III. Принцип удовольствия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

III. Принцип удовольствия

Вся аналитическая работа проводится в рамках так называемого принципа реальности, то есть способности организма терпеть страдание или неудовольствие ради ожидаемого удовольствия в будущем. Именно принцип реальности позволяет пациенту выдержать болезненные моменты аналитической терапии. Возможности и действие этого принципа понятны, но мы еще не рассмотрели лежащие в его основе механизмы. В следующей главе мы попробуем выявить и исследовать некоторые из них, но перед этим необходимо понять, что принцип реальности является производной и модификацией основного общего принципа, который управляет мышлением и поведением организмов. Речь идет о принципе удовольствия.

Исследуя бессознательные психические процессы, Фрейд обнаружил закономерность, которая отличает их от сознательной психической активности. Он пришел к выводу, что эти бессознательные процессы «старшие, первичные, они представляют собой фазу развития, где других психических процессов не было» (Freud 1911, р. 14). Они подчиняются тенденции, которую он назвал «принципом удовольствия-страдания». Проще говоря, это означает, что организм ищет удовольствия и избегает неудовольствия и страдания. В дальнейшем Фрейд детально исследовал этот принцип, связывая «неудовольствие с возрастанием возбуждения, удовольствие — с уменьшением» (Freud 1950а, р. 2). Можно упростить это положение, заменив слово «возбуждение», и сказать, что неудовольствие, или страдание, увеличивают напряжение, а удовольствие снижает его.

На уровне психики есть несколько понятий, углубляющих понимание этого принципа. Кто-то может сказать, что напряжение вызывают потребности, а их удовлетворение приносит удовольствие. Но это не продвигает нас к пониманию. Напряжение само по себе есть потребность, так же как потребность есть напряжение. Объяснение здесь следует искать на биологическом уровне.

В 1934 году Райх провел в Университете Осло серию экспериментов, имеющих отношение к этой проблеме. Подробно они изложены в его книге «функция оргазма», поэтому я ограничусь здесь изложением основных наблюдений и выводов.

Прежде всего было показано, что изменение электрического потенциала на поверхности кожи зависит от эмоций. Возникает так называемый психогальванический феномен. Эксперименты Райха были направлены на изучение того, что происходит при сексуальном возбуждении и как это связано с восприятием удовольствия. Осциллографические записи показали, что происходит с кожным потенциалом эрогенных зон при приятной и неприятной стимуляции. Райх установил, что восприятие удовольствия каждой зоной — губами, сосками, ладонями рук и т. д. — сопровождается резким повышением кожного потенциала соответствующей области тела (Reich 1942, р. 335). Это отмечали приборы, расположенные в другой комнате. Надавливание или испуг, напротив, вызывают заметное снижение потенциала. Далее, «психическая интенсивность приятных ощущений соответствует величине биоэлектрического потенциала». Таким образом было получено экспериментальное подтверждение фрейдовской мысли о том, что Я в своей функции восприятия есть первичный феномен поверхности тела и одновременно проекция поверхностного феномена на соответствующую область мозга, благодаря чему процесс восприятия становится осознанным. Мы имеем два тесно переплетенных явления восприятия: проекцию на поверхность тела и проекцию поверхности на другую поверхность.

Чтобы понять оба феномена как единую экспрессию всего организма, каковой они и являются, мы прибегнем к райховскому основному закону биологического функционирования: единству и противоположности вегетативной жизни организма. Здесь доминируют две функции-расширение и сокращение. Они напоминают обычную пульсацию, присущую всем живым организмам. Как показал Райх, в соматической сфере расширение и сокращение как психический процесс коррелируют с работой симпатического и парасимпатического отделов нервной системы и с действием определенных групп ионов. На психическом уровне биологическое расширение ощущается как удовольствие, а сокращение — как неудовольствие. Между вегетативным центром и периферией есть функциональное противопоставление, которое делает возможным дальнейшую корреляцию между психическими ощущением и энергией движения. Поток энергии от центра организма к периферии функционально соответствует биологическому расширению и восприятию удовольствия. И наоборот, движение энергии от периферии к центру тождественно биологическому сокращению и восприятию неудовольствия или тревожности.

