Глава XXXI. Письма от пациентов

Глава XXXI. Письма от пациентов

Следующие письма были отобраны практически случайным образом из всей корреспонденции автора, и это всего лишь пример гораздо большего количества подобных писем, также представляющих интерес. Они опубликованы, потому что было чувство того, что личные истории пациентов, рассказанные их собственными словами, должны быть более интересны и полезны для многих читателей, нежели более формальное представление фактов в предыдущих главах.

Офицер излечивает себя сам

Как уже отмечалось в главе «Что с Нами Делают Очки», зрение всегда улучшается, когда человек прекращает носить очки, хотя это улучшение может быть настолько незначительным, что его можно и не заметить. В нескольких необычных случаях с пациентами, когда они освобождались от сковывавшего их состояния, которое заставляло их держать глаза постоянно в напряжении, находили пути, позволявшие им избегать напряжения, и, таким образом, возвращали б?льшую или меньшую степень их нормальной зрительной способности. Автор следующего письма смог без чьей-либо помощи открыть и положить это открытие в основу практики главных принципов, представленных в этой книге, и, таким образом, обрел способность читать без очков. Он инженер, и во время написания письма ему было пятьдесят пять лет. Он носил очки с 1896 года: сначала — от астигматизма, меняя их на более сильные каждую пару лет, а позже — от астигматизма и пресбиопии. Однажды он спросил своего окулиста и нескольких оптиков, не могут ли его глаза быть усилены упражнениями так, чтобы не было необходимости в ношении очков, но они сказали: «Нет. Однажды надев очки, Вы должны их носить». Когда развернулась война, он был практически дисквалифицирован из армии из экспедиционных войск из-за зрения, но смог пройти требуемые тесты, после чего его направили за границу в качестве офицера Химической Службы. Будучи там, он увидел в Литературном Дайджесте за 2 мая 1918 года ссылку на мой метод лечения дефектного зрения без очков и 11 мая, в частности, он написал мне следующее:

«На фронте я обнаружил, что очки стали для меня ужасно невыносимыми, и я не мог их надевать вместе с противогазом. После того, как я провел шесть месяцев за границей, я спросил офицера военно-медицинской службы по поводу того, чтобы обходиться без очков. Он сказал, что я был прав в плане моих идей и сказал мне, что я могу попробовать это сделать. Первая неделя была ужасной, но я не отступал и надевал только очки для чтения и письма. Я перестал курить в то же самое время, чтобы не добавлять нагрузки моим нервам.

«Я привез во Францию две пары очков и две дополнительные линзы — на смену. Я только удалил дополнительный кусочек линзы для зрения вблизи из этих запасных линз и сделал их по типу пенсне, с шуроновскими оправами, чтобы использовать их для чтения и письма, так что единственные очки, которые я сейчас ношу — это очки только от астигматизма, возрастные линзы удалены. Три месяца назад я не мог читать обычный текст заголовков в газетах без очков. Сегодня при хорошем освещении, я могу читать обычный книжный шрифт, держа его на расстоянии восемнадцати дюймов от глаз. С первой недели в феврале, когда я перестал носить очки, я не испытывал головных болей, проблем с желудком или головокружений, и мое общее состояние здоровья — хорошее. Мое зрение возвращается, и я уверен, что это потому, что я выдержал это трудное время. Я уверенно вожу машины и поезда, и как-то идея закралась в мой ум о том, что после каждой поездки мои глаза становятся сильнее. Это, я думаю, из-за быстрой смены фокуса при рассматривании ландшафта, который движется так быстро. Другие люди пробовали повторить это по моей рекомендации. Но бросали, спустя два или три дня. К тому же из того, что они говорят, я уверен, они не испытывали такого дискомфорта, как я, в течение недели или десяти дней. Я уверен, что большинство людей носят очки потому, что «потворствуют прихотям» своих глаз».

Пациент был прав, думая о том, что управление машиной и поездом улучшает зрение. Быстрое движение вынуждает глаза совершать быстрые перемещения.

