Глава 3. Сознание на слуху

Глава 3. Сознание на слуху

Как понимают сознание Толковые словари, мы посмотрели. Но это не совсем бытовое понимание. Это попытка понять и осмыслить, хотя бы на уровне членораздельной речи. А что мы знаем о сознании на совсем бытовом уровне, так сказать, что у нас на слуху?

Совсем бытовой уровень знания редко когда и где записывается. Разве что в словарях в виде примеров к определениям, да в книгах и газетах. Там он записывается не намеренно, а между делом, потому что к слову пришлось. Поэтому найти подобные записи — это неподъемное и неблагодарное дело. Проще сесть и описать собственные представления, осознанно отодвигая в сторону то, что выходит за рамки бытового понимания.

Как при этом удержаться в поставленных рамках? Нужно поставить себе правильный вопрос. Думаю, подойдет примерно такой: что было известно о сознании тем сообществам людей, в которых проходили разные периоды моей жизни? Ясно, что если в мои воспоминания вклинится Наука, к примеру, я ее отодвину и сохраню видение той среды, которую можно назвать русским народом.

Но народ вещь сложная, как и сознание. Это значит, он сложен или состоит из множества различных сообществ, обладающих своим мировоззрением и пониманием разных вещей. В том числе и сознания. Следовательно, я могу описывать, как на протяжении моей жизни менялось мое понимание сознания. А могу описывать различные сообщества, в которых бывал, и рассказывать об их понимании сознания. Такой подход сразу покажет мою ограниченность — я не мог побывать во всех сообществах, но зато он позво^: лит любому человеку включиться в это исследование и добавить в него свой штрих, в котором рассказывается, как еще понимают сознание русские люди.

Итак, сквозь какие сообщества я проходил? В детстве я рос в деревне, потом мы переехали в село, а потом, годам к шести, в город. Но и в деревню свою, и в село я ездил каждое лето, так что ничего не утерял. К тому же мы потом, когда мне было 11 и 12 лет, снова жили в этом селе. Так что до семнадцати лет я исходно был человеком трех культур: деревенской, сельской и городской улочки. В городе я жил на краю микрорайона многоэтажных домов, но на старой улице обычных домов деревенского типа. Так что культуру городского двора я не знаю.

К этому можно прибавить культуру школы. Я учился в трех разных школах — начальной, в городе, сельской и обычной снова в городе. Ну и несколько кружков по интересам и спортивных секций. Вот и все, что я знал до поступления в университет. И если не считать школ, а их можно не считать, все понимание сознания, с которым я в то время сталкивался, было бытовым. Даже в школе.

Правда, была моя собственная бабушка-знахарка, да еще в селе мы целый год жили на квартире у деревенской колдуньи. Но бабушка скорее могла делать, чем говорить. А про колдунью я узнал много после. Когда мы у нее жили, она никак себя не выдавала для меня. И про сознание не говорила. Хотя кое-что и делала. Но это было так безвредно, что осозналось лишь после, а тогда внимания не привлекало.

И что же я могу сказать о сознании в той среде? Да, как кажется, почти ничего. Там как будто о нем и не говорили вовсе. Но это кажется. На самом деле это не так.

Совершенно определенно существовало излюбленное словарями понятие — человек без сознания, потеря сознания. И оно было довольно сильно развито, к примеру, в школе бокса, где я занимался, и у уличных бойцов, с которыми я немало общался.

Соответственно, стоит помянуть такие выражения, прямо связанные с потерей сознания, как вырубить и выключился. Оба они, похоже, имеют отношение к электричеству, точнее, к свету. Вот только кто у кого заимствовал — бойцы у электриков или электрики у бойцов, когда думали, как назвать свои орудия и приемы. Ведь никаких понятий, связанных с электричеством, на Руси до двадцатого века не было. А слово включать было. К чему оно относилось? К ключу? Возможно и так. А рубильник? К какому рубилу? К тому, которым вырубают нечто. Что?

Как бы там ни было, но понятие выключить человека снаружи — существовало однозначно, как и понятие выключиться изнутри. К тому же явно имелось понятие некоего промежуточного состояния, условно говоря, сумеречного — поплыл после сильного удара. Это не полная потеря сознания, но отнюдь и не обычное состояние.

Это понятие сходится с явно бытовавшим понятием мутного сознания. Про пьяного определенно говорят, что он мутный. Иногда это говорят и про трезвого, но втянувшегося в пьянку. Он постоянно остается мутным. Соответственно, кто-то считается мутным независимо от пьянок, а просто по жизни, поскольку его трудно понимать и все время остаешься в подозрении, что с ним опасно и нужно держать ухо востро.