Чтобы представить этот механизм, можно воспользоваться тем рисунком, который в предыдущей главе иллюстрировал соматическую основу и психический уровень функционирования (см. рис. 6).

На нем отсутствует мышечная система, которая связана с развитием принципа реальности. Я ограничено поверхностной мембраной. Расширение и сокращение являются, по существу, феноменом Оно.

Мы уже отмечали, что важно выяснить, чем неудовольствие отличается от тревожности. Насколько мне известно, ни Фрейд, ни Райх этого различия точно не формулировали; Райх даже приравнивал эти термины друг к другу. Вопрос можно задать так: если биологическое расширение переживается как удовольствие, почему соответствующее сокращение не переживается как неудовольствие? Слово «неудовольствие» не описывает воспринимаемого ощущения. В пульсирующем состоянии расширения и сокращения напряжение, которое возникает перед освобождением, вовлекает и погружает в ожидание будущего освобождения. Предполагаемое удовольствие допускает состояние напряжения, которое иначе вызвало бы неудовольствие. Принцип удовольствия сам по себе содержит рудимент реальной функции, которая затем становится доминирующим принципом поведения взрослого человека.

Когда напряжение возникает в ситуациях, где пережить удовольствие невозможно, появляется тревожность, которая сама по себе не обязательно представляет собой патологическое состояние. В своих рассуждениях мы должны всегда основываться на принципе реальности. Тревожность становится патологической, когда она несоразмерна спровоцировавшей ее внешней ситуации. Даже если она не является патологической, тревожность всегда переживается как угроза для Я, и взрослый организм стремится ее устранить. Можно еще сказать, что напряжение является патологическим, когда оно хроническое и не поддается контролю со стороны организма. Исходя из этих положений, здоровье можно определить как возможность организма сохранять собственный ритм пульсации в рамках принципа реальности. Удовольствие, резко отличаясь от неудовольствия, тревожности и страха, в то же время является частью общего принципа: напряжение-релаксация, сокращение-расширение. Теперь можно определить третье понятие этого ряда — страдание.

Если неудовольствие описывает состояние энергетической заряженности, предшествующее разрядке, то тревожность предполагает энергетический заряд, в котором движение к разрядке заблокировано или сдерживается. Когда интенсивность заряда достигает такой степени, что начинает угрожать интеграции структурных элементов тела, возникает страдание. Это утверждение относится ко всем ситуациям, в которых переживается страдание. Нервная система, несомненно, играет такую же важную роль в восприятии страдания, как и во всех функциях восприятия. Благодаря этой самой структуре всю нервную систему можно сравнить с перевернутым деревом, его ветки и разветвления — с разветвлением кровеносной системы, которая является важным каналом для свободного протекания энергии в теле.

Может возникнуть впечатление, что нет ничего проще и в то же время фундаментальнее, чем действие принципа удовольствия. Еще в 1920 году Фрейд опубликовал наиболее спорную книгу «По ту сторону принципа удовольствия», в которой постулировал существование двух инстинктивных сил: влечения к смерти (первичного мазохизма), возвращающего к неодушевленной природе, и влечения к жизни (сексуального инстинкта), которое ведет жизнь вперед по пути эволюционного развития, фрейдовская формулировка лаконична и исполнена мастерства. Я не преследую цели обсуждать ее. Вопрос в конечном итоге состоит в том, действуют ли эти силы или влечения по ту сторону принципа удовольствия или внутри него.

Фрейд пришел к этим понятиям благодаря двум феноменам. Первый из них — проблема мазохизма. По всей видимости, существуют определенные индивиды, которые не желают стать здоровыми. Вопреки принципу удовольствия эти люди ищут ситуации страдания, в которых бы доминировало внутреннее принуждение и в которых «снова и снова содержалось бы страдание и переживание». В аналитической терапии это проявляется в виде «отрицательной терапевтической реакции». Практический опыт обнаружил действие принципа, объясняющего этот феномен. Это — «навязчивое повторение», которое, по мнению аналитика, является «императивом, полностью пренебрегающим даже принципом удовольствия» (Freud 1950b, р. 71). Фрейд писал: «Мое утверждение о регрессивном характере влечений тоже основано на этом материале, а именно на фактах навязчивого повторения» (Freud 1950а, р. 81).

