ГЛАВА 5 НЕЖЕНСКИЕ БОЛЕЗНИ

ГЛАВА 5

НЕЖЕНСКИЕ БОЛЕЗНИ

Под наркоманиями понимают общее название группы прогрессирующих заболеваний, вызванных употреблением того или иного наркотика, характеризующихся патологическим влечением к нему с развитием психической и физической зависимости. Термин «наркотическое средство» включает три критерия: медицинский (специфическое действие средства на ЦНС, приводящее к его повторному приёму), социальный (масштабы немедицинского потребления данного средства приобретают социальную значимость) и юридический (обязательное включение вещества в официальный «Список наркотических средств»).

Клиника алкоголизма не нуждается в столь подробном ознакомлении, так как, к сожалению, лучше известна читателям по обыденной жизни. Поэтому будем приводить необходимые диагностические пояснения в каждом отдельном случае.

Екатерина I Алексеевна (урожд. Марта Скавронска) (1684–1727) — российская императрица с 1725 г., вторая жена Петра I. Была возведена на престол гвардией во главе с А.Д. Меншиковым, который стал фактическим правителем государства.

Для Екатерины I царский венец с самого начала казался слишком тяжёл, или, как тогда говорили, «неудобоносен». Образованием Екатерина не отличалась и до конца жизни оставалась неграмотной. Письма она диктовала, а все государственные бумаги за неё подписывала дочь.

Один из биографов отмечает, что с 1725 г., когда Екатерину провозгласили императрицей, в ней «пробудились долго сдерживаемые инстинкты — грубая чувственность, стремление к низкому разврату, низменные наклонности ума и плоти. Проведя всю жизнь при Петре I, который пил без всякой меры, Екатерина сама пристрастилась к вину, но всё же до смерти мужа умела себя сдерживать. Теперь пьянство сделалось её постоянным занятием, и все 26 месяцев её правления были как бы одним сплошным кутежом».

Смерть императрицы в 43-летнем возрасте можно объяснить ненормальным образом её жизни, что неоднократно отмечали современники. Государственными делами Екатерина пренебрегала, подтвердив обнаруженную историками закономерность: лишённые вдохновлявшей воли Петра I, многие его «птенцы» сразу утратили и свои таланты, и блеск, и энергию созидания. На российском троне Екатерина выглядела случайным человеком и показала себя самой банальной женщиной, к тому же зависимой от спиртного. Алкоголизм недаром называют хроническим прогредиентным заболеванием, обусловленным систематическим употреблением спиртных напитков и проявляющимся в физической и психической зависимости от алкоголя, формированием абстинентного синдрома, а в далеко зашедших случаях — стойкими соматоневрологическими расстройствами и психической деградацией.

Династия Романовых оказалась довольно бедной на выдающихся государственных деятелей, начавшись и закончившись личностями вполне заурядными. Но даже на этом фоне Екатерина I отличается редкой бесталанностью. На основании приведённых материалов можно уверенно говорить о том, что российская императрица страдала синдромом алкогольной зависимости. Её роль в управлении государством, если об этом вообще корректно говорить, была минимальной.

Елизавета Петровна (1709–1762) — дочь Петра I и Екатерины I, российская императрица с 1741 г.; в руководстве государством участия практически не принимала; заняла престол в результате дворцового переворота.

Следует сказать о психопатологически отягощённой наследственности Елизаветы Петровны: признаки дегенерации в семье (случай слабоумия и смерть в детском возрасте других пятерых детей Петра I), наличие психических расстройств у самого Петра I, а также алкоголизм матери, о которой писали: «Она вечно пьяна, вечно покачивается, вечно в бессознательном положении».

Рождение Елизаветы до брака подало повод считать её «незаконной» и на этом основании отказывать в праве на русский престол. Это обстоятельство привело к тому, что Елизавета в течение очень продолжительного времени оставалась в тени, почти без надежды когда-либо выйти из своего скромного положения цесаревны сомнительного происхождения. Естественным её уделом явилась исключительно личная жизнь. В период до восшествия на престол и сформировался окончательно характер Елизаветы. Жизнь общества, в котором она вращалась, проявлялась в поголовном пьянстве не только мужской, но и женской его части. Оргии и любовные утехи в пору её проживания в Александровской Слободе чередовались с посещениями церковной службы.

