XVII. Шизоидный характер

XVII. Шизоидный характер

В предыдущей главе я говорил, что различие между шизофреническим и шизоидным характером заключается в степени расстройства. Это не значит, что между ними нет качественных различий. Разумеется, в крайних случаях никто не решится сравнить ярко выраженного шизофреника с хорошо функционирующим шизоидным характером. Однако фундаментальное сходство динамических процессов, лежащих в основе структуры личности, позволяет провести их сравнение как с теоретической, так и с терапевтической позиций.

Если индивид никогда явно не отрывался от реальности, правомерно ли описывать его структуру как шизоидную? Такой диагноз зависит от тенденций, а не от событий. Представим себе, что врач не решается так поступать в интернальной медицине. Некоторые врачи, если нет структурных повреждений, могут поставить пациенту диагноз «потенциальный сердечник». Но он рискует пережить приступ, едва покинув кабинет врача. Если бы тенденции считались критерием, по которому ставится диагноз, превентивная медицина была бы весьма эффективной. Глубокий анализ, как психологический, так и биоэнергетический, позволяет подойти к проблеме именно таким образом.

Фенихел определяет шизоида несколько иначе: «Человека, не страдающего настоящим психозом, но проявляющего отдельные черты или механизмы шизофренического типа, можно назвать «шизоидом», «амбулаторным шизофреником» и тому подобным образом» (Fenichel 1945, р.443). Такие индивиды обнаруживают признаки как невротических, так и психотических патогенных механизмов. Далее Фенихел делает важное с динамической точки зрения добавление: «Зависит от обстоятельств, будет ли психотическая диспозиция беспокоить и дальше или же она стихнет». Именно наличие «психотической диспозиции» в противоположность психотическому поведению и отличает шизоида от шизофреника. Но что такое «психотическая диспозиция»? Указание на «отдельные черты» или «механизмы» как проявление такой диспозиции, возможно, и окажет помощь, но постановка диагноза на основе их наличия или отсутствия таит в себе серьезную опасность. Вспомним случай из главы X о мазохизме, когда пациент описывал реальную галлюцинацию: он видел лицо, которое назвал «дьяволом». Я без колебаний отношу структуру его характера к мазохистскому, а не к шизоидному типу. У него нет «психотической диспозиции». С другой стороны, я наблюдал случаи, в которых эту базальную диспозицию можно было распознать и без проявления отдельных психотических черт или механизмов.

Все исследователи едины во мнении, что в шизоидном характере имеет место аффективное нарушение. Фенихел, в частности, отмечает, что «эмоции таких людей, как правило, неадекватны… Они ведут себя так, «как будто» ощущают связь с другими людьми» (там же, р.445). Хотя такое утверждение в сущности верно, это трудно счесть отличительным признаком. Невротики тоже обнаруживают неадекватные эмоциональные реакции, демонстрируют поведение «как будто» и пользуются механизмами «псевдоконтакта» в отношениях, с другими людьми. Но я должен сказать, что агрессия шизоида является «как будто» агрессией, «изображением» агрессивности, способом пережить и вынести близкие отношения с людьми. Он не ощущает агрессию как неотъемлемую часть реального существования.

Психотическую диспозицию следует прежде всего понимать в терминах психологии Я. Давайте сравним ее с другими типами характера. Ригидной структуре характера присущи прежде всего агрессивность, решительность и нечувствительность. Ее установку можно выразить словами «я хочу». Желание может ослабнуть или усилиться в зависимости от физической силы и витальности тела. Сила Я зависит от того, насколько человек свободен от догенитальных влечений, которые могут примешиваться в структуре. Таким образом, у нас есть количественный и качественный факторы. Для мазохистской структуры характерны сомнения, нерешительность и амбивалентность. Ее базальную установку характеризует выражение «я не хочу», хотя внешне такой человек может изо всех сил стараться достичь успеха. Он неминуемо потерпит неудачу. Агрессия мазохиста обращена вовнутрь, она самодеструктивна. Несмотря на физическую силу, Я мазохиста слабее, чем у ригидного характера. Его генитальная функция менее надежна, а установка к реальности отличается нерешительностью. Оральный характер обладает слабым агрессивным влечением. Его установку можно определить как «я не могу». Эта неспособность справиться с требованиями реальности приводит к их отвержению. Он таит глубокую обиду на несправедливость социальной системы. Его Я слабое, связано оральными потребностями и чувством депривации, но оно реальное. Оральный характер в значительной мере идентифицирован с установкой свое го Я, которую он воспринимает как основу личности. Отказаться от нее означает для него потерять свою идентичность, к которой он привык.

Что же можно сказать о структуре Я шизоидной личности? В ней не проявляется ни одна из этих базальных установок и проявляются все до одной. Порой шизоид ведет себя очень решительно, но это длится недолго. Агрессия не вязнет в мазохистском болоте, она попросту разрушается. Когда она вздымается, возникает ощущение всемогущества, поскольку оно не подвергается проверке реальностью. Эта функция относительно недоразвита. Такое всемогущество агрессии отличается от раздутого Я и восторженности орального характера тем, что оно представляет собой истинное материальное влечение. Оно воспринимается как сила действия, но не как сила мысли. Там, где оральный характер не может ничего совершить из-за своего раздутого Я, шизоид способен к конструктивному творчеству. Если Я не сдерживается, оно способно разрушить барьеры реальности, открывая путь к новому чувствованию и деянию. Подобными достижениями мы во многом обязаны таким художникам, как Ван Гог, Гоген и другие. Это желание без Я.