Рассмотрим это «навязчивое повторение» более детально. Оно, как ни странно, демонстрирует один из аспектов принципа удовольствия. Известно, что все организмы испытывают желание повторять определенные действия. Сразу же приходит мысль о еде, сне, сексуальной активности и т. д. В целом эти действия повторяются на основе периодического возникновения потребностей, которые вызывают напряжение организма до тех пор, пока они не будут удовлетворены. Возникающее побуждение нацелено на то, чтобы ослабить это напряжение, и мы знаем, что освобождение от таких состояний напряжения переживается как удовольствие, будь то процесс еды, сна, дефекации или сексуальной разрядки (см.: Fenichel 1945, р. 542). Другие повторные действия могут совершаться, даже если за ними не следует немедленного удовольствия, — когда наше чувство реальности подсказывает, что это приведет к удовольствию в будущем. Регулярно посещающий аналитические сеансы пациент действует на основе этого принципа. Но принцип реальности следует понимать как модификацию принципа удовольствия, а не как его отрицание.

Находится ли навязчивое повторение по ту сторону принципа удовольствия? Фрейд ссылается на два рода наблюдений, подтверждающих эту идею. Первым является состояние, известное нам как «травматический невроз», которое иногда возникает после несчастного случая, связанного с риском для жизни. Эти неврозы «характеризует повторное переживание пациентом ситуации несчастного случая, ситуации, которую он маскирует другим страхом». Сопровождающие их сновидения противоречат «исполнению желаний во сне» и, как сказал Фрейд, могут вести человека к «отражению скрытых тенденций Я к мазохизму» (Freud 1950а, р. 11).

Фрейд подчеркивал, что травматические неврозы не развиваются, если имеет место значительная физическая травма. Его объяснение с точки зрения психологии хотя и пристрастное, но точное, поскольку гиперкатексис травмированного органа позволяет сдержать избыток возбуждения. На языке биоэнергетики это звучит так; механическое волнение и потрясение продуцируют определенное количество свободной энергии, высвободившейся или разрядившейся в травме. Эта свободная энергия необходима для процесса исцеления. Когда такое освобождение невозможно, развивается синдром, подобный истерии. Для иллюстрации я приведу такой случай: молодая женщина обратилась ко мне с тем, что ей не удавалось наладить близкие отношения с человеком, которого она выделяла среди нескольких симпатичных ей мужчин. Важно то, как пациентка относилась к своей ситуации. Несколькими годами раньше она была замужем за молодым человеком, которого очень любила. После шести месяцев счастья она стала свидетелем того, как ее муж разбился на самолете. В тот момент, не издав ни звука, она повернулась и побежала. В дальнейшем пациентка никогда не выражала своего чувства слезами. Отгородившись от общих знакомых, она вскоре поступила на службу в вооруженные силы. Во время второй встречи, когда эта женщина лежала на кушетке, я заметил, как ее горло сжимается при дыхании. Пальпация высвободила сильный спазм горловой мускулатуры. Быстрое надавливание на эти мышцы вызвало крик испуга, за которым последовали тяжелые рыдания. Травмирующее событие вспыхнуло в ее сознании. На протяжении нескольких сеансов я вызывал крик и рыдание. Каждый раз она заново проживала ужасающее ее переживание. «затем это кончилось. Я продолжал терапию. В дальнейшем она полюбила другого человека и вышла за него замуж.

