VII. Анализ характера

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

VII. Анализ характера

В 1933 году вышла в свет книга Вильгельма Райха «Анализ характера, подводящая итоги девятилетней работы. Его теоретические положения и практические приемы значительно продвинули психоаналитическую работу с неврозами. Первое же издание этой книги с воодушевлением было воспринято в кругах психоаналитиков. И сегодня, много лет спустя, терапевты и аналитики считают ее одним из основных трудов по теории и практике психоанализа. С моей точки зрения, ценность этой работы в том, что она перекинула мост от психоанализа аналитическому пониманию мышечных напряжений и энергетических блоков. Психология и биология пересекаются в исследовании характер, и мы рассмотрим теперь биоэнергетические принципы с точки зрения структуры характера.

После выхода первого издания книги Райха его дальнейшая работа, расширяющая и углубляющая изучение структуры характера, не освещалась в специальной литературе. Райх занимался исследованием мышечного панциря, энергетических блоков, соматических заболеваний и природы биологической энергии. Другие аналитики признали ценность принципов и техник анализа характера, но дальше это направление не развивали. Я сам учился у Райха анализу характера и вегетотерапии и как его последователь продолжил работу над проблемами мышечного напряжения и энергетических блоков, поскольку чувствовал, что необхомаединая, объединяющая психоанализ и биоэнергетику программа, которая легла бы в основу нового терапевтического подхода. Такое единство возникло благодаря применению принципов анализа характера как целостного выражения функционирования человека на психическом и соматическом уровне. Столь широкий подход требует основательного знания психологии Я и энергетических концепций. В предисловии к первому изданию Райх отметил, что его работа по изучению характера не завершена. «Сегодня, как и девять лет назад, мы все еще далеки от развернутой и систематизированной характерологии. Эта книга всего лишь сокращает неисследованную область». Хотя в более поздние издания был добавлен некоторый новый материал, перед нами по-прежнему стоят вопросы, на которые Райху удалось ответить только частично. Это: «генетически-динамическая теория характера, строгая дифференциация формы и содержания сопротивлений и, наконец, клинически обоснованная дифференциация типов характера» (Reich 1949, р. XIX).

Психоаналитическая концепция характера появилось раньше. В 1908 году вышла в свет статья Фрейда под названием «Характер и анальная эротика», в которой он утверждал, что постоянно встречающееся сочетание трех особенностей характера-аккуратности, упрямства и бережливости — связано с анальной эротикой, а в заключение постулировал идею структуры характера. «Во всяком случае, можно вывести формулу формирования основного характера из определенных черт; постоянные черты представляют собой либо неизмененные первоначальные импульсы, либо сублимацию их, либо вызванное ими реактивное образование» (Freud 1908, р.50). Эта формула означала, что характер не может формироваться просто из какого-то сочетания черт. Черты характера — это скорее аспекты единой структуры.

В последующие годы Фрейд занялся разработкой психологии Я. Черты характера были исследованы, изучены и интерпретированы, но попытки определить основные типы характера он не сделал. В 1921 году Абрахам написал статью об анальном характере, в которой попытался связать отдельные черты с анальными проблемами, вызванными определенными детскими переживаниями. Затем, в 1924 и 1925 годах, он продолжил типизацию еще в двух статьях об оральном и генитальном характере. Успешной оказалась его попытка связать типы характера с либидинозным развитием ребенка. К сожалению, Абрахам, описавший типы характера в терминах специфических черт, не попытался обобщить их, используя клинический материал. В дальнейшем проблема осложнилась тем, что в специальной литературе появились описания других типов — компульсивного, истерического, мазохистского и т. д., - которые не были интегрированы общим подходом.

Райх изучал характер не с теоретической точки зрения, а как практическую проблему. Он не рассматривал черты характера как обособленные, а пытался, во-первых, понять характер как сопротивление аналитической интерпретации, а во-вторых, исследовать его функцию с точки прения либидинозной организации организма. Первое привело к разработке принципов анализа характера, с которыми мы и познакомимся в этой главе. Речь пойдет о том, что Вульф назвал «характерным по ведением пациента, который защищается от аналитических инсайтов и материала бессознательного» (Reich 1949, р. XIII).