У шизоидной личности нет прочно укоренившихся установок «я не хочу» и «я не могу». Поскольку базальная установка шизоида проистекает из отрицания ценностей материальной реальности, у него нет потребности за эту реальность бороться. Иногда, однако, у него можно обнаружить установки и тенденции, внешне напоминающие оральные и мазохистские. О ни складываются вследствие специфического опыта в его биографии. Но о ни не связаны с Я, не проявляются в ситуации переноса и не выражаются в виде глубокого сопротивления. В действительности для шизоида характерно то, что он имеет как бы несколько реальных механизмов защиты Я. Поэтому, если с ним установлен хороший контакт, терапия может продвигаться на удивление успешно. Этим объясняется наблюдение Фенихела, что «порой шизоидные личности реагируют на анализ гораздо бол ее благоприятно, чем можно было ожидать» (там же, р.451).

Шизоидный характер функционирует в реальности ради выживания, но без внутреннего убеждения в истинности ее ценностей. Он не контролирует свои реакции подобно невротику, полагающему, что контроль возможен. Он больше, чем невротик, находится во власти внешних сил. Он сразу и непосредственно отвечает на любовь, но столь же быстро застывает в ситуации, которую воспринимает как негативную.

Если оторванный от реальности шизофреник полностью утрачивает свое Я, то шизоид способен избежать этого отрыва и сохранить Я. Но это Я слабое, еще слабее, чем Я орального характера. Не то чтобы шизоид не чувствовал себя — он чувствует. Но его ощущение себя в материальной реальности слабое. С другой стороны, он обладает большой способностью испытывать духовные чувства, нежность, симпатию. Шизоид воспринимает себя как духовную личность, полную глубоких чувств, нежности, симпатии и т. д. К несчастью, ему трудно сфокусировать эти чувства на объекте материального мира, поскольку он не идентифицирован с Я и ему трудно контролировать свою моторную координацию. На самом деле шизоидный характер может на короткое время сфокусировать нежные чувства на другом человеке. Однако напряжение, вызванное попыткой поддерживать контакт, приводит к разрыву. Термин «моторная координация» следует понимать как характеристику движения, интегрированного с соответствующим чувством. Шизоид способен к диссоциированным движениям; он может быть прекрасным артистом балета. Типичным является диссоциированное чувство, экспрессивные движения затруднительны. Для этого состояния характерна тенденция к расслоению влечений, к диссоциации движения и чувства.

Если шизофреник в своем отрыве от реальности страдает от деперсонализации, то шизоидный характер сохраняет тонкую нить, связывающую ум и тело. Он использует свое тело так, как мы пользуемся автомобилем. Он не чувствует, что это его тело, а скорее ощущает его как место своих чувств и мыслей. Это не является инфантильностью, поскольку нет инфантильной идентификации с телесным удовольствием. Тело человека является непосредственной реальностью, своеобразным мостом, соединяющим его внутреннюю реальность с материальной действительностью внешнего мира. Это как раз и является ключевым моментом в терапевтическом воздействии на шизоидную личность. Во-первых, необходимо добиться идентификации с кинестетическими телесными ощущениями или увеличить ее степень. Во-вторых, необходимо увеличить глубину и спектр экспрессивных движений. В-третьих, надо развить отношения тела с объектным миром: пищей, одеждой, объектами любви, работой и т. д. Результатом этого будет усиление и развитие Я, которое, по словам Фрейда, «есть прежде всего выражение телесного Я».

Рассмотрим теперь динамику структуры тела, которую мы встречаем у человека с шизоидным характером. Очень часто первое впечатление бывает связано с положением головы. Она никогда не выглядит прочно сидящей на шее. Нередко она бывает наклонена под некоторым углом, из-за чего кажется, что ее можно перекатить на другую сторону. У лиц, относящихся к другим типам характера, голова тоже иногда склоняется набок, выражая этим беспомощность. В таких случаях тело имеет точно такое же выражение. Для позы же шизоида или шизофреника характерна отчужденность, как будто голова удалена от основного энергетического потока в теле.

Пальпация мышц шеи выявляет у шизоида сильные изолированные напряжения, но не общую ригидность. Существенным является глубокое напряжение в основании черепа. Сама голова контрактирована и зажата, что придает ей изможденный вид. За исключением этого выражения, лицо в целом напоминает маску. Кожа черепа вдоль макушки туго натянута, а у мужчин фронтальная часть головы имеет выраженную тенденцию к облысению. Мы уже упоминали уплощенность лба и отсутствие выражения в глазах. Рот не бывает пухлым и чувственным. Спустя некоторое время создается впечатление постоянного отсутствия радости, полноты и яркости экспрессии. Она не мрачная, она- холодная.