История учительницы

В этой книге не раз отмечалось то, что несовершенное зрение всегда сопряжено с аномальным состоянием ума, и когда улучшается зрение, умственные способности, в большей или меньшей степени, также улучшаются. Следующее письмо ярко иллюстрирует этот факт. Написала его сорокалетняя учительница, впервые пришедшая на лечение 28 марта 1919 года. Она носила следующие очки:

правый глаз: Sph +0,75, Cyl.+4,00 ахе 105;

левый глаз: Sph +0,75, Cyl.+3,50 ахе 105.

Девятого июня 1919 года она написала:

«Я расскажу Вам о моих глазах, но сначала позвольте мне сказать Вам о других вещах. Вы были первым, кто открыл для меня Ваши теории, и я тут же признала их достойными моего внимания — а точнее, я была приятно поражена с самого начала. Я начала лечение не потому, что другие люди мне рекомендовали это, а потому, что я была, во-первых, убеждена в том же, в чем и Вас самих убедило Ваше открытие. Во-вторых, в том, что Ваша теория о причинах проблем с глазами была правдой. Я не имею понятия, откуда я знала об этих двух вещах, но я это знала. После недолгого разговора с Вами, Вы и Ваше открытие оба показались мне, как будто бы имеющими неотъемлемые признаки чего-то, без сомнения, подлинного. Правда, в том, что метод поможет мне, у меня было небольшое сомнение. Вы можете лечить остальных, а вдруг случится так, что Вы не сможете вылечить меня. Однако, я отважилась на этот шаг и, в результате, моя жизнь кардинально изменилась.

«Для начала скажу, что я наслаждаюсь своим зрением. Я люблю смотреть на предметы, исследовать их неспешно и тщательно, так же, как маленький ребенок открывает для себя мир. Я никогда об этом и подумать не могла, но когда я смотрела на объекты в очках, то это сильно меня утомляло, поэтому я, по возможности, старалась этого не делать. Как-то я спускалась на лодке в Сэнди Хуке и наслаждалась самым прекрасным небом без той ненавистной преграды, без этих затуманивающих взгляд очков. И я точно смогла отличить тонкие оттенки цвета, которые я никогда бы не сумела увидеть даже сквозь самые чистые стекла очков. Смотрясь в зеркало, ты видишь объемное изображение на плоской поверхности, а плоское стекло не может показать тебе что-либо по-настоящему объемным. Мои очки, конечно же, никогда не давали мне такого представления, но кому-то они действительно нравятся. Я вижу так четко без них, что кажется, что я могу осмотреть все вокруг себя без изменения своего положения. Я чувствую, что почти могу это делать.

«У меня крайне редко находится возможность делать пальминг. Крайне редко я чувствую потребность в этом. То же и с тем, чтобы помнить черное. Мне уже не нужно что-либо сознательно практиковать. Я редко думаю о своих глазах, но, временами, мне становится ясно, насколько много я их использую и какое удовольствие от этого получаю.

«Мои нервы стали намного лучше. Я стала спокойнее, у меня больше самообладания, я стала менее застенчивой. Я никогда не старалась подавать виду, что я застенчива или не достаточно уверена в себе. Я всегда действовала и делала так, как нужно, как будто ничто меня не стесняло. Но это было трудно. Теперь я нахожу это необременительным. Очки, а вернее плохое зрение, сделали меня застенчивой. Это действительно значительный дефект и люди очень к этому чувствительны и при этом того даже не осознают. Я имею ввиду плохое зрение и необходимость носить очки. Как-то я надела очки для того, чтобы поэкспериментировать и обнаружила, что они увеличивали предметы. Моя кожа выглядела как под увеличительным стеклом. Предметы казались расположенными слишком близко. Предметы, стоявшие на комоде, выглядели такими близкими, что мне казалось, что я отталкиваю их от себя. Особенно мне тогда захотелось отбросить прочь свои очки. Они сразу вызвали сильное раздражение. Я сняла их и почувствовала умиротворение. Вещи выглядели нормальными.