Для того чтобы понять, каким образом характер связан с либидинозной организацией, необходимо знать, каковы его форма и структура. Этому посвящена следующая глава. Абрахам обозначил эту связь следующим образом: «Характер традиционно определяется как направленность вызываемая произвольными импульсами человека» (Abracham 1925, р.407). Важно иметь в виду, что, как бы мы ни определяли характер, он является основной позицией, находясь на которой человек встречается с жизнью, будь то сеанс психоанализа или внешний мир. Когда-то характер понимали как естественное сопротивление, проявление которого нет трудно заметить.

Иногда говорят, что характер отражает объективную реальность. Довольно легко обратить внимание на чужой характер, но крайне трудно осознать свой собственный. Мы склонны смотреть на друг их критически, а на себя — благосклонно. Важно то, что характер проявляет себя типичным паттерном поведения, или привычной направленностью. Это устойчивый, застывший, или структурированный, способ реагирования. Он обладает «характерным» качеством, след которого заметен во всем, что бы человек ни делал. В этом смысле любая структура характера патологична. Про человека, либидинозная энергия которого не структурировалась в типичный способ реагирования, или привычную направленность, никак не скажешь, что он имеет структуру характера. Таким людям, встречающимся, кстати, крайне редко, трудно дать определение, описание или прозвище; они обладают живой экспрессией и спонтанностью, которую охватить невозможно.

Мне бы хотелось четко разграничить понятия личности и характера. И то и другое изучено эмпирически; первое понятие, однако, является более субъективным. Определяя личность, мы говорим, что она приятна, притягательна, сильна, подавлена и т. д. Это — описание наших их эмоциональных реакций на другого человека. С другой стороны, характер можно определить путем исследования и изучения поведения. Личность — это экспрессия жизненной силы человека и, пожалуй, распространение этой силы на окружающих. Характер и личность связаны между собой, но эти понятия не заменяют друг друга.

Характер сложным образом связан с Я. Если Я является субъективным приятием собственной персоны, то характер и личность определяются объективно. Описание пациентом своего Я совершенно не надежно. Он говорит о нем в терминах Я-идеала, выражая желательное качество, а не действительную функцию. Аналитику необходимо распознать его истинное Я, определив структуру характера и оценив личность[5].

Обратившийся ко мне за помощью молодой человек, о котором я еще расскажу более подробно, имел напыщенный вид и покровительственную улыбку. Он поведал, каким славным парнем он был с девушками и как хорошо работал. Однако во время последующих встреч он был подавленным и удрученным. В реальной жизни он стал терпеть неудачу во всем, что раньше удавалось, и преувеличивал малейший успех. Он вел себя так, будто имел сильную, высокоразвитую Я-структуру, но на самом деле она была раздута совершенно несообразно реальности. Как только с него сбивали спесь, Я-структура опадала, сдувалась и становилась маленькой и недоразвитой. Его преувеличенное Я-представление о себе служило защитой от восприятия истинной структуры Я. Что-то в нем заставляло меня чувствовать, что он обладает гораздо большими возможностями, но они скрыты от него самого. Нельзя сказать, что его Я-идеал не выражал действительного аспекта Я, но высвободить то, что скрыто, бывает очень трудно. Цель аналитической терапии состоит именно в том, чтобы освободить Я из-под влияния характера и сделать его доступным для законного стремления к Я-идеалу.

К сожалению, невротики идентифицируются со своим характером, частью которого является Я-идеал. Это происходит потому, что структура характера отображает только ту модальность, в которой способна функционировать инстинктивная жизнь. Целеустремленный человек может внутренне понимать свою устремленность как величайшее преимущество. В некоторых случаях это действительно так, но во множестве других эта устремленность становится врагом, препятствующим более полной и успешной жизни. Человеку часто не удается избавиться от подобного врага, и он жертвует нормальным образом жизни. Ситуация при этом может стать весьма проблематичной. У меня был пациент, который как бы сам себя постоянно подталкивал, и такое подталкивание порождало фрустрацию и тревожность. Я предложил ему прекратить это. Он ответил: «Если я не буду, например, подталкивать себя вставать утром, то весь день пролежу в постели и не пойду на работу». Мне пришлось признать, что лучше идти на работу, чем лежать весь день в постели. Возможно, другие аналитики по-другому справились бы с этой проблемой, но мы разрешили ее с помощью биоэнергетической терапии. Во время наших встреч он не должен был себя подталкивать. Он бы добился большего прогресса, спонтанно двигаясь и чувствуя, чем производя много шума. Одновременно мы прорабатывали то напряжение, которое вынуждало к подталкиванию.