В плечевом поясе шизоида обнаруживается характерное нарушение. Руки обладают силой, но движения при ударе диссоциированные. Тело не задействовано. В этом состоит отличие от нарушения, которое проявляется у орального характера. Руки будто вывихнуты, и чувствуется, что в этом повинна явная мышечная слабость. Движения человека орального типа характера производят впечатление бессилия; у шизоида они выглядят механическими. Лучше всего их можно описать следующим образом: руки словно деревянные, тело в движении не участвует и создается впечатление работающей ветряной мельницы. Шизоид обладает большой физической силой, и это качество нельзя не заметить. Движения мазохиста характеризует ощущение усилия, но не желания. Сама же природа плечевого блока другая: его плечевая мускулатура словно связана. Дельтовидные, трапециевидная и поверхностные мышцы чрезмерно развиты. Мышечные напряжения глубокие и обусловлены неподвижностью лопатки.

Я уже говорил о напряжении шеи. Спастичность в основании черепа отражается в соответствующем поясничном блоке, расположенном на стыке таза и позвоночника. У некоторых людей шизоидного склада это напряжение столь велико, что вызывает острую боль, которая отличается от хронической боли в спине, свойственной ригидным структурам. Ноги так же плохо двигаются в тазобедренных суставах, как руки в плечевых. В результате возникает иммобилизация таза, которая значительно выраженное, чем при невротических структурах. Мышцы бедер и ног могут быть либо вялыми, либо, наоборот, чрезмерно развитыми. В любом случае контакт с ногами и с землей отсутствует. Стопы неизменно слабые, особенно плюсневые своды. Суставы жесткие и неподвижные, особенно это заметно в голеностопе. Я никогда не встречал человека с шизоидной структурой, у которого голеностоп был бы гибким; он выглядит так, словно связки застыли. Насколько все это важно, мы увидим чуть позже.

Фенихел описывает две характерные мышечные диспозиции. «Обычно крайняя внутренняя напряженность дает о себе знать в виде гиперподвижности или гипертонической ригидности задней половины тела, проявляющейся под внешней маской спокойствия; в других случаях имеет место противоположное — крайняя гипотоническая апатия» (Fenichel, p.446). Первое представляет собой состояние чрезмерной подвижности, диссоциированное с эмоциональным содержанием. Тело напряжено и заряжено, но движения механические. Во втором случае подвижность редуцирована, но аффективная диссоциация отсутствует. Гипотония ограничена поверхностной мускулатурой. Пальпация неизменно подтверждает, что глубокие мышцы спастичны. Две женщины — пациентки с шизоидной структурой характера- отметили, что, когда они становятся несколько апатичными, имеют тенденцию сохранять жидкость. Одна из них сказала, что за счет этого прибавила шестнадцать фунтов. Повышение подвижности, достигаемое благодаря биоэнергетической терапии, преодолевает эту тенденцию.

Как мы уже отмечали, дыхание шизоида и шизофреника имеет характерные нарушения. Райх описал слабый вздох, несмотря на мягкую грудь и внешне достаточную экскурсию грудной клетки. Этот парадокс объясняется другим фактором. У людей с шизоидной структурой расширение грудной полости сопровождается контрактацией брюшной полости. Это не дает диафрагме опуститься. То есть можно сказать, что диафрагма тоже контрактирована, из-за чего не происходит полноценного движения легких вниз. Поэтому шизоид или шизофреник, чтобы получить достаточно воздуха, старается дышать верхней частью груди.

Дальнейшее исследование дыхательных движений показало, что диафрагма относительно неподвижна; она застыла в сжатом состоянии. Нижние ребра приподняты. Поскольку диафрагма инертна, значительное расширение грудной полости при всасывании воздуха поднимает ее вверх. То же самое всасывание воздуха, по-видимому, является причиной коллапса живота. Легко заметить, что он втягивается при вдохе и расширяется при выдохе. Это не нормальный тип дыхания. У обычного человека грудь и живот совершают одинаковые движения. Такое единство респираторных движений, когда брюшная и грудная стенка движутся как одно целое, особенно заметно у животных и детей.

Дыхание шизофреника носит на себе эмоциональный отпечаток. Если вы попытаетесь воспроизвести его самостоятельно (надуть грудь и втянут ь живот), то почувствуете, как воздух словно распирает ваши легкие. В этом нетрудно узнать выражение испуга. Шизофреник дышит так, будто боится. Иногда этот страх можно разглядеть в выражении глаз и лица.

Непосредственным результатом иммобилизации диафрагмы является разделение тела на две половины — верхнюю и нижнюю. Оно не является отражением противопоставления Я и сексуальности, основанного на движении энергетического маятника, сохраняющего базисное единство. Шизофреническое расщепление представляет собой коллапс и диссоциацию Я и сексуальности. Сексуальное поведение психотика в обществе и шизофреника вне его можно рассматривать как попытку сохранить или установить некоторую функцию в реальности. Использование секса как средства для установления контакта с другим человеком характеризует сексуальное поведение шизоида.

Все эти наблюдения можно объяснить, исходя из биоэнергетической концепции об отсутствии единства структуры тела. Различные сегменты тела функционально оторваны друг от друга. Но это количественный феномен. В случае тяжелой хронической шизофрении это расщепление структуры тела отчетливо проявляется в образе тела и рисунках больных (см. рис. 18). У шизоида такое расщепление проявляется только как тенденция. Маховер наблюдала этот феномен в своем исследовании рисунков фигуры человека. «Шизофреник или человек, находящийся в состоянии крайней депрессии, может не нарисовать руки, что свидетельствует об уходе от людей и вещей» (Machover 1949, р.62). Вот как она интерпретирует другой рисунок шизофреника. «Прерывистая линия говорит о непрочности контактов с внешней средой и неинтегрированном и ненадежном образе тела. Это может означать избегание и испарение телесных импульсов, поскольку они не приносят защиты от опасностей внешнего мира» (там же, р.75). В этом наблюдении Маховер демонстрирует глубокое понимание проблемы. «Относительно людей, изображающих суставы, можно предположить, что у них искаженное и неясное ощущение интегрированности тела… Шизоид и явный шизофреник… будут делать акцент на суставах, пытаясь предотвратить чувство телесной дезорганизации» (там же, р.137).