Мне неизвестно, переживала ли она травму во сне. Мы узнаем, что динамика проблемы требует полного высвобождения всех аффектов, включенных в переживание, и что это высвобождение может происходить на сознательном уровне. Кто-то может объяснить ее неспособность полюбить как результат иммобилизации этого большого количества аффекта или либидо. Мы могли бы интерпретировать каждый сон, в котором пациент заново переживает травмирующую ситуацию, пытаясь осуществить разрядку подавленного аффекта. Это не может привести в желанному результату, потому что все происходит без участия сознания. Повторные сновидения на эту тему повторяют попытку и также не приносят облегчения. Подобные неудачи носят на себе печать мазохизма. Мазохистский элемент возникает из более глубокого нарушения характера, которое само по себе поддается аналитической терапии. Клиническая картина, однако, никак не противоречит принципу удовольствия, поскольку организм стремится освободить внутреннее напряжение, то есть избежать неудовольствия или страха.

Другое клиническое исследование навязчивого повторения основано на невротическом феномене переноса. Я также по своему опыту знаю, что часть пациентов склонна «повторять все нежелательные ситуации и тяжелые эмоции в переносе и переживать их с величайшим простодушием» (там же, р. 22), что особенно характерно для анализа мазохистского характера. Если проблема трудна, это еще не значит, что она неразрешима. Райховское объяснение психологических аспектов проблемы мазохизма — это одна из ценнейших глав в истории психоанализа. Надеюсь, мои собственные замечания по этому поводу тоже будут способствовать пониманию этого вопроса. Я уверен, что другие аналитики нашли эффективные подходы для работы с этой проблемой. Трудности аналитической терапии не должны приводить нас к мысли о невозможности исцеления. Если мы имеем в виду, что каждая аналитическая терапия еще и заключает в себе перевоспитание, можно достичь многого. Индивид, который до этого фигурально и буквально не стоял твердо на собственных ногах, обретет их, хотя поначалу, когда он совершит первые усилия, его поступь будет неуверенной.

Я потратил некоторое время на рассказ о навязчивом повторении потому, что оно является частью принципа удовольствия. Следующий пример проиллюстрирует это. Я воспользуюсь наблюдением Фрейда за девочкой, которую заставили открыть рот у зубного врача. Дома она захотела по играть в визит к дантисту и повторить на своей младшей сестре то же самое переживание. Эта игра демонстрирует «особенность, полную бессознательной тенденции принудить, активно повторить то, что пережито пассивно». Дети постоянно играют подобным образом, и заслуга Фрейда со стоит в том, что он определил, на чем основаны такие игры. Я тоже вижу в этом принуждение к отреагированию травмирующего переживания, происшедшего в детской жизни. Но, подчиняясь принципу удовольствия, навязчивое повторение модифицируется в соответствии с требованиями реальности. Здесь было бы уместно использовать аналогию.

Если нажать на резиновый мяч или воздушный шар, а затем убрать руку, он примет свою исходную форму настолько быстро, насколько будет ослабевать надавливание. Возвращение формы мяча или шара точно повторит в обратном порядке направление того движения, которое было совершено, когда происходило надавливание. Я совершенно уверен, что навязчивое повторение следует тем же энергетическим законам, что и мяч и воздушный шар. Живой организм и воздушный шар повинуются закономерностям поверхностного напряжения, сохраняющегося благодаря внутреннему давлению и энергетическому заряду. Травмирующее переживание — это удар по Я ребенка, который можно сравнить с надавливанием на поверхность шара. Когда давление исчезает, Я будет стараться отреагировать переживание путем активного движения, повторяя в обратном направлении исходную реакцию. Далее, если ребенку не удается активно отреагировать такое травматическое переживание, то это происходит потому, что его энергетическая система не достаточно напряжена внешним давлением. Я частично разрушается, и ситуация напоминает поверхностное натяжение полунадутого шара.

На психологическом уровне можно говорить о совладании человеком с ситуациями угрозы. Отождествление с активным процессом позволяет ребенку интегрировать в сознание все переживание целиком. Если человек, который упал с лошади, преодолев свой страх, снова немедленно сядет на лошадь, его нельзя считать мазохистом. Как бы ни интерпретировалось поведение с точки зрения психологии, основные паттерны определяются лежащими в их основе энергетическими процессами.

