Посеешь характер – пожнешь судьбу

Посеешь характер – пожнешь судьбу

Насколько очевидны отличия транссексуалов от людей, не страдающих нарушениями психосексуальной сферы, настолько же зыбкими и неопределенными кажутся порой границы, которые отделяют эту разновидность третьего пола от прочих.

Транссексуалы переодеваются в одежду противоположного пола – и то же самое делают трансвеститы. И это не только внешнее тождество. И для тех, и для других в этом заключен глубочайший внутренний символ, утоление сокровенного желания, порожденного всеобъемлющей дисгармонией личности. В совершении этого действия, в эмоциональном переживании полученного эффекта достигается иллюзия обретения психического равновесия, восстановления целостности духовного мира.

Это – общее. Но есть и существенные различия. Транссексуалы настаивают на том, что этот присвоенный ими внешний облик целиком соответствует их душевной сути. Трансвеститы скорее играют роль. С огромной самоотдачей, со всеми психологическими атрибутами полного перевоплощения – но именно актерского. Эмоциональный накал, сопровождающий метаморфозу, очень высок, и все же остается островок трезвого самоконтроля, осознания своего «Я». Каким бы фантазиям ни предавался трансвестит, идея анатомической трансформации ему глубоко чужда. Ужасает сама мысль о том, что реально стоит за этим, – то есть о кастрации.

Есть и иные отличия. «Фирменный знак» трансвестита – отчетливое сексуальное наполнение ритуалов смены костюма. Эпизодически или регулярно совершается переодевание, толкает к нему одно – напряжение, гложущая потребность, другими словами, обычный сексуальный голод, только в необычной поведенческой упаковке. В кульминационный момент наступает и разрядка, нередко тоже в самой банальной форме семяизвержения. Поэтому можно утверждать, что собственные половые органы служат трансвеститу источником наслаждения – потому он и дорожит ими, потому и боится потерять. У транссексуалов, как мы видели – все наоборот.

Очень интересен вопрос публичности. Известны случаи «подпольного» трансвестизма: переодевание совершается в одиночестве или, как элемент своеобразной любовной игры, – наедине с партнером. Но в принципе это не характерно. Если мы говорим о роли, об исполнении роли, то необходим становится и зритель – активно реагирующая инстанция, без которой нет ни чувства завершенности, ни радости успеха. Демонстративные, вызывающие манифестации транссексуалов резко контрастируют с поведением трансвеститов, к которому хорошо подходит поговорка «и хочется, и колется»: потребность предстать перед публикой и сорвать аплодисменты вступает в противоречие с осознанной необходимостью сохранить свою манию в глубоком секрете. Подобно нашему Александру Васильевичу, многие ведут двойную жизнь. В явной ее части никто не догадывается о том, чем этот почтенный член общества занимается на досуге, а в тайной, напротив, сохраняется инкогнито.

Возможно, это различие основывается не столько на глубинных психологических механизмах, сколько на чисто прагматических соображениях. Транссексуалу нужно получить санкцию общества: добиться изменения гражданского пола, получить медицинскую помощь. Какой бы дискомфорт ни вызывали столкновения с окружающими, приходится терпеть. Трансвестит же ни от общества, ни от медицины не зависит. Единственная его цель – чтобы его оставили в покое.

Казалось бы, дифференциация достаточно четкая, никаких затруднений при определении состояния врачи испытывать не должны. Но опыт показывает, что есть множество промежуточных, переходных стадий, когда правомерными могут оказаться оба диагноза. Коварство этих случаев заключается в том, что колебания зависят не столько от внутренних причин, сколько от внешних воздействий. Когда усиливается общественный интерес к этим в высшей степени необычным людям, а проще сказать, когда одна за другой начинают появляться сенсационные публикации, я уже заранее знаю, что мой рабочий график немедленно уплотнится за счет притока новых пациентов.