В последние годы безумный страх смерти сломил силы императрицы. Частые истерические припадки, не заживающие трофические раны на ногах и кровотечения, с которыми становилось всё труднее бороться, говорили о неизбежном и близком конце. На многие дни замыкалась она в одиночестве, предаваясь ничегонеделанию и печали. Каждая попытка выйти из этого состояния изнуряла её.

Незадолго до смерти Елизавета Петровна стала испытывать страх одиночества. Она боялась остаться одна в комнате, ей чудились призраки замученных ею людей. Ей казалось, что её должны убить, и каждую ночь она ночевала в разных комнатах дворца, чтобы убийцы не могли её найти.

По воспоминаниям Екатерины II, «здоровье императрицы становилось всё хуже и хуже; тогда почти у всех начало появляться убеждение, что у неё бывают очень сильные конвульсии, регулярно каждый месяц, что эти конвульсии заметно ослабляют её организм, что после каждой конвульсии она находится в течение двух, трёх и четырёх дней в состоянии такой слабости и такого истощения всех способностей, какие походят на летаргию, что в это время нельзя ни говорить с ней, ни о чём бы то ни было беседовать».

Природный разум императрицы в значительной мере парализовался её колоссальной ленью, болезненным безразличием к делам, вследствие чего «не токмо внутренние дела государственные многие иногда лета без подписания ею лежали, но даже и внешние государственные дела, яко трактаты, по нескольку месяцев, за леностью её подписать имя, у неё лежали». Праздный и ненормальный образ жизни в течение многих лет, частое обращение к «горячительным напиткам» усиливали эту апатическую лень до крайних размеров. К началу Семилетней войны у императрицы всё чаще случались припадки «алкогольной эпилепсии».

Из воспоминаний аккредитованного при петербургском дворе дипломата Гельбига: «Она двадцать лет правила самым незначительным образом, была постоянно до бесчестия пьяна, проводила дни и ночи, отдаваясь самым скотским страстям, и сослала за это время до 80000 человек в Сибирь». О её смерти тот же историк сообщает: «Главной болезнью Елизаветы констатирован скорбут, последствие ненормальной жизни… Болезнь принимала всё большие и большие размеры и, разумеется, к ней присоединилось ещё немало всевозможных болезней, добытых Елизаветой всё из того же источника — необузданного пьянства и чрезмерных половых удовольствий. Даже в последнее время болезни она не переставала пить… Из всех качеств, облагораживающих женщину, за Елизаветой не числилось ни одного, но зато она блистала пороками не только одного женского, но и мужского рода».

Утверждения различных биографов, доказывающие наличие алкогольной зависимости императрицы («до бесчестия пьяна» и «необузданное пьянство»), а также снижение памяти, гиповитаминоз, «истерические» припадки, позволяют с уверенностью говорить о полном развёртывании у Елизаветы Петровны алкоголизма как заболевания, достигшего конечной (третьей) стадии, которая обычно сопровождается судорожными приступами «алкогольной эпилепсии», а также различными соматическими расстройствами. Описания последних припадков позволяют предположить и возможность нарушения мозгового кровообращения.

Элизабет Барретт Браунинг (1806–1861) — английская поэтесса.

Зная, что в его роду были темнокожие, отец всячески препятствовал вступлению в брак своих детей. Слабую здоровьем Элизабет он держал взаперти, не позволяя ей встречаться ни с кем.

Благодаря рано проявившимся способностям Элизабет с детства читала философские труды, овладела древнегреческим, французским и латынью. В десять лет сочиняла стихи к семейным праздникам, в тринадцать написала эпическую поэму «Марафонская битва», в восемнадцать — философскую поэму «Опыт о разуме».

В 15-летнем возрасте Элизабет перенесла серьёзную травму позвоночника и с тех пор постоянно болела, до конца жизни принимая опиум как обезболивающее средство. Перед смертью она находилась в полной зависимости от наркотика и, скорее всего, писала под его воздействием. По мнению биографов, лучшие свои стихи Элизабет Барретт Браунинг создала с помощью лауданума, который представляет собой опиумную настойку на спирту.

А мне предвиденье моё печальную шлёт весть —

Грядущей жизни тишина мучительней, чем смерть.

(«Тот день»)

В течение последних лет жизни Браунинг настолько увлеклась спиритизмом и оккультизмом, что это приняло характер навязчивой идеи, встревожив её близких.