И Фрейд и Райх были солидарны в том, что принцип удовольствия передает основные биоэнергетические закономерности. Фрейд, как мы знаем, связывал удовольствие и неудовольствие с «количеством возбуждения, которое присутствует в сознании, но отнюдь не является «границей»; их отношения таковы, что неудовольствие соответствует увеличению возбуждения, а удовольствие — уменьшению». Райх отождествил удовольствие и неудовольствие с движением энергии в организме. Движение к периферии уменьшает внутреннее давление, повышает поверхностное напряжение и облегчает разрядку во внешний мир. Движение внутрь имеет противоположный эффект. Так мы приходим к проблеме энергетической Разрядки живого организма, которая представляет собой функцию его отношений с реальным внешним миром.

Само существование живого организма создает первое противоречие в динамике энергетических процессов — между индивидом и внешним миром. Несмотря на зависимость от внешнего мира, каждый живой организм — независимое образование, и мало вероятно, чтобы он не сознавал своей индивидуальности. Отсюда, из этих зависимо-независимых отношений вытекает основное внутреннее противоречие: направленность к миру — направленность к Я, к центру. Используя понятие «либидо», это можно выразить как противопоставление объектного либидо нарциссическому. Последняя формулировка является, однако, психологической. Соответствующие соматические процессы наиболее отчетливо можно наблюдать у амебы. Фрейд сам сравнивал появление и утрату психического интереса с вытягиванием и втягиванием псевдоподий. Если задуматься о причинах внешнего движения амебы, становится ясно, что она отвечает на стимулы окружающей среды. Но эти стимулы определяют только направление движения, но не мотивирующую силу. Последняя возникает благодаря напряжению в организме. Напряжение, как физическое понятие, описывает состояние натяжения по отношению к прилагаемой силе. У одноклеточных это можно представить себе как результат внутреннего давления на эластичную ограничительную мембрану. Люди воспринимают напряжение аналогичным образом. Иногда это может происходить настолько тяжело, что возникает ощущение взрыва.

Всякое напряжение является, по сути, поверхностным феноменом. Оно возрастает либо в результате уплотнения эластичной мембраны, либо когда увеличивается внутреннее давление или заряд. Напряжение может снизиться, если уменьшается внутреннее давление или растягивается ограничительная мембрана. Особенностью живых организмов является то, что они способны адаптироваться к возрастающему внутреннему заряду за счет расширения поверхностной мембраны. Это подразумевается в понятии роста. Расширение — противоположность натяжению — уменьшает поверхностное напряжение. Однако, как мы увидим, этот механизм функционирует только в узких пределах.

Различие между живой и неживой мембранами наглядно проявляется в феномене цвета. Если надуть цветной воздушный шар, цвет его поверхности менее интенсивен из-за дисперсии цветовых частиц. Интенсивность цвета живой мембраны, такой, как кожа человека, при растяжении возрастает. Если это приятное растяжение, кожа краснеет из-за расширения кровеносных сосудов. Тревожность вызывает бледность из-за сужения кровеносных сосудов. Неживые мембраны растягиваются механически, а расширение живых мембран — это активный процесс, возникающий в результате движения телесных флюидов к поверхности, увеличивающих поверхностный заряд. Можно сказать, что, когда расширяется живая мембрана, снижается поверхностное напряжение и увеличивается поверхностный заряд, а при ее сокращении — наоборот.

Я процитирую райховское описание этого феномена: «Бледность при испуге, озноб в состоянии тревоги соответствуют смещению катексиса от периферии тела к центру, вызванному сужением периферических сосудов и расширением центральных (стазис тревожности). При сексуальном возбуждении набухание, цвет и тепло периферических тканей и кожи полностью противоположны состоянию тревоги. Ему соответствует психическое и физиологическое движения энергии от центра к периферии тела и к внешнему миру» (Reich 1949, р. 285).