Немалые диагностические затруднения порой вызывает необходимость провести и другую границу – между транссексуализмом и гомосексуальностью. С биологических позиций они вообще неразличимы, но психологически проявляют себя по-разному. Не случайно многие транссексуалы всячески подчеркивают свое отвращение к «голубым», и нет для них страшнее оскорбления, чем получить такую кличку. Гомосексуалу мысль об изменении пола глубоко чужда. Своеобразие любовных влечений ничуть не разрушает его собственного устойчивого представления о себе как о существе определенного пола. Он высоко ценит свои половые признаки, а иногда даже гордится ими, старается подчеркнуть.

Транссексуал считает все, что с ним происходит, естественным. Он такой, таким он создан. О гомосексуалах этого сказать нельзя даже теперь, когда они склонны бравировать своей свободой. Разве что внутренний голос, твердящий им об их «ненормальности», превратился в тоненький, еле слышный шепот.

Черты несомненного сходства в сочетании с такими же очевидными различиями приводят ученых к диаметрально противоположным выводам. Согласно одной точке зрения, транссексуализм – явление обособленное, имеющее свои особые корни. По мнению же оппонентов, его родство с трансвестизмом и гомосексуализмом предопределено общностью происхождения, что позволяет этим формам развиваться одна из другой. Ясно, что произнести окончательное суждение об этих гипотезах наука сможет не раньше, чем будут раскрыты все тайны третьего пола. Пока же известно слишком мало.

Сами пациенты в большинстве случаев высказывают твердое убеждение, что организм транссекусуалов устроен не так, как у остальных людей, мужчин и женщин. «Что-то такое есть» – либо в строении, либо в функционировании органов, определяющих половую принадлежность. Но подтверждений эта их уверенность пока не нашла, хотя отражение ее можно найти в многочисленных теориях.

На первых конференциях, в 50-е годы, явный перевес имели генетические концепции. Правда, никто не мог сказать, какие именно нарушения и в каких узлах механизма наследственности должны произойти, чтобы душа у человека разминулась с телом, но многие факты наталкивали на эту мысль, в частности – обоюдная склонность к этой аномалии у однояйцевых близнецов. Открытия последующих десятилетий должны были дать таким феноменам исчерпывающее объяснение, но этого пока не случилось. «Кое-что» действительно есть. Например при изучении H-Y антигена, входящего в состав клеточной мембраны и играющего огромную роль в формировании тканей мужского организма, было установлено, что его состояние у транссексуалов в большинстве случаев соответствует тому полу, в каком они себя ощущают, а не тому, к которому биологически принадлежат. Но такого рода закономерности справедливо расцениваются, как подсказка, а не как полный ответ на загадку.

Направления в исследовании биохимических факторов, участвующих в формировании психосексуальной сферы, нам уже знакомы по изучению корней гомосексуальности. Результаты этой сложнейшей работы не менее актуальны и для ученых, специализирующихся в области транссексуализма: когда нормальное развитие этих процессов будет детально прояснено, появится и возможность выявить картину отклонений от нормы, с их причинами и специфическим течением. Многообещающей кажется теория пренатальных гормонов, участвующих в формировании связанных с полом центров гипоталамуса и других мозговых структур. Но и эта теория пока что вопросов ставит больше, чем дает ответов. Базу, пожалуй, удалось подвести лишь под одно предположение, интуитивно сформулированное врачами-практиками, – что пути мужского и женского транссексуализма лежат в далеких, непересекающихся плоскостях.

Гипотеза, которая сложилась в результате многолетних наблюдений у меня, ставит под сомнение азбучную, казалось бы, истину: самое обычное, такое же, как у всех мужское или женское тело становится при трансекссуализме вместилищем души, уверенно относящей себя к противоположному полу. Знак вопроса я решаюсь поставить над словами: «такое же, как у всех». И вот почему.

Анализируя сведения, собранные о раннем детстве десятков пациентов, я обратил внимание на характерное различие между мальчиками и девочками. Мальчики – будущие транссексуалы – отличаются от своих ровесников того же пола не только внешней изнеженностью и любовью к «девчоночьим» играм. У них резко снижен, а иногда и вообще отсутствует интерес к собственным гениталиям, даже в тот период, между 3 и 5 годами, когда, согласно Фрейду, инфантильная сексуальность переживает пору расцвета. А вот у девочек, в сравнении с обычными девочками, наблюдается повышенное внимание к собственным половым органам: фиксация на клиторе, часто эрегирование, тяга к самораздражению, раннее пробуждение онанизма.