Первый медицинский препарат, изготовленный из опиума, прописал больному ещё в XVI в. знаменитый Парацельс. Новый способ получения опиума открыл один из основоположников клинической медицины Томас Сиденгам (1624–1689), который был в своё время самым популярным врачом в Лондоне. Учитывая, что зависимость от опиума, помимо Элизабет Браунинг, испытали такие великие английские писатели, как Томас де Куинси и Колридж, можно высказать предположение о большом влиянии, какое имело это наркотическое средство на творческих людей Великобритании в XIX в. Последнее обстоятельство не очень удивляет, если учесть, что ещё в XVIII в. шотландский врач Джон Браун предложил «англосаксонский вариант» лечения «всех болезней»: мясо, холод, алкоголь и опиум. Его метод терапии получил широкое распространение.

Разумеется, Браунинг не была наркоманкой в общепринятом в наше время смысле этого слова, так как зависимость от наркотика у неё носила вторичный характер.

Сейфуллина Лидия Николаевна (1889–1954) — русская писательница и общественный деятель.

С 1907 по 1909 г. работала учительницей в Орске, а в 1910–1913 гг. — актрисой в театрах; гастролировала в Вильнюсе, Ташкенте, Владикавказе. С 1913 по 1918 г. вновь учительствовала в школах Оренбуржья. Писать начала рано, но свой первый рассказ «Павлушкина карьера» опубликовала только в 1921 г. в газете «Советская Сибирь». В 1924 г. в журнале «Красная новь» были напечатаны прославившая её знаменитая повесть «Виринея» и «Мужицкий сказ о Ленине».

По воспоминаниям К.И. Чуковского, относящимся к 1927 г., Сейфуллина говорила: «Много я стала пить. У меня отец был запойный… Мне недавно доктор сказал, что я алкоголичка».

К 1928 г. Сейфуллина находилась в глубоком и устойчивом кризисе; Бабель об этом периоде её жизни писал так: «В неоднократных беседах со мной Сейфуллина жаловалась на то, что из-за неустойчивости и растерзанности её мировоззрения писать ей становится всё труднее. Внутренний её разлад с современной действительностью сказался в том, что Сейфуллина в последние годы пьёт запоем и совершенно выключилась из литературной жизни и работы. Во всяком случае, в области литературы Сейфуллина не видела выхода из создавшегося для неё положения».

Несомненно, на её состояние повлияло общее положение в стране в середине 1920-х гг.: разгром оппозиции, ссылка и преследование её участников, в том числе и ближайших друзей Сейфуллиной. Кризис, разумеется, усугублялся и наследственным алкоголизмом, а материальное благополучие избавляло от необходимости ежедневной литературной работы.

Ещё одно воспоминание К.И. Чуковского, относящееся к 1932 г.: «Сегодня я был у… Сейфуллиной… Сейфуллина больна: у неё был удар не удар, а вроде. По её словам, всю эту зиму она страшно пила, и пьяная ходила на заседания и всякий раз скрывала, что пьяна… Как-то за обедом выпила она одну всего рюмку, вдруг трах: руки-ноги отнялись, шея напружинилась — припадок. Теперь она понемногу оправляется… Лицо у неё остекленелое, глаза мёртвые».

Одна из «зачинателей советской литературы», по словам писателя В.Г. Лидина, «написала меньше того, что могла бы». Не последнюю роль в этом, вероятно, сыграла её алкогольная зависимость, сопровождавшаяся судорожным синдромом. Известна также её необыкновенная «страстность, принципиальность». Поэтому алкоголизм мог способствовать адаптации писательницы, приспособлению к непростым условиям жизни, требовавшей, по-видимому, труднопереносимых для неё политических компромиссов.

Дороти Паркер (псевдоним; наст. фамилия — Ротшильд) (1893–1967) — американская писательница и драматург, поэт и литературный критик.

Мать умерла, когда девочке было четыре года. Отец женился повторно, после чего жизнь Дороти стала весьма напряжённой. В 1927 г. она участвовала в процессе Сакко и Ванцетти, а затем отправилась в Бостон, где присоединилась к протестующим против казни невиновных людей. Паркер была арестована и настаивала на том, чтобы её поместили в тюрьму.