Характер — результат противостояния двух сил: Я-движения и Я-защиты, которые используют энергию Я. Если удается отделить Я от структуры характера, с которой оно слито, то открывается путь к изменению последней. Но чтобы пациент идентифицировался со своим Я, а не с характером, необходимо преодолеть и устранить Я-защиты. Это задача любого аналитического подхода. В словах Райха о том, что «невроз всегда вызван конфликтом между вытесненными инстинктивными требованиями — включая детские сексуальные притязания — и силами, подавляющими Я» (Reich 1949, р.3), сформулирована основная задача любой аналитической терапии. Проблему, однако, необходимо рассматривать во всей ноте, и реальный успех терапии невозможен, если пациент не понимает, что характер является базисным нарушением.

Анализ характера позволяет пациенту почувствовать, что его характер — это невротическая структура, которая вмешивается в жизненные функции Я и их ограничивает. Эта задача представляется очень важной. И Ференци и Райх отмечали, что даже если клиент чувствует, что невротические симптомы чужды Я, он все равно принимает характер за Я. Проблема требует упорного и последовательного анализа паттерна поведения, демонстрирующего, каким образом каждое действие вписывается в общую картину. С помощью биоэнергетического анализа можно также показать, как динамика тела раскрывает структуру характера. Как отмечал Ференци, ничто так не убеждает, как опыт на физическом уровне.

Принцип анализа характера не допускает никакой интерпретации на инфантильном уровне, до тех пор пока характер диссоциирован с Я. В противном случае она будет использоваться как оправдание структуры характера, все более затрудняя ее изменение. Неверные действия на основе ложного представления о том, что характер является главным объектом воздействия, приводят к неудаче и практически сводят на нет терапевтический эффект. Вот что говорит Райх о первом опыте анализа характера как технической процедуры:

«Если по ходу работы возникает заметное сопротивление, каждый аналитик оценивает ситуацию по-своему. Если после этого он снова берется за тот же случай, то видит несчетное число других технических возможностей, и растерянность его возрастает. Необходимо усвоить, что одно определение аналитической ситуации допускает только одно оптимальное техническое решение, наиболее действенное в этом случае. Это относится не только к каким-то отдельным случаям, но и к аналитической терапии в целом» (там же, р. 5).

Нельзя сказать, что у современных специалистов не возникает подобных трудностей. Я работал с аналитиками, предварительно прошедшими курс психоанализа, иногда довольно продолжительный. Все они чувствовали, что анализ недостаточно глубок, что фундаментальная проблема не проработана. Такое может быть, если не проанализирована структура характера. Анализ симптомов и проблем по мере их возникновения дает поверхностное понимание, которое не затрагивает внутренней неудовлетворенности. Я вспоминаю один случай из своей практики. Пациент прошел полное обучение у известного психоаналитика. Он пришел ко мне, поскольку начал сознавать, что его грудь ригидна. Его отец страдал тяжелыми сердечными приступами, и мой клиент испытывал страх. Он боялся множества вещей; боялся воды и не мог плавать, для него было практически невозможно сказать «нет» женщине, он боялся связать себя поступками или обязательствами перед каким бы то ни было человеком. Паттерн его поведения отличался дружелюбием и желанием понравиться, которые скрывали лежащие за ними недоверие и негативизм. Поскольку характер пациента не был предметом психоаналитического исследования, эта базальная проблема осталась непроработанной. Аналитик принял дружелюбие клиента и его готовность принять интерпретацию за чистую монету. Именно от этого предостерегал Райх. В данном случае лечение потерпело неудачу, и заслуга клиента состояла в том, что он сам понял бессмысленность дальнейшего продолжения психоанализа.

Мне хорошо знакома эта проблема, поскольку я и сам не раз допускал подобные промахи. И только когда мне удалось углубить понимание структуры характера, я научился избегать подобных промахов в работе. О таких сложностях Райх прекрасно рассказывает в своей книге, и мне не остается ничего другого, как посоветовать прочитать ее. Я хочу только проиллюстрировать эту проблему некоторыми собственными соображениями и случаями из моей практики.