Рисунки человеческой фигуры показывают нам, как субъект воспринимает собственное тело. Удивительно то, что каждый индивид, будь то невротик или психотик, воспринимает его таким, как оно есть; то есть образ тела отражает функционирующее тело. Поскольку функция выражена также в структуре тела и движении, мы можем воспользоваться тем и другим как диагностическими инструментами и терапевтическими факторами. В биоэнергетическом анализе интерпретация делается на основе самого тела, а не его изображения.

Основная сегментация в шизоидной и шизофренических структурах представляет собой отделение головы от тела, расщепление тела в области диафрагмы на две части, разобщенность туловища и таза и диссоциацию конечностей. Разъединенность головы и тела является биоэнергетической основой расщепленности между восприятием и возбуждением. Такая же разъединенность туловища и таза в нижней части приводит к диссоциации генитальных ощущений от общего чувства тела. Кроме того, голова, таз и конечности контрактированы и недозаряжены, что я интерпретирую как дефект развития, но не как уход от реальности.

В противоположность этому невротическая структура обладает определенным единством. У орального характера оно проявляется в оторванности от земли. Это хорошо заметно у высоких, астеничных людей. Мы можем сделать такой вывод исходя из того, что энергия у человека с оральным характером имеет тенденцию подниматься вверх, чрезмерно заряжая голову и оставляя нижнюю часть тела недозаряженной. Здесь доминирует активность, которую можно интерпретировать как оральную. Для мазохистской структуры типична мышечная скованность. Зачастую тело короткое, тяжелое, с выраженной мускулатурой. Оно выглядит зажатым. Мазохист постоянно борется с этой общей зажатостью. Движения человека с ригидной структурой образуют единое целое. Их единство не подлежит сомнению. Относительно структуры тела шизоида можно сказать, что его как бы удерживает вместе только кожа. Движения выглядят механическими, и создается впечатление, будто человек сознательно прилагает волевое усилие, чтобы их совершить. Типичные индивидуальные жесты отсутствуют.

Если глаза шизофреника смотрят «вдаль», что означает отсутствие контакта с реальностью, то глаза шизоида ищут встречи с глазами терапевта. Создается впечатление, что стремление к контакту является доминирующим принципом его личности. Хотя голос шизоида монотонный, слова могут выговариваться очень четко, и это тоже вызывает ощущение прилагаемых усилий. Я вспоминаю одну пациентку с шизоидным характером, жизнь которой состояла в преодолении внушавших страх препятствий. В начале терапии ей с трудом удавались многие движения. Она смущалась и пугалась. Я просил ее остановиться, но она говорила: «Я смогу это сделать». Никакой другой тип характера не проявляет столь искренне усилий, чтобы преодолеть проблемы.

Теперь мы можем отважиться выдвинуть гипотезу относительно этиологии шизофренической и шизоидной структуры характера. Мы вынуждены выводить ее исходя из знания биоэнергетических принципов, но мы можем подтвердить наши идеи клиническими данными и наблюдениями за детьми.

Начнем с допущения, что организм представляет собой единое целое. Из этого следует, что мы исключаем наследственность из числа важных факторов этиологии эмоциональных расстройств. Возможно, она и играет определенную роль в формировании предрасположенности к функциональной патологии, однако мы должны признать, что с ростом медицинских знаний значение наследственности как патогенного фактора постоянно уменьшается. В предыдущих главах мы рассмотрели основные невротические нарушения в эмоциональной жизни индивида и некоторые ответственные за них факторы. Ни вместе, ни по отдельности они не могут вызвать психотическое состояние, если человек не испытал разного рода травматические переживания. Насколько я знаю, есть только одно переживание, которое настолько травматично, что может расщепить единство растущего организма. Этим воздействующим фактором является ненависть матери к ребенку, ненависть на бессознательном уровне.

Чтобы увидеть, какова этиологическая роль ненависти, необходимо понять ее биоэнергетическую природу. Но прежде позвольте мне показать отличие этого фактора от тех, которые действуют при неврозах. Оральный характер возникает в результате внутреннего ощущения депривации. Мазохистская структура формируется вследствие давления матери, которая чрезмерно оберегает своего ребенка. Ригидность — это продукт фрустрации в эдиповом периоде развития. Разве возможно, чтобы такие дети не переживали ненависти, исходящей от их родителей? Это весьма мало вероятно. Если понаблюдать за поведением родителей в различных критических ситуациях, которые выводят их из себя, можно увидеть и услышать самые разные проявления ненависти к детям. Но они представляют собой сознательные реакции, возникающие в определенных ситуациях. Ненависть, приносящая вред, — бессознательная, глубоко сидящая и постоянная. Она воздействует на организм в самой ранней истории его развития.