«С начала лечения я могла использовать свои глаза достаточно хорошо, но они имели обыкновение уставать. Я помню, как я делала большой плакат на тему «Облигации Свободы» две недели спустя после того, как сняла очки, и я была поражена, обнаружив, что могу делать всю разметку, практически не используя линейки так же хорошо, как и в очках. Когда я проверяла с линейкой, то обнаружила, что только последняя строка букв в самом конце немного выходила за пределы линии. Я бы никогда не сделала лучше, если бы работала в очках. Однако, это не была тонкая работа. Где-то в то же время я подшивала край черного платья ночью, используя тонкую иглу. Было трудно, но все-таки не очень сильно. В то время я выполняла упражнения и добросовестно делала пальминг. Теперь мне не приходится практиковать или делать пальминг. Я не чувствую дискомфорта и абсолютно свободно использую свои глаза. Я делаю с ними все, что хочу. Я не отлыниваю ни от чего, не пропускаю ни единой возможности их использовать. С самого начала я выполняла все свои обязанности в школе, читала каждую заметку, писала все, что было необходимо, и ничем не пренебрегала.

«Теперь я подвожу итоги конца учебного года: меня всегда одолевали головные боли в конце месяца от того, что нужно было добавлять целые колонки цифр, необходимые для отчета и прочее. Сейчас я не чувствую головных болей. Я обычно вздрагивала, когда кто-то заходил ко мне в класс. Теперь такого со мной не происходит, я этого человека теперь приветствую. Это очень приятное изменение и его приятно ощущать. И — полагаю, это действительно самое важное, хотя и пишу об этом в последнюю очередь — я лучше преподаю. Я знаю, как доставить знания в ум ребенка и как сделать так, чтобы дети могли видеть истинную сущность вещей. Я недавно проводила урок на тему горизонтального цилиндра, который, Вы знаете, не особо интересный предмет. Но в результате вышел замечательный урок, и его усвоила каждая девочка в классе. Глупо или здорово. То, чему Вы меня научили, заставляет меня больше использовать память и воображение, особенно в последнем, в преподавании.

«Подытоживая то, каким стал мой ум в результате лечения, скажу: я стала более открытой, более определенной, менее рассеянной, менее нерешительной. Короче, я осознаю, что я более сосредоточена теперь. Это центральная фиксация ума. Я видела это в Вашей последней газете, но я осознала это еще давно и знала, что подразумевается под этим названием».

Преобразование душевного состояния

Мужчина сорока четырех лет, носивший очки с возраста двадцати лет, впервые пришел ко мне 8 октября 1917 года, когда он страдал не только очень несовершенным зрением, но и ещё его мучили головные боли и дискомфорт. На правом глазу у него была линза:

Sph -5,00, Cyl.-0,75 ахе 180,

а на левом:

Sph -2,50, Cyl.-1,50 ахе 180.

Так как на приемы он приходил нечасто и часто возвращался к очкам, его прогресс был медленным. Но его боль и дискомфорт ушли очень быстро, и почти с самого начала у него были проблески значительно улучшенного и даже нормального зрения. Это побудило его к тому, чтобы продолжить, и его прогресс, хоть он и был медленным, тем не менее он был устойчивым. Сейчас он несколько месяцев проходил совсем без очков, и его нервное состояние улучшилось так же, как и зрение. Его жена, в частности, была поражена последним, и в декабре 1919 года она написала:

«Меня очень сильно заинтересовала мысль о возвращении в молодость, превращаясь в подобие маленького ребенка. Идея душевного преобразования не нова, но то, что это психическое, или я бы сказала духовное, преобразование может иметь и физический эффект, который приведет к тому, чтобы видеть более четко, это что-то из рода чудес, на самом деле, что-то очень возможное, я предполагаю, для тех, кто в это верит.

«В случае моего мужа, конечно, некое такое чудо было доведено до совершенства, но это заключается не только в том, что он смог оставить очки после многих лет постоянного их ношения, но смог и видеть, и читать практически в любом освещении. Но я, в частности, заметила, как прояснился его ум после лечения. В этом просветлении, казалось, он многое мог делать эффективно, не пребывая под сильным нервным давлением, последствие которого — разрушительный упадок сил.