Всем нам знаком пациент, который улыбается аналитику. Иногда эту улыбку вызывает интерпретация, а иной раз такая улыбка может быть постоянной формой экспрессии, предназначенной для терапевта. Чаще всего человек не сознает своей улыбки, пока она остается привычной формой реагирования. Особенно она бросается в глаза, когда пациент чувствует себя в неловком положении или смущается. Такая улыбка редко бывает просто выражением дружелюбия, и я никогда не интерпретировал ее таким образом. Она маскирует негативное отношение. Но какое? У всех пациентов оно разное и проявляется в некотором искажении общей экспрессии лица.

У одного человека улыбка покровительственная, у другого — насмешливая, третьего она может быть глупой ухмылкой дурака, отказывающегося таким образом от ответственности за свои действия. Точно интерпретировать экспрессию можно лишь интуитивно, в этом и состоит искусство анализа. Правильный вывод зависит от знания всего невротического механизма индивида, то есть от знания структуры характера.

Улыбка одного из моих клиентов не соответствовала серьезности его проблемы. Мне удалось обратить на это его внимание, и он начал сознавать ее защитную функцию, но лишь старался убрать улыбку с лица. Он рассказал, что такая улыбка возникает у него всякий раз в отношениях с другими людьми, а не только во время терапевтических сеансов. Это была улыбка хорошего маленького мальчика, который старается понравиться. Он и был хорошим мальчиком, который старался завоевать одобрение всех, с кем встречался. И чем больше он старался, в том числе убрать улыбку, тем больше был этим хорошим маленьким мальчиком. Биоэнергетический анализ раскрыл, что у него была мазохистская структура характера, сопровождавшаяся импотенцией.

Он рассказал мне, что всегда был хорошим мальчиком. Его популярность в школе была основана на том, что он никогда никому не возражал. Еще он вспомнил, что, когда ему было семь или восемь лет, его терроризировали близкие. У него возникали приступы неистового гнева. Я уверен, что его мазохизм начинался сразу после того, как стихали эти гневные вспышки. Мазохизм-это догенитальная структура характера. Здесь понадобилось проанализировать два направления: любезность как защиту против агрессии и роль мальчика как защиту против мужчины. Биоэнергетический анализ имеет преимущество перед психоанализом, поскольку здесь есть возможность сделать основной акцент на высвобождении агрессии и развитии генитальности. В дальнейшем мой клиент вдруг заметил, что его улыбка исчезла — как в кабинете врача, так и вне его.

Если аналитик не понимает основной проблемы мазохизма, он легко может споткнуться о тот же подводный камень, что и сам его пациент, обладающий мазохистским характером. Улыбка скрывает очень глубокие наслоения негативизма и чувства обиды. Это глубокая яма в зыбучем песке. Более полно я буду описывать динамику такой структуры характера главе X. Сейчас мне только хотелось бы отметить, что терапевтический эффект здесь зависит от способности терапевта привнести в позицию пациента позитивный элемент. Ни хороший, ни плохой мальчик не могут преуспеть во взрослой жизни, для которой необходим мужчина. Пациент, однако, не выработает позитивной установки, пока не проработана структура характера. Каждый симптом, каждая экспрессия, каждое сновидение анализируются на фоне характера и затем описываются в терминах характера. Только когда характер начнет поддаваться, можно приступить к анализу инфантильных пластов. Это хорошо видно на следующем примере.

Какое-то время я работал с одной пациенткой, а затем уехал учиться за рубеж. Около пяти лет она продолжала работу с другим терапевтом. Пока шло лечение, у нее было множество эмоциональных прорывов, то есть аффективных разрядок, и каждый раз она говорила, что чувствует себя лучше. Затем я возобновил с ней работу, и мне пришлось отметить, что со времени моего отъезда ее состояние не улучшилось. Сильные аффективные разрядки ни к чему не приводили. Они начались еще в период нашей предыдущей работы. В то время они принимали форму рыданий, клиентка ощущала удушье и одновременно злость. Проанализировав эти эмоциональные вспышки, я понял, что они совершенно не продвигают терапию. Она плакала и злилась не потому, что сознавала прошлую травму. Такая реакция указывала на фрустрацию чего-то неопределенного. Я истолковал это как сопротивление, означавшее, что пациентка «выпускает пар». Наступало временное облегчение, но одновременно восстанавливалось внутреннее напряжение, которое вело к еще большему контакту с панцирем характера. После того как я несколько раз обратил на это ее внимание, такие реакции прекратились, и я смог продолжить анализ.