Выясняя природу ненависти, необходимо провести одно важное различие. Ненависть и злость- это не одно и то же. Злость- «горячее» чувство, нацеленное на то, чтобы смести препятствие с пути потока либидо. Ненависть холодна и неподвижна. Хотя злость может быть деструктивной в своем проявлении, цель ее, в сущности, конструктивна. Она не направлена на разрушение объекта либидинозного катексиса, ненависть направлена. Злость-это поток агрессии, не смешанной с нежными чувствами. Но как только она стихает, чувства нежности появляются вновь. Злость похожа на летнюю грозу, после которой выглядывает солнце. Ненависть можно сравнить с неизбывным холодом и суровостью ледяной пустыни. Фрейд указывал, что ненависть является противоположностью любви. Хорошо известно, что одно может превращаться в другое. Но как?

Чтобы понять взаимосвязь любви и ненависти, необходимо дать им четкие определения. Можно ли сказать, что такое ненависть? Пожалуй, будет легче дать определение любви. Это не так трудно сделать, если воспользоваться биоэнергетическими терминами для обозначения основных компонентов, которые мы знаем. Мы видели, что основными влечениями являются чувства нежности и агрессивные побуждения. Любовь в самом строгом смысле можно описать как глубочайшее чувство нежности, выраженное сильнейшей агрессией. Это означает, что любовь является выражением всего организма. Глубочайшее чувство нежности можно определить как чувство, которое исходит из сердца и в которое сердце полностью вовлечено. Агрессивное действие затрагивает мускулатуру всего тела и выражает всю интенсивность сердечного чувства. Разумеется, такое строгое определение не относится ко всем проявлениям, которые мы называем любовью. По желанию его можно расширить, включив сюда проявления, в которых сердечные чувства выражаются в соответствующем агрессивном действии, хотя интенсивность чувства и сила агрессии различаются. Рассмотрим несколько случаев.

Любовь матери к грудному ребенку сердечна и глубока. Но хотя интенсивность нежных чувств максимальна, агрессия значительно редуцирована. Больше всего в этом задействована верхняя половина тела, и особенно молочные железы. Мы говорили раньше, что нежные чувства, которые не включают агрессивные тенденции, можно назвать симпатией, жалостью и т. д. По этой причине те, кто нуждается в физическом тепле телесного контакта, отвергают эти чувства. Если нежность не включена в физическое действие, его эмоциональное качество можно описать как садизм. Многие женщины ощущают садизм в половом акте, который лишен нежности. Любовь в каждом своем проявлении стремится к единению двух организмов как на духовном, так и на физическом уровне. В половом акте, являющемся выражением любви, единение и идентичность двух организмов могут быть наиболее полными.

Что же такое ненависть? Ненависть — это замороженная любовь. Вот почему, когда остывает любовь, всегда есть опасность, что она превратится в ненависть. С другой стороны, существует также возможность того, что ненависть оттает и вновь обернется любовью. Механизм, посредством которого происходит это замораживание, сложен. Два фактора включены в этот процесс, зависящий от особой предрасположенности. Такой предрасположенностью является ригидная структура, двумя факторами — холод и давление.

При ненависти сердце холодное и тяжелое, нежные чувства превратились в лед. Чтобы это произошло, требуется огромное давление; процесс аналогичен процессу сжижения воздуха. Давление оказывает человек, любовь которого отвергнута. В главах XII и XIII, в которых шла речь об истерической структуре характера, мы отмечали, что девочка, фрустрированная на генитальном уровне, теряет гибкость и становится ригидной. Взрослея, она приобретает особую патологическую гордость, выраженную негнущейся шеей и спиной. Эта гордость словно говорит: «Я не полюблю тебя, и ты не сможешь меня возненавидеть». Однажды возникнув в ответ на фрустрацию, такой паттерн становится жестким паттерном реагирования, действующим в последующей жизни.

Только ригидный характер может ненавидеть по-настоящему. У орального отсутствует развитая мускулатура и агрессия, чтобы сковать свои нежные чувства. Его потребность слишком велика. Страдания мазохиста не позволяют ему замерзнуть. Нередко ненависть является конечным результатом тяжелой фрустрации в последующей жизни, достигающей, как правило, кульминации в браке без любви, в котором ригидный партнер становится жертвой собственной ригидности и невозможности движения. Неспособный найти новый объект любви, уязвленный супруг реагирует на холодность партнера жесткостью и становится еще более ригидным, пока его сердце не замерзнет окончательно. Вот описание человека, полного ненависти: холодная кожа, тяжелые и холодные глаза, ригидное тело, холодные руки, которые скорее причиняют боль, чем заботятся, и безликая, холодная, компульсивная и зажатая манера поведения. Каково же воздействие такой ненависти на чувствительного, зависимого ребенка?

Ребенок ненавидящей женщины становится объектом ее холода ещё задолго до рождения. Если в сердце лед и тяжесть, чего ожидать от матки?[19] Эмбрион, развиваясь в холодной, жесткой матке, тоже замерзает, но несколько иначе, чем взрослый человек. В матке только холодно, там нет давления. Эмбрион же гораздо больше заряжен, чем взрослый человек и его энергия растапливает холод значительно лучше, чем энергетическая система ригидного взрослого.