Что происходит, когда внутреннее напряжение достигает степени, превышающей предел растяжения мембраны? Напряжение может уменьшиться только с уменьшением твердости, плотности и с разрядкой внутренней силы или энергии. В одноклеточном организме это происходит с делением клетки. У многоклеточных этот процесс разделен на сексуальность и репродуктивность.

Можно выделить два аспекта механизма, снижающих напряжение. В одном случае энергия, движущаяся к периферии, расширяет поверхностную мембрану, а в другом плотность уменьшается, и энергия разряжается во внешний мир. Оба эти процесса вызывают удовольствие, и степень его зависит от количества и градиента ослабления напряжения. Поскольку второй процесс более важен, рассмотрим его подробнее.

Вещества и энергия проникают в организм с пищей и при вдыхании кислорода. Это, разумеется, увеличивает внутреннее напряжение, которое затем высвобождается за счет растяжения поверхностной мембраны (что включает расширение всего организма в процессе роста как часть этого же механизма) или путем разрядки энергии и субстанции во внешний мир. Это может принимать форму работы, при которой происходит только разрядка энергии, или форму секса и репродуктивности, где есть разрядка и субстанции и энергии.

Первыми противоположными влечениями, которые постулировал Фрейд, явились инстинкты голода и любви. Интересен его более поздний комментарий; «Вначале я был крайне удивлен, что отправной точкой для меня стал афоризм Шиллера, что голод и любовь движут миром. Голод представляет те влечения, которые нацелены на сохранение индивида; любовь находит объекты, ее основная функция, преобладающая, природная — сохранение видов[1]» (Freud 1953а, р. 94–95).

Удовлетворение голода и сексуального желания приятно, хотя один вызывает приток, а другое — отток субстанции. И то и другое имеют общее: удовлетворение потребности в каждом случае требует движения к внешнему миру и контакта с ним. Но одно определяется чувством недостаточности (голод), а другое — чувством избытка (сексуальность). Большую проблему составляет то, что движение вовне, которое должно мотивироваться напряжением в центре, бывает недостаточным. Райховский анализ этой проблемы невозможно переоценить. Позвольте мне процитировать:

«Когда простейшие хотят принять пищу, им приходится двигать плазму от центра к периферии, то есть увеличивать напряжение на периферии, устраняя таким образом негативное давление в центре. Другими словами, им надо с помощью механизма либидо подойти к внешнему миру для того, чтобы устранить «негативное давление», то есть голод… Это означает, что сексуальная энергия всегда служит удовлетворению голода, и наоборот, прием вводимой субстанции, который в конечном счете является биохимическим процессом, приводит к напряжению либидо. Прием пищи — основа существования и. продуктивных достижений — начинается с самой примитивной локомоции» (Reich 1949, р. 283). Проще говоря, для движения необходима пища, а для получения пищи — движение. Если интерполировать энергетические фазы, то получается следующее: энергия нужна для движения, чтобы добыть пищу, из которой высвободится энергия для дальнейшего движения. Можно ли более ясно продемонстрировать связь между свободной энергией и либидо?

У простейших голод и сексуальность почти неразличимы. Спаривание двух простейших и поглощение пищи — процессы во многом сходные. Это также напоминает переплетение голода и либидинозной потребности в функции кормления. Если голод использует механизм либидо, чтобы достичь мира, то эрос нуждается в моторной системе голода, чтобы добиться удовлетворения.

Принцип удовольствия стоит на пороге жизни. По ту сторону от него протягиваются огромные пространства неодушевленной природы, бесчисленные феномены которой подчиняются тем же законам химии и физики, что и сфера живых организмов. Возникновение сознания в процессе развития живых организмов — это шаг в сторону организации поведения. Сознательная жизнь предполагает, что организм будет сознательно выбирать действия и реакции, преследуя фундаментальную цель — борьбу за удовольствие и избегание неудовольствия. Прежде чем двинуться дальше, отметим, однако, что мы не затронули главную загадку этой темы — природу самого удовольствия. Мы увидим, что сознание само по себе не меньшая тайна, чем бессознательное, хотя разъяснить некоторые аспекты его природы нам вполне по силам.