Опытный аналитик вполне может отличить подобные эмоциональные прорывы от спонтанных аффективных высвобождений, приносящих неожиданное осознание подавленного конфликта или переживания. Я, как правило, не доверяю таким эмоциональным вспышкам. Во-первых, разрядка происходит через наиболее слабую точку структуры характера. Это закономерно, поскольку слабое место удобно для всякого взрыва. Сильные и стержневые точки панциря характера остаются незатронутыми и могут даже еще больше укрепиться. Во-вторых, у многих импульсивных людей такой вид высвобождения эмоции еще более усиливает характер и мышечное напряжение. Подобные высвобождения в действительности есть не что иное, как часть невротического механизма. Это тормозит терапию. Аналитик, который и дальше позволяет пациенту вести себя невротически в процессе анализа, сам ставит блок эффективному воздействию на невроз. Проявления невротического характера есть фундаментальное сопротивление.

Терапия с данной пациенткой теперь проходила в русле анализа и лечения сопротивлений. Но скоро я натолкнулся на другой, более прочный блок. Каждое успешное продвижение вызывало у нее рыдания, но заплакать ей не удавалось. Она давилась, начинала кашлять, пыталась что-то произнести и задыхалась. Попытки ослабить спазм горловой мускулатуры были безуспешны. Пациентка повторяла, что обратится к другому аналитику. Однажды, давясь слезами, она вдруг сказала, что словно ощущает во рту вкус кислого материнского молока. Как только она чувствовала, что горло набухает, она ощущала кислый вкус. Когда она сообщила мне об этом, я вспомнил, что читал в «Анализе характера» об интерпретации раннего детского материала. Это было связано с очень ранним возрастом! Я отнесся к этому с недоверием. То, что она помнила вкус материнского молока, я не мог отрицать, но почему это воспоминание возникло во время анализа ее нынешней ситуации? В дальнейшем, даже после того как определился истерический тип характера пациентки, проблема ее отношений с людьми не разрешилась.

Я не стал обращать внимания на ее слова, но срывы продолжались. Можно было бы задаться вопросом, какую роль такие срывы играют в настоящей ее жизни, но я сомневался, что найду ответ. Анализ продолжался. Темой его стали проблемы настоящего времени. Несколько месяцев спустя я вдруг увидел истинное положение вещей. Я дал верную интерпретацию, и это было как раз то, что нужно. Не кислоту, а горечь — вот что ощущала пациентка, хотя она никогда не произносила этого слова. Ей было горько, но она все так хорошо скрывала, что я и не подозревал об этом. Ей было горько оттого, что она продолжала испытывать фрустрацию. Оглядываясь назад, я вижу, что и более ранняя вспышка ярости и рыданий била реакцией на ощущение горечи. Реагируя подобным образом и не противясь этому, она ничего не меняла.

Теперь можно было двинуться дальше. Для этого требовалось ответить на два вопроса. При каких обстоятельствах возникла горечь? И что вызывало горечь в настоящем и прошлом? У пациентки была еще одна характерная черта — гордость. Она не выражала ее, самолюбие было подавлено так же, как и горечь. Однако ее длинная негнущаяся шея говорила о многом. Мне бы не удалось определить это аналитически или работая с мышечным напряжением шеи, если бы я не понял, что пациентке было горько оттого, что она продолжала испытывать фрустрацию. Это понимание открыло путь к терапевтическому воздействию. До этого она не раскрывала терапевту одну из своих черт, что и не позволяло интерпретировать данный симптом.

Мне бы хотелось рассказать о том, чем завершилось ее лечение. Горечь в настоящем была связана с невозможностью для пациентки наладить нормальные отношения с мужчиной. Пока эта горечь оставалась для нее сладостью, ничего сделать было невозможно. Будучи ребенком, она персжила подобную фрустрацию. Ее мать по типу была пчелиной маткой. Отец чрезмерно заботился о жене, а к женственности подрастающей дочери относился безразлично. Он обращался с девочкой как со славным приятелем-мальчуганом, и она приняла эту роль. Она носила мальчишескую одежду, играла в мальчишечьи игры, соревнуясь с ними. Когда она подросла и начала исполнять роль женщины, ее чувства к мужчинам были уже амбивалентными. Она испытывала горечь из-за раннего удара по своей женственности, но была чрезвычайно горда, чтобы не скрыть чувство обиды. Это и определило ее желание быть независимой от мужчины и представление, что только таким образом можно предотвратить повторение детского разочарования. Ей было необходимо, чтобы мужчина изо всех сил подтверждал ее сексуальность.