Процесс замораживания можно сравнить с тем, что происходит с водным раствором жженого сахара, если его постепенно замораживать. Спустя некоторое время становится заметно, что коричневый цвет сконцентрирован в середине, тогда как на периферии раствор совершенно прозрачный. Середина остается жидкой до последнего момента, пока холод не проникнет извне вовнутрь. При этом происходит частичное отделение растворителя от растворенного вещества. При быстром замораживании или замораживании под давлением ионы или молекулы вещества в замерзшем растворе поглощаются и иммобилизуются. То же самое происходит и с другими растворами красителей.

В эмбрионе, развивающемся в холодной, лишенной любви матке, происходит подобное отделение. Свободная энергия организма отходит к центру, а периферия застывает; то есть сердцевина жива, но структурные элементы, расположенные ближе к поверхности, замерзают. Без этой аналогии трудно объяснить тенденцию к полному расслоению, характерную для шизофрении. Что замерзает, так это физическая подвижность организма. Я вовсе не утверждаю, что плод превращается в кусок льда.

Процесс замерзания не столь интенсивен, чтобы разрушить жизнь. В действительности его эффект наиболее выражен в естественных сужениях тела, в тех областях, которые не содержат крупных, высокозаряженных органов. Можно ожидать, что состояние замороженности будет наиболее заметным в шее и талии, а также в суставах. Это те места, в которых у шизофреника и шизоида проявляется наиболее выраженное нарушение подвижности. Это не шизофрения, но обязательное предусловие возникновения болезни.

В постнатальной жизни может быть достаточно теплое окружение, которое растопит замороженные области. Мало вероятно, однако, что само по себе рождение ребенка изменит мать. Новорожденный малыш попадает в среду, которая зачастую является гораздо более враждебной, чем внутри матки. Опасность теперь становится более явной. Маленький ребенок постепенно приобретает опыт, что реальность, воспринимаемая в виде холодной и ненавидящей матери, создает угрозу жизни. Ничем другим нельзя объяснить тот ужас, страх преследования, физического насилия и смерти, который мучает шизофреника.

Эти замечания не следует считать осуждением матерей больных шизофренией. Им можно только посочувствовать, поскольку они являются жертвами нарушения, которое само по себе гораздо тяжелее, чем заболевание их несчастных потомков. Вспомним опять слова Достоевского: «Что есть ад? Страдание о том, что нельзя более любить». Бессознательное чувство вины, сопровождающее их в дальнейшей жизни, вызывает жалость.

Одной из лучших книг по психоаналитической терапии шизофрении является «Психотерапевтическое вмешательство при шизофрении» Л.Б. Хилла. В этой ценной работе автор с теплотой говорит о матерях шизофреников. Хилл признает, что многие психотерапевты считают матерей «крайне враждебными, злобными и во всех отношениях неудачниками» (Hill 1955, р. 109), но он полагает, что это не совсем верно. Хилл считает, что эти матери амбивалентны, причем это не амбивалентность любви и нелюбви, но амбивалентность любви и ненависти. Внешне они хотят и стараются любить своего ребенка, но ненависть, лежащая в глубине, берет верх. Свидетельством тому служит его замечание; «Психиатры, беседовавшие с матерями шизофреников, рассказывают о том, что многие больные чувствуют, что мать, на первый взгляд, оптимистична, кооперативна, дружелюбна и уступчива, но под самой поверхностью она застывает, когда происходит что-нибудь неприятное» (там же, р.112). Плохо, что мы не регистрируем выражение их глаз. Именно в глазах ярко проявляется та ненависть, которая замораживает ребенка. Еще одна цитата из Хилла показывает, насколько тесно психоаналитический подход соприкасается с биоэнергетическим: «Разочарование, которое такие матери переживают в реальной жизни, причиняя боль, отбрасывает их назад в мир внутренних объектов любви и ненависти. Ребенок, которого вынашивали в период сильного потрясения и который вышел из чрева и является частью матери, — это естественный наследник всех ее фрустрированных объектных стремлений» (там же, р.121).

Не существует теоретических доказательств того, что раннюю этиологию шизофренического состояния следует относить к пренатальному периоду. Депривация материнской любви не является переживанием, про которое с уверенностью можно сказать, что оно возникло до рождения ребенка. Взрослые, страдающие от этого ощущения депривации, демонстрируют инфантильный паттерн поведения. Если травма еще более тяжела, то это является следствием не отсутствия позитивной установки, а наличия негативной. Такая негативная установка матери оказывает вредное воздействие на ребенка, которого она в это время вынашивает. Этот временной элемент и является причиной того, почему у одного ребенка проявляется это расстройство, тогда как его родной брат может быть совершенно здоров.

Если в этом рассуждении я несколько упростил проблему, то сделал это намеренно. Мне хотелось подчеркнуть момент, основываясь на котором можно было бы предпринять более детальное исследование.

Мы рассмотрели влияние ненависти на биоэнергетическую систему ребенка. Как перевести это на язык его эмоционального развития? Что является психологическими коррелятами такого нарушенного биоэнергетического состояния?