«Я долго не догадывалась о том, что, возможно, Ваше лечение способствовало успокоению его нервов. Но сейчас я думаю, что тихие периоды релаксации — два или три раза в день — во время которых он практиковал с проверочной таблицей, должны были иметь очень благоприятный эффект. Он от природы такой энтузиаст, и его нервы так легко ранимы, что годами он периодически то тут, то там перебарщивал. Конечно, его значительно улучшенное зрение и облегчение присутствовавшего у него раньше напряжения должно было быть значимым фактором в улучшении его состояния. Но я склонна думать, что интервалы тишины и умиротворенности были чудесно полезными, да и почему они не должны быть таковыми? Мы живем на стимулах, физических стимулах, умственных стимулах всех типов. И в минуты, когда мы останавливаемся, мы чувствуем, что просто существуем, и все же, если мы возвращаем себе какое-либо из обычных состояний нашей первозданности, не думаете ли вы, что мы очень радостно реагируем на простые естественные вещи?»

Облегчение спустя двадцать пять лет

Результаты применения общепринятых методов лечения дефектов зрения устраивают многих. В то же время, существует немногочисленная категория пациентов, известная любому глазному специалисту, которая получает мало или не получает помощи от них вообще. Эти пациенты иногда в отчаянии прекращают искать облегчения своего состояния, а иногда продолжают и делают это с поразительной настойчивостью, не в силах потерять веру. И это даже несмотря на то, о чем свидетельствует опыт. Они верят в то, что где-то в мире существует такой замечательный врачебный навык, который поможет подобрать им подходящие очки. Скорость, с которой эти пациенты откликаются на лечение часто поражает, и удивительно иллюстрирует преимущество этого метода перед очковой коррекцией и рассеканием мышц. В следующем случае релаксация сделала за двадцать четыре часа то, что старые методы в лице ряда видных специалистов, не смогли сделать за двадцать пять лет.

Пациентом был мужчина сорока девяти лет, и его несовершенное зрение сопровождалось постоянной болью и приносило мучения. Все это вылилось в полнейший нервный срыв, который случился за двадцать пять лет до того, как я его увидел. Так как он был писателем и его жизнь зависела от пера, его состояние серьезно угрожало его материальному благополучию. Он консультировался со многими специалистами в напрасной надежде получить облегчение. Очки мало преуспели в попытках улучшить его зрение и в плане уменьшения дискомфорта, а глазные специалисты намекали на заболевание зрительного нерва и головного мозга в качестве возможной причины его беспокойств. Однако, невропатологи не могли что-либо предпринять, чтобы избавить его от этих симптомов. Один специалист диагностировал его случай как проблему с мышцами и прописал ему призмы, которые лишь немного ему помогли. Позже тот же специалист, обнаружив, что все предполагаемые мышечные беспокойства не скорректированы очками, перерезал внешние мышцы обоих глаз. Это также принесло некоторое облегчение, но оно было небольшим. В возрасте двадцати девяти лет пациент страдал тем нервным расстройством, о котором уже упоминалось. От этого его безуспешно лечили различные специалисты, и девять лет он был вынужден жить на улице. Эта жизнь, хоть и принесла ему улучшения, но она не смогла восстановить его здоровье, и когда он пришел ко мне 15 сентября 1919 года, он все еще страдал неврастенией. Его зрение вдаль было менее 20/40 и не улучшалось при помощи очков. Он мог читать в очках, но не мог этого делать без дискомфорта. Я не сумел найти у него симптомов заболевания головного мозга или поражений внутри глаза. Когда он попытался сделать пальминг, он увидел серое и желтое вместо черного. Правда, он мог давать отдых своим глазам, просто закрывая их, и лишь этим способом он стал способным за двадцать четыре часа читать шрифт «диамант» и читать большую часть букв на двадцатифутовой строке проверочной таблицы с расстояния двадцати футов. В то же время его дискомфорт значительно уменьшился. Он находился на лечении около шести недель, и 25 октября он написал следующее:

«В последний раз я видел Вас 6 октября, и в конце недели, одиннадцатого, на десятый день я уже отправился на автомобильную прогулку в качестве одного из официальных представителей от Организации Проверки Выносливости лошадей. Последний раз я ощущал напряжение глаз, которое делало меня нервозным во всем, что со мной тогда происходило, восьмого и девятого числа. В путешествии, хоть я и спал в среднем по пять часов, хоть и ездил весь день на автомобиле без защитных очков и писал доклады ночью в плохом освещении, меня ничто не беспокоило. После третьего дня я начал ощущать, как медленное качание устанавливается само по себе, и я больше не ощутил ни минуты дискомфорта с тех пор. Я переносил усталость и возбуждение лучше, чем когда-либо раньше, и мне меньше времени требовалось на сон. В связи с обстоятельствами, я не очень усердно практиковал во время путешествия, но все же заметное улучшение в моем зрении наблюдается. По возвращении, я проводил пару часов за практикой и в то же время много писал.

«Вчера, 24-го, я проверил свое зрение с помощью шрифта «диамант» и обнаружил, что после двадцатиминутной практики я смог четко увидеть строки и распознать заглавные буквы и стиль текста с расстояния всего лишь в три дюйма. С расстояния семи дюймов я сразу смог их прочитать, хотя я и не мог их видеть совершенно. Это было при среднем дневном свете — без солнца. В хорошем дневном свете я могу читать газету почти совершенно с нормального расстояния для чтения, скажем, с пятнадцати дюймов.

«Сейчас я чувствую, что трудности позади. Я без труда справился с ночной работой — с тем, что я не мог сделать за двадцать пять лет. Я работал постоянно, больше часов, чем я мог позволить себе работать после моего нервного срыва, случившегося в 1899 году, все это без чувства напряжения или нервной усталости. Вы можете представить, как я вам признателен. Не только ради меня, но и ради вас, я не оставлю ни одного не сдвинутого камня для того, чтобы сделать мое излечение полным и вернуть себе те глаза, которые у меня были в детстве, что кажется мне совершенно возможным в свете того прогресса, который я совершил за восемь недель».

В поисках избавления от миопии

Несмотря на настойчивость, с которой медицина отвергает возможность излечения аномалий рефракции, все же живет на свете много простых обывателей, кто не верит в то, что они неизлечимы. Автор следующего утверждения представляет большой класс, и оно было замечательным только в плане того, с какой настойчивостью он искал способ излечения. Впервые он пришел на прием 27 июня 1919 года. В это время ему было тридцать три года. Он носил очки: Sph — 2,50 для каждого глаза, и его зрение в каждом глазу было 20/100. После того, как он обрел почти нормальное зрение, он написал следующее сообщение о своем опыте для журнала «Лучшее Зрение»:

«Когда затонула Лузитания, я знал, что Соединенные Штаты должны были оказаться в сложной ситуации, и я хотел быть в состоянии войти в состав армии. Но я страдал сильной степенью миопии и знал, что меня не примут в очках. Позже они брали практически любого, кто не был слепым, но в то время я, возможно, не подходил под стандарты. Поэтому я начал искать способы излечения. Я пробовал остеопатию, но далеко с ней я не ушел. Я спросил совета у оптика, прописывавшего мне очки, но он сказал, что миопия неизлечима. Я оставил попытки на какое-то время, но не перестал думать об этом. Я фермер, и знал из опыта жизни на свежем воздухе, что здоровье — это нормальное состояние живых существ. Я знал, что когда здоровье утрачено, то, в большинстве случаев, оно может быть восстановлено. Я знал, что когда я впервые попробовал поднять бочку яблок, чтобы погрузить ее на тележку, я не смог этого сделать, но после небольшой практики я стал способен делать это с легкостью и не понимал, почему если одна часть тела может быть укреплена с помощью упражнений, то другие не могут. Я мог вспоминать время, когда миопии у меня не было и мне казалось, что если нормальный глаз может стать миопическим, то должно быть возможным для миопического глаза вновь стать нормальным. Через какое-то время я снова пришел к оптику и сказал ему, что был убежден в том, что должен быть какой-то способ излечения от моей болезни. Он ответил, что это, скорее всего, невозможно, так как все знали о том, что миопия неизлечима. Уверенность, с которой он произнес это утверждение произвела на меня эффект, слегка противоположный тому, чего хотел добиться оптик. Поэтому когда он сказал о том, что излечение миопии было невозможным, я знал, что это не так и твердо решил никогда не бросать поиски способа излечения до тех пор, пока он он не будет найден. Говоря вкратце, позже мне посчастливилось услышать о докторе Бейтсе, и, не теряя времени, я тут же отправился к нему. После первого визита я смог простым закрыванием глаз, дав им отдохнуть, улучшить значительно свое зрение для проверочной таблицы Снеллена и после нескольких месяцев скачкообразного процесса лечения я стал способным читать 20/10 в проблесках. Я все еще испытываю улучшения и когда я смогу видеть чуть лучше, я собираюсь снова пойти к оптику и сказать ему, что я думаю о его офтальмологическом учении».