Паркер называли самой остроумной женщиной Нью-Йорка. Вот пример одной из её острот: «Я ничего не люблю, кроме джина, снотворного и собак». Личная жизнь писательницы не сложилась из-за неоднократных попыток самоубийства, алкоголизма и неудачных замужеств.

Она ежедневно выпивала и беспрерывно курила. Её беспокоил хронический кашель, в довершение всего во время одной из прогулок со своими пятью собаками она упала и сломала плечо. В политике Паркер всегда придерживалась левых убеждений, что создало ей много проблем в период маккартизма. Однако постепенно из-за бесконечного пьянства интересы Паркер сужались, в её окружении осталось всего несколько друзей, которые не отвернулись от неё.

Последние годы Паркер остро ощущала горечь одиночества; её почти забыли. Алкоголизм всё больше затягивал её, и в конце концов она угасла в возрасте 73 лет.

Наличие алкогольной зависимости и специфического расстройства личности (вероятнее всего, эмоционально неустойчивого) у Паркер вряд ли можно подвергать сомнению.

Эдит Пиаф (наст. имя — Джованна Гассион) (1915–1963) — французская эстрадная певица (шансонье) и актриса; автор текстов и музыки песен.

Наследственность Пиаф сыграла свою негативную роль в судьбе певицы. Бабушка и дед были «настоящими подонками, распухшими от красного вина». «Алкоголь, — говорила старуха, — и червячка заморит, и силёнок придаст». И разбавляла красным вином молоко для Эдит. Мать Пиаф, в свою очередь, была морфинисткой. Поэтому не вызывает большого удивления тот факт, что Эдит родилась, как гласила молва, «на улице, прямо на тротуаре».

Вскоре после рождения у Эдит образовалась «катаракта», но никто этого не заметил. Она не видела в течение трёх лет. Однажды бабушка повезла её в деревню, куда паломники отправлялись на богомолье к святой Терезе. И Эдит прозрела. Это было настоящим чудом, она верила в него всю жизнь. С этого момента Эдит стала поклоняться святой Терезе.

В данном случае, скорее всего, речь шла о диссоциативной потере зрительного восприятия («истерической слепоте»), которая не имеет никакого отношения к катаракте. Органический процесс помутнения хрусталика не может пройти в результате религиозной психотерапевтической процедуры. Но несколько лет, прожитых «в чёрной ночи слепоты», не могли не наложить негативного отпечатка на психику и дальнейшую жизнь Пиаф, которая так и не избавилась от страха, испытываемого перед темнотой.

Сексуальная жизнь Пиаф началась рано, была бурной и активной. К 15 годам у неё уже был большой опыт сексуальных отношений с мужчинами, и она даже не могла вспомнить имя того из них, кто лишил её девственности.

Эдит с детства находилась в среде, где разврат и преступления соседствовали с суеверием и мистикой. Певица верила в спиритизм, «вертела» столы, вызывала духов отца, любовников, умершей дочери. А перед каждым концертом выполняла целый ритуал — сгибалась до пола, касаясь его руками, показывала пятым и вторым пальцем правой руки рожки злому духу и во избежание неудачи гладила свой спиритический стол, который шофёр возил за ней в машине повсюду.

После смерти своего возлюбленного Марселя Сердана отчаяние довело Эдит до больницы, а там ей стали впрыскивать морфий «для успокоения нервов» и от бессонницы. При такой повышенной восприимчивости и внушаемости хватило нескольких уколов, чтобы Эдит превратилась в морфинистку. С каждым днём доза возрастала, и Эдит снова попала в больницу. В последующем она попыталась заменить наркотик алкоголем и уже не могла выступать, не опрокинув несколько рюмок коньяка перед выходом.

Пиаф не могла обходиться без ясновидящих и прочих шарлатанов, которые твёрдо обещали ей связь с потусторонним миром, способную дать призрачную надежду. Разумеется, она продолжала тайком сочетать алкогольные напитки и наркотики. Понемногу того и другого было вполне достаточно, чтобы оглушить себя. Пыталась лечиться от наркотической зависимости, и на некоторое время наступало облегчение, но настоящего исцеления так и не наступило.

В 1953 г. Пиаф в состоянии алкогольного психоза попала в больницу. Она «видела чертей», разговаривала с духами, рыдала и пела ночами, бегала по коридорам от воображаемых гномов. К тому же у неё появились боли в печени, поражённой алкоголем, — начинался цирроз.