Шизоидный и, разумеется, шизофренический характеры, имеющие живую сердцевину, состоящую из чувства и энергии, но покалеченную и ограниченную моторную систему, вынуждены всю жизнь бороться за разрядку. Поскольку шизоид едва ли может положиться на свою моторную систему, он зависит от высокой чувствительности, которая должна помочь ему избегать опасностей и добиваться успеха в материальном мире. Это, конечно, является неадекватным, и фрустрация усиливает ощущение конфликта, связанного, по сути, с неумением обходиться со своими агрессивными тенденциями. Здесь, как и при любом травматическом повреждении, идет бессознательная борьба за восстановление утраченного единства. Что мешает этому?

Проблема состоит в том, что в сравнении с той средой, которая окружала шизоида или шизофреника в младенчестве и детстве, взрослый мир реальности, в котором он живет, — это мир физического тепла. Но хотя это тепло вселяет надежду, оно таит в себе и опасность. Оттепель может вызвать паводок, когда река выходит из берегов. Поток агрессии, диссоциированный с нежными чувствами, может привести только к одному: убийству, уничтожению внушающего угрозу и причиняющего боль объекта, разрушению всего, что относится к реальности. Хилл хорошо сказал об этом: «.. до биться для шизофреника этой независимости от своего инфантильного Сверх-Я, что является одной из целей психоанализа, в его чувствах совершенно эквивалентно убийству им своей матери» (там же, р.151).

И так, мы приходим к заключению, что шизофреник бессознательно ненавидит свою мать. Но он не является холодным, полным ненависти человеком. Ненависть не затрагивает его сердце- только мышцы. Но это создает реальную проблему для терапевта-биоэнергетика, поскольку любая попытка «разморозить» такого человека должна делаться постепенно и под контролем. Шизофреник так сильно боится своей ненависти, что сопротивляется всякой попытке мобилизовать агрессию. Если же этот страх преодолевается, можно добиться большого прогресса. Розен хорошо это интуитивно понимал и старался вызывать на себя агрессию пациента.

«Цель терапии — направить эту агрессию на терапевта, прежде чем пациент ее аморфно рассеет обычным шизофреническим способом» (Rosen 1953, р.150). Это может привести к настоящей физической борьбе с пациентом, в которой терапевт имеет возможность доказать, что контролируемая физическая агрессия может завершаться конструктивно.

Скрытая ненависть шизофреника к матери- это те путы, которые связывают его с ней, так же как скрытая ненависть матери связывает ее со своим ребенком. Ненависть замораживает не только подвижность индивида, но и их взаимоотношения. Шизофреник и его мать словно застыли вместе, скованные взаимной ненавистью и отвращением.

В сравнении с шизофреником шизоид обладает гораздо большей подвижностью и координацией, лучшей организацией Я, определенной независимостью. В процессе лечения мы можем рассчитывать на более сознательное участие. Тем не менее у него присутствуют основные шизофренические тенденции, и терапия должна придерживаться той же линии, что и при лечении шизофрении.

Шизофренический и шизоидный характеры не имеют защит Я. Это является крайне важным позитивным фактором в их терапии, которой они не могут оказать и не оказывают бессознательного сопротивления. Это не значит, что сопротивление является сознательным феноменом. Шизоидный характер не сознает никакого реального сопротивления, но оно может принимать форму недоверия, боязни терапевта или терапии. Это он сознает. У таких пациентов нет глубоких защит, и поэтому им приходится быть настороже. Такого рода сопротивлению терапевт может противопоставить только свои искренние усилия, умеренность и честность.

Роль отсутствующих защит Я у шизофреника и шизоида отчасти играет высокая сензитивность — особенно к людям, по отношению к которым они чувствуют себя зависимыми. Считается, что это происходит бессознательно, и я присоединяюсь к этому утверждению. Пациенты с шизоидной или шизофренической структурой характера способны разглядеть терапевта столь же быстро, как и он их. А кто из нас избавлен от невротических проблем? Чтобы помочь им, нужно хорошо знать себя, особенно свои ограничения и слабости. Поскольку мы не можем предложить нашим пациентам — шизофреникам или шизоидам — полноценного человеческого существования, не следует претендовать на это. Мы предлагаем им реальность, реальность себя- искренность наших усилий, умеренность нашей установки и честность нашей совести.

Это незаменимые личные качества, которыми должен обладать каждый терапевт, работающий с такими пациентами. Но есть еще одна вещь, которая абсолютно необходима. Это тепло. Никакие искренность, умеренность и честность не смогут помочь шизоиду и шизофренику, если не испытывать к пациенту теплого чувства. Это означает, что терапевт должен быть сердечным человеком и по-настоящему любить пациента. Сердечность терапевта — это своего рода терапевтический инструмент, с помощью которого мы можем гораздо глубже укоренить пациента в реальности. Именно здесь, где нет защит Я, это себя оправдывает. Невротик сомневается даже в искреннем проявлении тепла и любви, и только когда устранены невротические защиты, это полностью принимается. С шизофреником и шизоидом дело обстоит иначе. Они свободно принимают настолько, насколько им свободно дают. Несмотря на значительность проблемы, работать с шизоидными личностями- большое удовольствие. Когда в процессе терапии тепло наполняет собой все их существо, они щедро воздают своему терапевту.