И еще одно понятие — неосознанность. Я делал это неосознанно. Оно тоже присутствует в моей памяти, хотя я и не могу увидеть, как его использовали тогда. Но сейчас, встречаясь с людьми из прошлого, все еще живущими именно в той культуре, я время от времени задаю вопрос: ты понимаешь, что ты сейчас сказал? И в ответ получаю иногда: честно говоря, я это сказал как-то неосознанно… Значит, такое понятие было или, по крайней мере, есть в той среде сейчас.

Следующая среда — это университет. Безусловно, там понятие сознания звучало иначе. Во-первых, добавились философия, психология и прочие политические науки. Во-вторых, поскольку это была еще советская эпоха, то зазвучала по-новому для меня комсомольская и партийная демагогия.

Но если не брать в рассмотрение научное понимание сознания, а его можно не брать, потому что Наука той поры никакого понятия сознания мне не давала, то добавилось, в сущности, лишь политическое понимание. То есть то самое общественное сознание марксизма.

Добавились и как какие-то цитаты из классиков и как понимание того, что на сознание масс надо воздействовать. А с людьми надо работать, чтобы они были сознательными. Выражение «быть сознательными» здесь не завершено, как бы оборвано, потому что все и так понимают, что от них требуется. А требуется вовсе не пребывание в сознании, а осознанное или хотя бы крепкое решение — быть своим, тем, кого называют сознательным строителем коммунизма.

Здесь «сознательность» означает не осознанность, а выбор, определенное решение, которое надо принять по собственной воле. Я подумал и избрал быть в этом лагере, а не в том. Значит, я сознательный борец. Конечно, у этой сознательности есть связь с сознанием, но весьма отдаленная и такая сложная, что я ее сейчас разбирать не хочу.

Еще один вид сознания, которое понимается тогда, — это Бендеровское: почем опиум для народа? Искажение классического «религия опиум народа». С университетским курсом научного атеизма пришло понимание, что сознание может как-то обрабатываться и на него может оказываться одурманивающее воздействие, к примеру, сектантами или манипуляторами, вроде сценических магов и гипнотизеров.

Следовательно, на сознание можно воздействовать словом, пассами, то есть движениями, обрядами или ритуалами и химическими средствами. К тому же сознание можно «промывать». Что такое «промывка сознания», я по-настоящему не понимаю до сих пор. Но это явно изменение личности, после которого у прежнего человека уходят какие-то знакомые тебе черты, а приходят новые, делающие его другим человеком.

Вот примерно это принесла мне университетско-академическая среда семидесятых годов прошлого века.

В восьмидесятые годы у меня была новая учеба и новая среда. Я жил в Москве и там столкнулся с эзотериками и тайноведами. Тогда появилось понятие измененных состояний сознания, что сразу же обозначало, что у сознания есть обычное состояние.

Так же обозначалось и то, что определенными упражнениями можно воздействовать на свое сознание. Например, уходить в глубокую релаксацию или входить в медитативное сосредоточение. При чем тут сознание, не говорилось. Просто заведомо предполагалось, что это и есть сознание.

Даже когда шли разговоры о возможности прямого воздействия каким-то усилием воли или собственными сознанием на чужое сознание, никто из знакомых мне экстрасенсов никогда не задавался вопросом: а что такое сознание? Впрочем, чаще всего они ставили знак равенства между сознанием и «энергетикой». Хотя при этом считали, что энергетика — это не энергетика, а вид энергии, которым обладает и может управлять человек, воздействуя на нее своим сознанием.

Тогда же я впервые столкнулся с понятием очищения сознания, кажется, через Агни-йогу…

Впрочем, я не хочу углубляться в это понятие, потому что чрезвычайно благодарен той поре и тем людям, которые помогли мне задуматься о том, что же такое сознание и прочее. И я еще вернусь к их пониманию сознания, когда буду разбирать сочинения, посвященные измененным состояниям сознания.

После этого, с 1985 года, я учился у мазыков, можно сказать, у деревенских колдунов, которые не только что-то делали, но и могли объяснить это именно на языке понятий, включающем понятие «сознания». Конечно, вначале это была довольно условная учеба — какую может себе позволить этнограф, чтобы глубже войти в изучаемую среду. Но я довольно быстро втянулся в нее, как в настоящую учебу, и после 1985 года возможность бытового понимания сознания для меня пропала. Единожды увидев сознание, пощупав его руками, ты уже не можешь принимать за него что-то другое. Это, как говорится, физически невозможно.

Но об этом в особом месте.

Что же касается бытового понимания, то картина, безусловно, не полна. Но даже ее будет достаточно, чтобы увидеть, где кончается обычное понимание и добавляется научное. Поэтому использую эту начальную часть как пример самопознания и перейду к пониманию сознания Наукой. Точнее, Психологией.