Эти тенденции сохраняются и на всем пути развития. В подростковом возрасте многие мальчики-транссексуалы подвергают себя настоящей экзекуции, пытаясь сделать свои половые органы невидимыми: бинтуют их, привязывают, зажимают и в таком состоянии проводят долгие часы. Волосы начинают шевелиться, как представишь себе эту адскую боль! Нет, говорят пациенты, особых страданий им это не причиняло. Может быть, психологическая установка блокирует болевые ощущения? Но есть и объективные показатели пониженной чувствительности гениталий. Дополнительным аргументом могут служить и такие распространенные явления, как позднее возникновение слабых эрекций, или атония предстательной железы.

Девочки же, вырастая, сохраняют и усиливают генитальную гиперчувствительность. Обостренное мужское самочувствие проявляется и в сильнейшем половом влечении. Дневники женщин-транссексуалов полны эротических сцен, часто мучительных для обеих участниц, не владеющих гомосексуальной техникой, а возможно, и не желающих из принципа ее применять. Мужчина и действовать должен по-мужски!

Различия в генитальной чувствительности отражаются и в фантазиях. Мечтая об операции, транссексуалы мужского пола представляют ее себе как освобождение от чего-то им ненужного, мешающего. Женские же требования направлены на то, чтобы получить недостающее.

Своеобразие мужского и женского тела проявляется и в том, как размещены эрогенные зоны. Здесь у транссексуалов тоже наблюдается характерный сдвиг. Мужчины необычно остро реагируют на прикосновения к области соска. А у женщин, наоборот, и эти точки, и вся поверхность грудных желез в сексуальном плане практически атрофированы и вызывают к себе такое же отношение, какое мы видим у мужчин к своим половым органам. Это лишнее, мешающее, то, что нужно убрать! Девушки-подростки перетягивают грудь резиновыми бинтами, нередки случаи, когда прибегают и к ножу, и к кислоте, и к раскаленному металлу.

О чем это может говорить? Первой приходит в голову мысль о нарушениях в системе нейроэндокринной регуляции. Но значительных сдвигов в ней анализы не показывают. Встречаются лишь явления, которые можно расценить как легкую стигматизацию, знаковую примету. У женщин – повышенный уровень мужских гормонов (и на этом фоне – дисфункция яичников, тенденция к мужскому типу оволосения). У мужчин – такое же нарушение баланса в сторону женских гормонов. Но трудно доверять этим анализам полностью. Известно, что многие транссексуалы подкармливают себя гормональными препаратами, иногда – в высоких дозах, хотя тщательно это скрывают.

Вспомним, однако, о том, что системы биохимической регуляции построены по принципу цепи. Сигнал должен быть послан – но он должен быть и принят соответствующими мишенями. Таких мишеней, рецепторов, много в тканях и органах, прямо или косвенно участвующих в продолжении жизни: как бы иначе могли образовываться в этих участках тела эрогенные, то есть сверхчувствительные к возбуждению зоны? Можно считать практически доказанным, что сенсорные стимулы со стороны гениталий и эрогенных зон побуждают социально-психологическую мотивацию, участвуют в формировании половой идентификации личности и психосексуальной ориентации, хотя подробности этого процесса еще не ясны. Моя гипотеза сводится к тому, что «поломки» в сложном рецепторном аппарате выводят из строя всю цепь, ломают генетически закрепленную программу половой дифференциации психики.

Мне вспоминаются слова одного из родоначальников современной психиатрии, В. Сербского, о том, что телесные ощущения служат ядром, вокруг которого формируется индивидуальность. Специфические сенсорные реакции, свойственные транссексуалам – мужчинам и женщинам, – придают, очевидно, этому ядру характерные очертания. Потому, наверное, и получается, что эти люди, стоящие особняком среди всего человеческого рода, так удивительно похожи друг на друга. Рассказывая о Николае и Варваре, я уже слегка затронул эту тему. Но сейчас есть прямой смысл к ней вернуться.