Шизоид и шизофреник нуждаются еще в одном качестве терапевта. Им нужно, чтобы терапевт понимал их. Другие пациенты тоже хотят этого, но из-за своего невроза они не видят, понимает их терапевт или нет. Шизофреник изолирован, он живет в мире, отличном от нашего, но реальном для него. Необходимо, чтобы он стал реальным и для терапевта. Я говорю не о мире галлюцинаций и заблуждений, а о реальности мира духовных чувств, который доступен таким людям. Более того, терапевт должен обладать по меньшей мере такой же сензитивностью, как и пациент. Именно поэтому один человек с шизоидным характером полностью понимает другого. Верно также и то, что тот, кто преодолел свою болезнь или нарушение, вполне может стать терапевтом, способным установить самый тесный контакт с такими людьми. Если помимо духовных чувств терапевт понимает еще и их телесные ощущения и умеет разумно говорить о них, то с пациентом устанавливается тесная связь. Именно поэтому столь важны знания о динамике биоэнергетических процессов. Одна пациентка с шизоидной структурой характера сказала мне, что была далеко впереди аналитика, который с ней работал. Она проинтерпретировала ему буквально все. Недостаточно просто понимать таких пациентов, необходимо быть впереди их. В сфере агрессивного поведения, материальной реальности, сексуального функционирования человек с шизоидным характером является новичком. Речь не идет о подавлении его установок или чувств по отношению к этому миру. Он никогда не входил в него целиком, он не знает его и ему не доверяет. Это мир действий, в котором нежные чувства слиты с агрессивным компонентом.

Одно дело привести шизофреника обратно в реальность, которую он знал когда-то, другое — сделать его Я функционирующим полноценно и адекватно в мире, которого он не знает. Этот другой мир — мир его тела, и биоэнергетическая терапия нацелена на то, чтобы дать пациенту возможность жить непосредственно в этом мире. Это не означает, что этот другой мир не может переживаться вне биоэнергетической терапии. Он переживается в отношениях позитивного переноса, и в любую физическую активность пациент в определенной степени может быть вовлечен вне терапевтической ситуации. Но гораздо лучше, если такой опыт непосредственно и по нарастающей приобретается на терапевтических занятиях. То тепло, в котором нуждается пациент, создается потоком энергии в тканях его тела и мускулатуре. Немногие пациенты бывают более взволнованы, чем те, кто обнаруживает, что их тело становится живым, конечности — теплыми, а кожа — розовой.

Я вспоминаю одну пациентку, которая в начале терапии смущалась, тушевалась и пугалась, когда я выгибал ее тело назад и оставлял в таком положении. Она выдерживала это только несколько секунд. Ее начинала бить дрожь, но она не знала, чего боится. Я сумел показать, что она боится ощущений в спине, что развалится или распадется на части. Все, что она знала, — это то, что смущена. Благодаря повторению процедуры и постоянной работе с телом ее смущение и страх постепенно стали пропадать. Спустя некоторое время она сказала мне, что больше не смущается и не боится и что периоды смущения, которые беспокоили ее вне терапии, также исчезли. Единственное, что она сделала со своим телом, — это постепенно установила над ним контроль. Затем она начала высвобождать в себе больше энергии и испытывать удовольствие от ощущения тела во время движения. Зная, насколько трудно таким пациентам получить удовольствие от тела, можно по достоинству оценить такой прогресс. У всех таких пациентов способность переживать удовольствие в виде телесного ощущения является критерием выздоровления. У другого пациента приятное переживание энергетического потока, проходящего по его телу, было одним из самых лучших переживаний в его жизни.

Здесь может возникнуть вопрос: чем биоэнергетические движения отличаются от физических упражнений или других форм физической активности? Особенно он уместен для данной проблемы. Многие люди с шизоидным характером обучались танцам, но так и не разрешили свою основную проблему, фактически вся биоэнергетическая терапия вращается вокруг ограниченного числа движений. Но в этих движениях или позах делается упор на целостности тела. Только когда весь организм участвует в движении, оно становится эмоционально экспрессивным. Именно из-за неспособности двигаться целостно лица с шизоидным и шизофреническим характером являются эмоционально уплощенными. Невротик, обладающий таким единством, даже несмотря на характерологическую ригидность, в определенной степени способен к эмоциональной экспрессии.

В биоэнергетической терапии важно, чтобы терапевт имел полное представление о динамике движения тела. Например, при ударах по кушетке разные люди будут использовать разные части тела. Кто-то будет только руками, а спина останется неподвижной. Кто-то будет использовать спину, но руки будут двигаться только как механические придатки. Только когда усилие включает в себя все тело, ему сопутствует чувство злости. Чтобы понять природу блока и высвободить соответствующую эмоцию, необходимо определить, какие части тела не задействованы.

Эмоциональное здоровье можно определить как способность индивида целиком включаться в свои действия и поведение. Неудивительно, что это в равной мере предполагает способность удерживаться от поступков в определенных ситуациях. На психологическом уровне его можно интерпретировать как интегрированность Я, не расщепленного на сознательное Я и бессознательное Сверх-Я, не разделенного- частично или полностью — на составляющие влечения. На физическом уровне это означает отсутствие хронической спастичности и напряжения в мышечных элементах тела. Возросшая подвижность обеспечивает расширение спектра действий и большую гибкость в реакциях на ситуации.

Быть свободным от физических зажимов, возникающих из-за хронической спастичности, — значит избавиться от оков бессознательных страхов. Это, и только это, делает человека способным к такой любви, при которой его глубочайшие сердечные чувства выражаются сильнейшей агрессией.