С 1951 по 1963 г. Эдит пережила четыре автомобильные катастрофы, попытку самоубийства, четыре курса алкогольной дезинтоксикации, курс лечения сном, три печёночные комы, приступ психоза, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и отёк лёгкого. Эти факты свидетельствуют, что Пиаф страдала явной аффективной неустойчивостью, проявляя склонность к навязчивым идеям и саморазрушительным тенденциям. По поводу своей наркомании Пиаф достаточно самокритично заявляла: «Момент, когда колешься не для того, чтобы тебе стало хорошо, а чтобы не было плохо, наступает очень быстро».

Певица продолжала падать в бездну. Всё больше уколов и всё больше барбитуратов. Теперь она почти весь день пребывала точно в тумане, ожидая обещанного гадалками чуда. В последний год своей жизни Эдит приводила в ужас своей прогрессирующей худобой: она походила на жертву концлагеря — кожа да кости.

Стоит заметить, что в творческом плане Пиаф обладала определённым «противоядием» от отчаяния: каждая катастрофа в личной жизни у неё превращалась в песню. Любовные переживания всегда делали её выступления ещё более искренними и страстными. По утверждению многочисленных биографов певицы, несчастья сопровождали её с самого младенчества. Это не могло не сказаться на формировании исполнительской манеры и особого стиля — лирического и развязного одновременно.

Эмоционально-неустойчивую или истерическую структуру личности у гениальных артисток можно, наверное, считать проявлением закономерности. «Истерическая слепота» Эдит Пиаф в детстве не имела никакого отношения к катаракте и прошла после религиозной психотерапевтической процедуры, что было бы абсолютно невозможно в случае органического поражения хрусталика глаза. Вряд ли в данном случае мы имеем дело с маниакально-депрессивным расстройством, но сильная аффективная неустойчивость у Пиаф безусловно имела место и могла послужить предпосылкой развития у неё алкогольной и наркотической зависимости.

Элизабет Тейлор (1932–2011) — американская актриса, трижды награждённая премией «Оскар» — в 1960, 1966 и 1992 гг.

Уже в 1942 г. девочка получила главную роль в фильме «Тоска по родине». Она, видимо, была ещё слишком мала для верховой езды в очередном фильме, поэтому мать ежедневно втискивала её в аппарат для растяжки. На съёмках Элизабет упала с лошади и повредила позвоночник. От этой травмы она никогда уже по-настоящему не сможет оправиться. Об этом свидетельствуют случаи, когда приходилось прерывать съёмки из-за внезапных болей в спине, и частые пребывания в клиниках. Актрису многократно оперировали, друзья помогали заглушить боли с помощью алкоголя и таблеток. Секретные посещения клиники для борьбы с ожирением сменялись неделями лечения от алкоголизма.

С 1960 г. Элизабет начала получать у врача «инъекции здоровья». Они действовали на неё возбуждающе, вызывая острые приступы учащённого сердцебиения, нервное истощение, бессонницу, депрессию или приступы истерии. Чтобы как-то ослабить действие амфетаминов, Элизабет принимала снотворное и в результате вечно просыпала съёмки. У Элизабет Тейлор вошло в привычку консультироваться одновременно сразу у нескольких врачей, и поэтому во время съёмок «Баттерфилд-8» её лечили не меньше шести докторов, причём каждый из них прописывал ей свои лекарства.

В 1981 г. Тейлор разошлась со своим седьмым супругом. После развода, как это обычно бывало с ней и прежде в подобных ситуациях, наступила депрессия. Актриса вновь пристрастилась к спиртным напиткам, а это, в свою очередь, вызвало психическое расстройство. В конечном итоге Элизабет в очередной раз оказалась в реабилитационном центре.

Пережившая восемь браков и семь разводов, а также травму позвоночника, борьбу с алкоголизмом, ожирением и опухолью мозга, кинодива никогда не жаловалась на возраст или здоровье. Напастей в жизни всемирно известной актрисы хватало. По поводу своих многочисленных браков кинозвезда остроумно замечала: «Женщины в своём большинстве считают мужчин негодяями и мерзавцами, но пока не нашли им подходящей замены».