Когда картина полностью прояснилась, пациентка начала меняться. Гордость, горечь и решительность постепенно перестали владеть ее поведением. Она стала спокойнее, ее фигура приобрела более женственные очертания, а ее взаимоотношения стали более зрелыми, чем прежде. С появлением позитивных установок более важной стала биоэнергетическая работа на физическом уровне. Вскоре она дала положительные результаты.

Чтобы овладеть техникой анализа характера, необходимо понять теоретическую основу структуры характера, знать ее природу и основные типы характера. В следующей главе я буду говорить о генетически-динамической теории формирования характера, сопровождая свой рассказ подробным изложением случаев из практики. Сейчас же давайте поближе познакомимся с природой и функцией характера и его связью с техническими проблемами анализа переноса.

Мы уже отмечали, что и Райх и Ференци различали невротический симптом и характер. Райх подчеркивал, что невротический симптом переживается как «инородное тело и человек переживает его как заболевание». Он «никогда не рационализируется полностью как характер» (Reich 1949, р.42, 43). Невротический симптом переживается как нечто чуждое Я. Характер же действительно не рационализируется, это всего лишь способ невротического переживания человеком своего Я, Он рационализируется только после того как подвергается воздействию. Когда в процессе терапии структура характера начинает надламываться и выявляется более спонтанный способ существования, он кажется пациенту чуждым, даже если он чувствует, что этот новый путь ведет к здоровью и благополучию.

Конечно, пациенту хочется стать другим. Поэтому он и проходит курс терапии. Это также имеет значение и для его Я-идеала, Но это все равно что пристально смотреть на противоположный берег реки и не знать, что происходит на этом. Это все равно что просить поплыть человека, который боится воды. Пациент чувствует, что ему предлагают покинуть привычную территорию ради неизвестных земель. Он начинает видеть то, что его пугает, чувствовать себя слабым и незащищенным, и оказывает поэтому сильное сопротивление. Мотивация должна быть столь же сильной. Чтобы этого достичь, терапевт должен привести пациента к тому, чтобы он начал сознавать свой характер как проблему и одновременно почувствовал возможность более успешного функционирования. Если он сможет получить опыт нового существования, задача значительно упростится. Как мы вскоре увидим, очень важную роль в такой трудной ситуации играет перенос.

Человек идентифицируется с характером, и, пока это позволяет ему функционировать без заметных конфликтов в социальных ситуациях, затруднений не возникает. Когда они появляются, он в первую очередь задается вопросом о том, что требуется от его окружения. И только повторные неудачи и глубокая неудовлетворенность заставляют его усомниться в своем образе жизни и действий. Но человек не может сам изменить ничего, он способен только поставить перед собой этот вопрос. Пускаться в новый путь без руководства-все равно что шагнуть в пропасть. Структура характера — это результат компромисса; это выражение динамического равновесия противоположных сил, которое обладает лишь относительной стабильностью. Перемены в жизни обычно доказывают его недостаточность. Если подавленные силы вырываются наружу в виде истерики, неистовой ярости или компульсивного реагирования, человек переживает это как угрозу для Я. И наоборот, интегрированные черты характера, составляющие часть его структуры, большинство людей воспринимают как эксцентричность или странность. Если подавлены мощные силы, которые могут проявиться, когда человек попадает в более свободную среду, он начинает чувствовать себя там чужим. Это опять подтверждает идентификацию с характером. Даже временное разрушение структуры характера сбивает человека с толку. Он начинает спрашивать: «Кто я?», «Какой я настоящий?». Из предыдущих рассуждений легко можно понять, что, когда анализ касается характера, возникает сопротивление. Каждый хотел бы освободиться от невротических симптомов сопротивления, возникающих, когда затрагивается характер. Поэтому мы приравниваем характер к сопротивлению, соглашаясь с определением Вульфа. Безынициативность пассивно-женственного характера, недоверие мазохиста и зависимость человека орального типа являются не только сопротивлением, они представляют собой фундаментальные модальности поведения. Такие люди не могут вести себя по-другому ни во время аналитического сеанса, ни где-нибудь еще. Поэтому я не склонен интерпретировать эти установки только как сопротивление. По-моему, сопротивление просто больше проявляется в структуре характера, которая тоже ответственна за проблемы, побудившие пациента обратиться к терапевту. Хотя этот паттерн поведения лучше всего разрешал определенные ситуации, он представляет собой жесткое препятствие в более пластичной среде взрослого человека.

