Парацельс

Парацельс

Парацельс увековечил до наших дней неистовый дух Средневековья. В эту восхитительную и таинственную эпоху, в которую любая вещь скорее «раскрыта», чем «проявлена», он обладал мощной и увлекающей силой, которая потрясала Академии, сбрасывала идолов, разжигала умы, вызывая одновременно зависть и уважение, ненависть и любовь необычайной широтой своих концепций. Его труды «кристаллизовали» в какой-то мере стремления философов и ученых той эпохи, жаждущих обладать высшим знанием Мира и Человека.

Первая заповедь, сформулированная Парацельсом, звучит так: «Так же, как болезнь рождает здоровье, так и здоровье рождает болезнь». Не наблюдаем ли мы всякий раз людей, которые никогда не были такими здоровыми, как после тяжелых болезней, таких как рожа, скарлатина или брюшной тиф? «Вот почему, — добавляет Парацельс, — нужно знать не только о происхождении болезни, но также знать, как восстановить здоровье. Однако неискусные врачи отвернулись от света природы и погасили его, так как они посчитали за основу то, чем снабдил их мозг, следуя во всем своим фантазиям». «Этот свет — большой мир, Макрокосмос, аналогичные связи которого с человеком, Микрокосмосом, должны тщательно изучаться».

Таким образом, Парацельс противостоит Галену. Больной — это не простая совокупность органов и тканей, это божественное создание, которое несет в себе одновременно свидетельство своего предназначения и своей болезни. Пока врач будет стараться с помощью хитроумных анализов или ловких исследований узнать своего больного, чтобы определить логически способ его лечения, он будет заблуждаться, так как принятое решение зависит только от него, врача, и оно не подчиняется законам природы. Почему нельзя рассматривать Человека (микрокосмос) в его взаимоотношениях со Вселенной (макрокосмосом)? Мудрый Исследователь уступает тогда место искушенному Наблюдателю, который, замечая веские доказательства, движется к реальному знанию и надлежащему лечению, так как оно тогда подходит «in numero, in ponderе, in mensura» — по времени, массе и весу человека.

«Природа, — добавляет Парацельс, — великий целитель, и этого целителя человек имеет в себе самом». «Если природа защищается сама, тогда она одна излечивает болезни. Она обладает определенным арсеналом, о котором не подозревает врач. И поэтому он только орудие и защитник Природы».

Итак, возродился первый принцип Гиппократа, которым руководствуется всякий уважающий себя врач: Natura medicatrix. Но врач не должен ограничиваться использованием только тех средств, какими располагает Природа, он не должен оставаться бездеятельным. «И поэтому, — пишет Парацельс, — существуют две категории врачей: те, которые обходятся единственными средствами защиты, и те, которые являются настоящими целителями, curatores, так как они используют лечебные средства».

«Однако теперь можно понять, — пишет дальше Парацельс, — что человек и предметы неживой природы имеют определенное сходство, как будто они соответствуют и дополняют друг друга. То есть врач должен знать, что, как только он постиг природу этих вещей, которые взаимно согласуются друг с другом, только тогда он будет обладать знанием внутренней сущности вещей».

Вдумайтесь в эту мысль Парацельса: «Глубокий анализ видимых проявлений, понимание имеющихся симптомов по аналогии укажет на необходимое лекарство».

«Врач, — добавляет Парацельс, — должен знать анатомию человека, болезней и растений». Будем подразумевать под словом «анатомия» форму, морфологию человека, болезней и трав. «Тогда медицина найдет связь между анатомией человека и анатомией болезни, которые схожи и соответствуют одна другой». И Парацельс делает вывод: «Подобное лечится подобным».

И во не только приведен, но и объяснен в своем применении второй принцип Парацельса: «Similia similibus».

Болезни, согласно Парацельсу, являются результатом трансмутаций. «Все то, что можно изменить, измени сам и проследи за тем, чтобы имеющиеся анатомии взаимно согласовались. Затем, если неожиданно возникла болезнь, постарайся подобрать естественную трансмутацию. И именно таким образом должны составляться рецепты, а не на манер шарлатанов с их длинными рецептами сиропов и прочего, в которых нет никакой анатомии, а только чистая фантазия».