Личные неурядицы и жизненные трагедии (в частности, гибель в авиакатастрофе её третьего мужа, продюсера Майкла Тодда) не только служили рекламе, они питали творческий потенциал актрисы. Именно собственный опыт помог ей справиться с психологическими ролями в таких фильмах, как «Кошка на раскалённой крыше» (1958 г.) и «Внезапно, прошлым летом» (1959 г.). Временами ей крупно не везло. На роскошном банкете в Вашингтоне обломок куриной кости насквозь пропорол горло. Шлейф от этой травмы дал знать о себе множеством неприятностей. О ларингитах и потере голоса и говорить не приходится. На фоне тяжёлых пневмоний, когда требовалась трахеотомия и искусственная вентиляция лёгких, это выглядело пустяком. Падения с лошади, падения с лестницы и просто на ровном месте — всё с лихвой оплачено разрывами связок, переломами, смещением позвоночных дисков. Долгие ночи в госпиталях, мучительные растяжки, бессчётные операции (полостные, гинекологические и прочие, включая резекцию желудка) и процедуры, связанные с лечением печени, поражённой алкоголем. Всё вынесла, всё преодолела и получила вторую премию «Оскар» за фильм «Кто боится Вирджинии Вулф?».

В случае Тейлор, видимо, уместно говорить о сочетании аффективных нарушений с лекарственной и алкогольной зависимостью и истерическими расстройствами личности.

Франсуаза Саган (наст. фамилия — Куарез) (1935–2004) — французская писательница.

В 13-летнем возрасте Саган обнаружила, что алкоголь — неплохое лекарство против скуки. Историю героини своего первого, сделавшего её знаменитой, романа[24] Франсуаза так и придумала: лёжа на диване, потягивая виски и двумя пальцами настукивая страницу за страницей на пишущей машинке.

Толпы журналистов стали преследовать молодую писательницу, быстро сделав из неё литературную звезду. Своим неукротимым нравом, стремлением постоянно «светиться» в обществе, своим поведением Саган как никто другой подходила на роль «дивы», персонажа скандальных газетных хроник. Недаром идеалом писательницы была другая французская суперзвезда — актриса Сара Бернар. Всю жизнь Франсуаза питала слабость к этой сумасбродной женщине и даже купила дом, некогда принадлежавший Бернар. Неудивительно, что вскоре она «для улучшения настроения» стала ежедневно напиваться, а после автомобильной аварии, в которую попала, будучи в нетрезвом состоянии, пристрастилась к наркотикам.

В 1975 г. Франсуаза перенесла острый приступ панкреатита и перестала пить уже в силу необходимости. Зато «пересела» на синтетический морфий. До конца жизни она так и не смогла избавиться от наркотической зависимости. Любя разнообразие, меняла одного любовника на другого, а метадон — на кокаин.

Писательница всегда говорила, что любит скорость и азарт. В 1995 г. Саган была приговорена к году тюрьмы условно и крупному штрафу за употребление и хранение кокаина. Ей грозило более серьёзное наказание, но в дело вмешался тогдашний президент Франции Франсуа Миттеран, который высоко ценил литературный талант Саган. Естественно, что и размеренная семейная жизнь оказалась несовместимой с её буйным нравом.

Франсуаза «сидела» на очень дорогой наркотической диете. По словам друзей, в последние годы в день она потребляла 3–4 грамма наркотиков, тратя на них до 15 тысяч евро в месяц. Поэтому владелица миллиардного состояния в итоге осталась у разбитого корыта. Она так ничего и не сумела скопить, даже не приобрела собственной квартиры в Париже. Все деньги шли на наркотики и подарки, а на уплату налогов не оставалось ничего.

Саган любила женщин, но скрывала это. На снимках мы не увидим её в объятиях женщин, которых она любила или соблазнила. В театр или казино она всегда входила под руку с мужчиной, чтобы её не сфотографировали с дамой сердца. Она никогда не упоминала о своей бисексуальности — ни публично, ни в приватной обстановке.

В сентябре 2003 г. Франсуазу Саган доставили в реанимационное отделение парижского госпиталя имени Жоржа Помпиду в бессознательном состоянии после приёма сильнодействующих препаратов. Это уже был не первый подобный случай. Так, в 1985 г. во время поездки по Латинской Америке писательница была найдена в гостиничном номере в состоянии комы после приёма большого количества снотворного.