Биоэнергетическая терапия делает акцент на гибкости реагирования и позитивных установках. Если у человека в результате повторявшегося в детстве негативного опыта развилась недоверчивость, ему необходимо осознать эту установку как защиту от дальнейших разочарований. Ребенок ограничен в выборе своего окружения. Может ли он сменить родителей? Или покинуть родительский дом? Взрослый человек не так ограничен. Но свойственное ему недоверие не позволяет увидеть тех, кому он близок. Если ему опять причиняют боль во взаимоотношениях, разве он не может изменить их? Найти иных друзей или партнеров? Эти возможности имплицитно содержатся в каждой аналитической терапии, важно сделать их эксплицитными.

Посмотрим теперь, как структура характера проявляет себя в ситуациях переноса. Большинство пациентов начинают терапию с позитивной установкой, что подтверждает каждый их приход. Однако эта позитивная установка весьма поверхностна. Они надеются на быстрое излечение, на обещание счастья, предполагая, что аналитическая терапия предоставит им что-то отличное от их собственных реальных желаний. Глубже лежит сопротивление характера — страх, недоверие, сомнение, обида и т. д. Если бы анализ мог не затрагивать характер, все было бы хорошо, но, поскольку это невозможно, надо иметь в виду, что появится негативная установка. Мы должны учитывать, что каждый пациент реагирует на аналитика в соответствии со своей структурой характера. Если помнить о двух аспектах переноса, можно избежать многих осложнений. Хорошо бы обратить внимание пациента на то, что, хотя не возникает сомнения в искренности проявляемой им доброй воли, все же в его характере есть элементы, свидетельствующие о наличии в настоящий момент негативной установки. Вскоре после начала анализа характера человек перестает скрывать эти негативные чувства.

Некоторые пациенты пассивно-женственного типа демонстрируют сотрудничество, под которым скрывается такое же антагонистическое отношение к терапии, которое проявляется и в скрытой враждебности по отношению к отцу. Их сотрудничество не направлено на продвижение терапевтического процесса, более того, оно выражает страх перед терапевтом и желание не сердить его. Эти чувства основываются на глубоко лежащей ненависти и враждебности. Именно по причине такого сотрудничества» терапия может потерпеть полный провал. В лучшем случае пациент атакует терапевта, пытаясь доказать, что он не прав, и таким образом оправдать свою пассивность. Аналитик попадает в трудную ситуацию. Ему необходимо разоблачить мотивацию пациента и одновременно обеспечить подлинное с ним сотрудничество.

Несколько слов о ситуации, вызывающей разновидность переноса, когда пациент «вешается» на терапевта. Она означает, что возник чрезмерный позитивный перенос, который тормозит терапию. Чем позитивнее перенос, тем сильнее вытеснены негативные установки. В конечном итоге характер становится недоступным воздействию терапии. Это происходит в том случае, когда терапевт принимает на себя роль родителя, который несет ответственность за структуру характера пациента. Когда отношения прекращаются, из-за высвободившейся вдруг вытесненной негативной установки все лечение идет насмарку. У меня была пациентка, предыдущий курс анализа которой проходил при очень сильном переносе на аналитика. Позже она сказала мне, что он был для нее словно мать. Он, как и ее мать, знал о ней все, но не мог ей помочь. Вместо работы над ее потребностью в поддержке и дефицитом независимости он поддерживал эти симптомы. Это вызывало еще большую зависимость и делало ситуацию безнадежной.

Аналитическая ситуация основывается на реальном взаимодействии двух людей, объединяющих усилия для работы. Реакции того и другого будут строго соответствовать структуре их характера. Это относится и к аналитику, или терапевту, и к пациенту. Стоит только аналитику допустить формальное, невнимательное отношение, как пациент тут же бессознательно отреагирует на это, тонко проявив свой характер. Формальное отношение не позволяет аналитику атаковать характер пациента, и наоборот. Если терапевт открыт и свободен, если он проработал свои собственные проблемы, связанные с характером, перенос предоставит прекрасный материал, позволяющий обрисовать характер пациента.