Передо мной несколько десятков медицинских карт – подробнейшие сведения о пациентах, проходивших в течение нескольких лет лечение в нашей клинике. Самое первое, бросающееся в глаза различие: образовательным уровень у женщин намного выше. Это говорит о многом. Тяжелейшие психологические проблемы, борьба с собой и с миром, неопределенность дальнейшей судьбы все же не помешали мобилизоваться на учебу, посещать учебное заведение, сдавать экзамены. Многие пациентки отличались незаурядными математическими способностями, пространственным воображением. Массовым бил и интерес к технике. Мне запомнились рассказы нескольких женщин о своем детстве. Как обычно, родители воевали с ними из-за страсти к мальчишеским забавам, силком приучали к куклам. Девочки покорялись, но играли не «в дочки-матери» – они разнимали кукол на части, чтобы рассмотреть, что у них внутри и как двигаются руки и ноги.

Мужчины не только с учением – вообще с задачами социализации справлялись гораздо хуже. Об инфантилизме я уже говорил, но к этому надо добавить и недостаток познавательных способностей, интеллектуальные изъяны, типичным свойством оказалось ослабленное чувство юмора.

Наблюдая пациентов в ситуациях если не стрессовых, то достаточно напряженных, можно было наглядно увидеть, насколько лучше женщины вооружены для жизненной борьбы. Они решительны, тверды, при этом держатся естественно, сохраняют дистанцию в общении с врачами, с администрацией. Даже при наличии явных психопатических черт умеют, когда нужно, держать себя в руках и что еще важнее – реалистически оценивать происходящее. У мужчин все эти качества представлены с обратным знаком, а самым, пожалуй, слабым местом в их психологической «экипировке» часто бывает отсутствие реализма в восприятии. Порой сердце начинает щемить от сострадания, когда вслушиваешься в наивный лепет пациента. Он свято верит, что стоит только врачам захотеть – и он превратиться в прекрасную женщину. Но при этом совершенно не принимает в расчет, что никакой медицине не под силу подарить ему другие черты лица, другие глаза или зубы…

Статистическая обработка биографических данных 72 пациентов обоего пола позволила составить в высшей степени выразительную таблицу. Оказалось, что 100 процентов мужчин на протяжении всей своей жизни последовательно избегали вступать с кем-то в соревнование или в конкурентную борьбу. Среди женщин такой линии поведения придерживались лишь неполные 10 процентов. Для 97 процентов мужчин главный принцип существования – физическая безопасность, необходимость гарантировать себя от телесных травм. Среди женщин таких – 0 процентов. Все мужчины поголовно избегают драк. Женщины – тоже все до одной – всегда готовы постоять за себя, в том числе и с помощью кулаков. Целая пропасть обозначается между моделями поведения, системами житейских приоритетов, способами самоутверждения и самозащиты! А в основе этих сложнейших психологических образований лежит одна очень простая вещь. У мужчин-транссексуалов повышенная чувствительность к физической боли, а у женщин, наоборот – пониженная…

Так постепенно корректируется в наших представлениях сакраментальная формула о душе, залетевшей по ошибке в чуждое ей тело. В самом теле наука мало-помалу распознает признаки, позволяющие не более чем условно называть его мужским или женским. Жалобы пациентов, которые некогда могли казаться надуманными, нелепыми, получают объективное обоснование. Во всяком случае, практикующий врач сегодня достаточно вооружен, чтобы отличить истинных транссексуалов от имитаторов, чья подкупающая искренность соответствует глубине самообмана. Врач вполне способен оценить истинную тяжесть состояния: когда пациент говорит, что не может жить в условиях мучительнейшего раздвоения, то эти признания полностью соответствуют действительности.

И все равно каждый раз заново приходится решать поистине проклятый вопрос: что делать дальше?