отзывчивая, обычно выводит на первый план сны и прозрения, которые на языке метафор раскрывают природу инертного сопротивления человека, а также новых тенденций, которые могут потребовать интеграции. Динамика приводит в движение процессы, которые выполняют исцеление. Постепенно проявляются очертания паттернов и основных тем жизненной драмы человека. Эго проблемы с родителями, отношения с братьями или сестрами, другие взаимодействия в детстве; важные преграды и барьеры в прошлом и настоящем, в частности, связанные с отношениями в текущем «сейчас»; возможности их драматического разрешения через распознание исполненных значения паттернов и архетипных лейтмотивов драмы; возможности развития, которые реализуют энтелехию отдельной жизни и личности.

Психологическое исцеление работает путем достижения забытых и подавляемых травматических воспоминаний через метафорическое или символическое осознание и затем ассимиляцию этой информации о квинтэссснтном или неявном порядке, которая «застряла» в тех важных барьерах и изменила структурную динамику с «линейного» на «диссипативный» порядок.

Мы обнаруживаем, что паттерны и конфликты, служащие средством для привнесения в нашу жизнь основных трудностей, являются также аспектами тех базовых архетипных элементов неявного порядка нашего бытия, которые структурируют и придают значение нашей жизни и потому «хотят» войти в нее. План драмы включает как намерения, так и препятствия.

Например, подавляемая злость, выраженная в виде расстройства желчного пузыря, которая возникла вследствие невозможности добиться независимости, может оказаться закодированным на телесном уровне «намерением» научиться бороться за независимость. Это намерение заключается в проверке способности наладить действенную связь с родителями при наличии ограничений или путем проверки готовности пойти на риск и взять на себя ответственность за чьи-то ошибки, это намерение затем проецируется на человека и воспринимается так, как будто проистекает извне.

Конфронтационное исследование травматических и расстраивающих факторов жизненной драмы, таким образом, соединяет нас с намерениями «скрытого драматурга», которого Юнг называет «Я» (self).

...Непознаваемая сущность, которую мы не можем охватить, как таковую, поскольку по определению она выходит за границы нашего понимания. Не будет преувеличением назвать ее «богом внутри нас»... (Это) высшее сознание... (которое) в своей непостижимой природе не может больше выражаться в концептах человеческого разума; наши силы выражения должны обращаться к другим средствам: они создают символ («Избранное», 8,1969, пар. 643).

Эта связь приводит к активации информации, которая заново упорядочивает видение человеком угрожающей природы «инвазивных» агентов, а также изменяет адаптивные реакции человека. Новая позиция сознания, достигнутая такой частичной уступкой, делает возможным разрушение преграды или барьера.

В вышеприведенном примере прямое выражение агрессивной злости, закодированное в спазме желчного пузыря, воспринималось как угроза отношениям и, следовательно, безопасности эго. Если признать ее как аспект отделения и необходимости самодостаточности (которая, будучи выражена рассудительно и ответственно, могла подержать внутреннюю личность), то злость может быть с большей готовностью принята, интегрирована и соответствующим образом выражена.

Важно снова подчеркнуть, что, только если способность пациента реагировать пс ослаблспа серьезно или нс парализована, исцеляющие прозрения, а также вытекающие из них «жертвы» (личные или замещающие) работают посредством «подобия», или аналогии. Исцеляющий эффект возможен скорее в силу информационной «сути», нежели «материи». Прозрения скорее аналогичны и подобны, нежели идентичны травмирующим паттернам. Подчинение эго — имагинально. Это не означает отказ от дисциплины или ответственности за действия и контроля действий (что приведет к регрессии до инфантилизма). Мы не переживаем заново травматические события в их конкретной актуальности, но сохраняем в подсознании как образы из памяти, фантазии или репликацию по аналогии в связи «перенос — противоперенос» с терапевтом.

Человек не отбрасывается в прошлое, чтобы снова страдать и переживать фактические и конкретные травматические ситуации в прошлом. Они, скорее, переживаются метафорически и символически, в аналогичной «как будто» форме памяти, психодрамы, управляемой фантазии, сна, переноса и противопереноса и текущих паттернов отношений зрелого человека. Также поддержка терапевта, предложенная им энергия и забота аналогичны, «подобны», по пс идентичны столь желанным в прошлом отношениям между ребенком и родителями. Способы выражения проблем и травм, связанных с отношениями, а также поддерживающая забота изменяются и модифицируются. Они «растворяются» и при этом «потенцируются» так, чтобы не были выражены прямо, а перешли на более высокий уровень сознания. Такое изменяющее растворение делает их более терпимыми. С другой стороны, острота сконцентрированного сознательного разума усиливает и «потенцирует» их. Аналогичные символические модальности выстраивают мост и пробуждают «сущность» архетипных паттернов. Результатом становится изменение в сторону «более здорового» образа жизни.

Мы теперь можем увидеть аналогию между психологической и соматической динамикой, ранее описанной с позиций загадочного парадокса исцеления через ассимиляцию патогенетических подобных потенцированных лекарств в гомеопатии. Как мы можем видеть сейчас, в обоих примерах исцеление происходит через воссоединение посредством выстраивания жертвенного моста (через символическую аналогию или подобие) к тем неявным паттернам, которые, будучи не ассимилированными, создавали расстройства.

Сейчас вопрос заключается в том, почему и как подобие и символическая динамика могут служить средством жертвоприношения и таким образом мобилизовать реструктурирование порядка. Нам нужно более четкое понимание принципа, лежащего в основе подобия, и динамической важности подобия.