Структуру характера можно выявить по многочисленным деталям повседневного поведения пациента. Она проявляется в динамике и экспрессии тела. Можно определить характер по тому, как клиент относится к терапии и аналитику. Затем, когда характер полностью определен и объяснен, необходимо выделить его составные части. Позитивные силы Я следует отделить от его негативных защитных функций. Последние анализируются, но они не исчезают, пока имеют силу. Один из моих пациентов сказал по этому поводу, что чувствует, как его Я выкристаллизовывается и з той смеси, что являлась его характером.

Структура характера и панцирь характера — это не одно и то же. Характер — средневековый рыцарь, а панцирь — его доспехи. Как всякий панцирь, он ограничивает подвижность и снижает восприятие, затрудняя проявление агрессивной функции индивида. В отличие от Райха я использую слово «панцирь» только для тех структур характера, которые включают себя, как часть невротического механизма, способность снижать чувствительность к обиде. Это исключает все догенитальные структуры характера.

Отталкиваясь от концепции панциря характера, Райх пришел к концепции мышечного панциря, демонстрирующего напряжения и ригидность. На самом деле правильнее будет говорить, что характер и структура тела — это тесно связанные аспекты человеческого существования. Но независимо от определения они представляют собой то звено, которое соединяет психологию и биологию. Сейчас мы умеем определять тип характера и по поведению, и через анализ позы тела, ориентируясь на то, как характер проявляется в позах и движениях. Этот значительный шаг вперед не только раскрыл физический аспект индивидуального анализа и интерпретации, но и предоставил возможность для направленного воздействия на мышечное напряжение и ригидность с целью изменить характер. Теперь мне бы хотелось привести пример, демонстрирующий, как черта характера формирует структуру характера.

Во время первой встречи с привлекательной молодой женщиной мне бросилась в глаза ее посадка головы и мощная челюсть, создававшая впечатление непреклонности. Она сознавала, что ей не хватает радости ни в личной жизни, ни в семейной. Когда я рассказал ей о своем впечатлении, она сразу поняла, о чем идет речь. Склоненной в сторону головой и приподнятыми плечами она производила впечатление человека, который мучительно, но неуклонно и решительно следует своей судьбе. Я работал со всем телом, но всегда находил время для того, чтобы смягчить челюсть и ослабить напряжение задней части шеи. После каждого сеанса она плакала, но затем начинала все лучше и лучше понимать свою ситуацию. Я продолжал упорно работать и спустя несколько месяцев вдруг обнаружил, что на ее лице нет и следа сурового выражения. Структура характера пациентки лишь слегка поддалась воздействию, но одна черта явно исчезла из ее жизни.

Мне бы не хотелось создавать впечатление, что проанализировать характер и определить его структуру легко. Диагностика характера по строению тела требует знания биоэнергетических процессов и значительного опыта исследования пациентов. Райх говорил, что пройти хороший анализ — все равно, что «пройти через мельничные жернова». Лучшее описание того, что включает в себя биоэнергетический анализ, можно найти в «Божественной комедии» Данте. Возможно, вы помните, что поэт Данте обнаружил, что заблудился в дремучем лесу. Назад пути не было, а перед собой он увидел свирепого льва. Беспомощный и испуганный, он обратился к небесам с молитвой о помощи. Его услышала Беатриче и послала поэта Вергилия помочь герою вернуться домой. Вергилий сказал Данте, что путь домой пролегает через ад, чистилище и рай. Ад полон опасностей и ужасов. Никто не может пройти через него без опытного провожатого. Сам Вергилий, по его словам, прошел ад и знает путь. В аду Данте видел страдания грешников, которые несли наказание за свои прегрешения. Данте избежал наказания, но не освободился от греха и его последствий. С помощью Вергилия он прошел через ад.

Аналитика можно представить Вергилием, который прежде столкнулся с проблемами собственного характера и преодолел их. Данте — это пациент. Ад — это страдания, которые возникают из-за невротического по ведения пациента. В чистилище человек освобождается от невротических тенденций и может достичь небес и обрести радость.

Здесь очень уместна цитата из Достоевского. В романе «Братья Карамазовы» отец Зосима говорит: «Что есть ад? Страдание о том, что нельзя более любить». Каждый из нас должен встать лицом к лицу с собственным адом пройти через него, чтобы найти дорогу на небеса и вернуться домой.