Психопатологическая картина у Саган достаточно сложная, и она с полным правом могла бы одновременно находиться как в группе страдающих истерическим расстройством личности, так и в группе злоупотребляющих психоактивными веществами. Возможно, алкоголизм и наркомания носили вторичный характер, а роль катализатора играли истерические и эмоциональные расстройства. Передозировки психотропными препаратами могли носить как намеренный (попытка суицида) характер, так и быть случайными: состояние опьянения резко усиливает действие снотворных средств.

Саган принадлежит следующее рассуждение о наркотике: «Одно только я нахожу приемлемым — чтобы скрыться от жизни умно — это опиум. Это умный наркотик. Опасный, конечно, но жизнь, которая сама по себе приближает к смерти, тоже опасна. Я не верю в творческий потенциал наркотика, он вам мешает писать».

Дженис Лин Джоплин (1943–1970) — американская эстрадная певица и композитор, выдающаяся представительница рок-музыки 1960-х гг. Её взвинченный, доходящий порой до визга, а порой всхлипывающий голос не имел аналогов в популярной музыке того времени.

В школьные годы девочку обижали ровесники, потому что она росла толстой и некрасивой. Связавшись в 18-летнем возрасте с компанией хиппи, Дженис докатилась до проституции. Вся её жизнь представляла сплошную череду любовных неудач, бесчинства, злоупотребления алкоголем и наркотиками. Из чувства противоречия, а также потому, что её внешность не позволяла ей разыгрывать «карту женственности», она бросается в другую крайность и строит из себя девицу с мальчишескими замашками: одевается только в брюки и рубашку, не красится, ругается матом и не идёт ни на какие компромиссы. Её сексуальные подвиги стали притчей во языцех. В одном маленьком городке жители долго вспоминали об одном вечере, когда Дженис отдалась всем членам местной футбольной команды в честь их победы.

Дженис начала петь с одной местной группой и стала употреблять всё больше наркотиков. Она курила марихуану, принимала ЛСД и поглощала огромное количество секонала. Иногда под воздействием наркотиков полностью теряла над собой контроль: выбегала посреди ночи на улицу и кидалась под машины или билась головой о стены. Когда возбуждение проходило, Дженис неизменно впадала в тягчайшую депрессию, так как ничто в мире не могло скрыть правду: она была отвергнута всеми и постоянно оставалась одна.

Дженис любила выносить на всеобщее обозрение свою интимную жизнь; при этом сексом она занималась беспорядочно и, если можно так сказать, «безвкусно». Её партнёрами были и мужчины, и женщины, не отказывалась она и от группового секса.

Начиная с 1969 г. друзья Дженис стали серьёзно беспокоиться за неё. Она всё больше пила и всё чаще принимала наркотики. Нередко приходилось отменять выступления, так как она была не в состоянии выйти на сцену.

Летом 1970 г. Джоплин начала записывать свой очередной альбом, а в перерывах между записями «баловалась» героином. Но трагедии могло и не произойти, если бы Дженис не бросил её возлюбленный, за которого она собиралась выйти замуж. Под впечатлением от этого разрыва Джоплин вколола себе чрезмерную дозу героина и скончалась в гостиничном номере голливудского отеля.

Рок-певица, может быть, не самый убедительный пример гениальной личности, хотя Джоплин не являлась заурядной эстрадной певичкой. О её жизни даже создан кинофильм «Роза» (1979). Показателен сам способ реализации музыкальной и вокальной одарённости. Дженис Джоплин болезненно переживала диссонанс между признанным талантом эстрадной звезды и внешней непривлекательностью, которая лишала её возможности устроить личную жизнь. Это постоянное психологическое угнетение послужило причиной длительной, практически пожизненной реактивной депрессии. Применяемые артисткой методы психологической самозащиты (увлечение наркотиками, лекарственными препаратами и алкоголем, сексуальная распущенность) носили явно психопатоподобный и ущербный характер. В состояниях декомпенсации депрессия приводила к суицидальным попыткам. Снижение творческой продуктивности из-за наркологических проблем оказалось для неё губительным, так как творчество по сути являлось тем единственным звеном, которое связывало её с реальностью. В диагностическом плане мы можем говорить о полинаркомании, развившейся у эмоционально неустойчивой личности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.