Лекарство должно быть подобно болезни, и только реальное знание истинной природы болезни и тщательное наблюдение за пациентом позволят врачу точно определить подобное лекарственное средство, которое может принести выздоровление, лекарство, которое преобразит больного, которое его трансмутирует, если употребить выражение Парацельса, вызывающее у нас улыбку, так как мы знаем лишь о трансмутации металлов и микробов.

«Однако, — добавляет он, — признаки болезни проявляются лишь после того, как субстанция и вещество укажут на них. Поэтому правильнее будет называть болезни по названию вещества, составляющего их: такова, например, эпилепсия — viridellus morbus, так как этот вид эпилепсии был излечен Viridellus»[7].

Не здесь ли кроется наша привычка обозначать в клинике синдром или различные формы болезни по названию лекарства, которое соответствует им?

«Изучайте алхимию, которая раньше называлась Spagyrie», — пишет Парацельс, который первый употребил этот термин, хотя другие авторы утверждают, что он позаимствовал его у Базиля Валантэна (Basile Valentin).

Алхимия и Spagyrie — эти два термина нужно различать.

Алхимия — это прежде всего химия, изучающая вещества и их комбинации. Она занимается поиском философского камня (превращающего различные металлы в золото), а также поиском еще более таинственных трансмутаций. Ятрохимия — это лечение, при котором используются различные вещества, приготовленные химическим путем.

Этимологически Spagyrie восходит к ???? — извлекать, отделять — и к ?????? — соединять. Из составляющих этого слова можно увидеть две основные функции: анализ и синтез. Очень часто Spagyrie рассматривается как синоним алхимии. «Solve et coagula», вероятно, выражает modus operandi, идентичный как для алхимиков, так и спагиристов. В действительности же, искусство спагиристов неизмеримо выше искусства алхимиков. Во время своих анализов спагирист старается не только отделить «чистейший элемент от всего неудобоваримого и вредного в субстанции», но и усилить его мощь до бесконечно большого порядка, который не может быть определен и действие которого можно обнаружить только по результатам.

Таким образом, спагирист кроме того, что он был родоначальником открытия радиоактивности, может рассматриваться как предтеча врача-гомеопата. Радий — его символ, ничтожно малые дозы (medium corpus) — его область изучения.

Вы теперь имеете более четкое представление о трудах по терапии Парацельса, в которых он сформулировал основные принципы гомеопатии: определение лекарства путем сопоставления с имеющимися симптомами; важность индивидуальных симптомов, присущих больному; определение синдрома или болезни по названию лекарства, которое ему подходит; тщательное и в минимальных дозах приготовление лекарства.

Не забывайте, что Парацельс рекомендовал также использовать при приготовлении лекарств 1/24 часть капли, которую он обозначил словом «karena». Не находите ли вы здесь все элементы гомеопатического лечения, изложение которого было бы полным, если бы была найдена методика приготовления лекарства в исключительно малых дозах и если бы были точно определены отношения между Больным и Лекарством?[8]

50 лет спустя Гроллиус (Grollius) напишет: «Равным образом как в анатомии мужчины и женщины есть что-то общее, так есть общее и в анатомии болезней и лекарственных средств…Однако необходимо, чтобы врач знал о взаимопонимании и симпатии природы». И наконец: «Если врач хочет, чтобы лекарство излечивало болезнь, необходимо, чтобы они были подобными, так как какая бы ни была болезнь, она должна быть вылечена своим подобием».

Болезнь, больной и лекарство образуют триаду, которая никогда не должна разъединяться, и врач должен ее рассматривать как единое целое. Болезнь имеет образ, больной — лицо; лекарство одновременно имеет и образ, и лицо. Когда «анатомия» этих трех элементов определена, когда установлено отношение подобия, тогда узнаем сразу обо всем: о болезни по ее истинной глубокой причине, о больном по его индивидуальной реакции и о лекарстве по его соответствующей пригодности.

Постоянной заботой Гроллиуса (Grollius) было получение в микродозах мощного лекарственного средства, так как и он был уверен, что именно в этих формах лекарственные средства действуют с наибольшей силой[9].

Взаимоотношения больного и лекарства, исключительно малая доза — Ганеману было предназначено уточнить эти два элемента нашего терапевтического метода.