Факты против теорий

Повсеместно принято, что читать очень мелкий шрифт крайне опасно, а чтение любого вида шрифта в движущемся транспорте считается еще более вредоносной практикой. Однако, смотрение вдаль, при этом не видя ничего конкретного, считается очень полезным для глаз. В свете данных предрассудков, факты, содержащиеся в следующем письме, представляют отдельный интерес:

«По дороге домой утром в понедельник, я была приятно удивлена тому, как члены моей семьи говорили о моих глазах. Все они думали, что мои глаза выглядели очень и очень яркими и отдохнувшими, и это после двух дней путешествия в поезде. Я ни на минуту не оставляла свои глаза не занятыми по дороге домой. Я читала журналы и газеты, смотрела на пейзаж за окном — в действительности, пользовалась глазами в течение всего времени. Мое зрение вблизи великолепно. Могу часами читать без усталости в глазах… Сегодня ходила в центр города, и когда я вернулась домой, мои глаза были очень уставшими. Очень мелкий шрифт на табличке (напечатанный шрифтом «диамант») очень мне помог… Я бы хотела иметь вашу маленькую Библию (шрифт фотографического уменьшения, которым напечатан текст Библии намного меньше шрифта «диамант» ). Я уверена в том, что очень мелкий шрифт успокаивающе действует на глаза человека, и неважно, что я прежде думала по этому поводу».

Будет замечено, что глаза этой пациентки не были утомлены двухдневной поездкой на поезде, в течение которой она постоянно читала; они не были утомлены многими часами чтения и после ее возвращения; они получали отдых при чтении очень мелкого шрифта; но они сильно утомились во время путешествия в центр города, когда у них не было возможности фокусироваться на объектах небольшого размера. Позже я отправил ей страницу из Библии, и она написала:

«Эффект даже первого усилия прочитать его, был чудесный. Если вы верите в это, я не испытывала чувства «скошенности» глаз с тех пор. И хотя мне не кажется, что мое зрение прямо-таки явно улучшилось, но мои глаза сейчас чувствуют себя гораздо лучше».

Излечился без личной помощи доктора

Я постоянно слышу о пациентах, сумевших исправить свое зрение, следуя тому, что написано в моих публикациях, без какой-либо непосредственной помощи с моей стороны. Человек, написавший следующее письмо, доктор, является ярким примером такого случая, так как он не только сумел вылечиться сам, но и смог помочь вылечить некоторые очень серьезные случаи дефектного зрения у своих пациентов.

«Сперва я попробовал центральную фиксацию на себе и получил потрясающие результаты. Я выбросил очки и сейчас могу видеть как никогда лучше. Я читаю очень мелкий шрифт (меньше газетного) с расстояния шести дюймов от глаз и могу на расстоянии вытянутой руки все еще читать его без замыливания букв.

«Я обучил некоторых моих пациентов Вашим методам, и все эти люди достигли результатов. В одном случае имела место частичная катаракта левого глаза, и он не мог ничего видеть на проверочной таблице Снеллена с расстояния двадцати футов и едва мог видеть буквы с расстояния десяти футов. Сейчас данная пациентка может читать 20/10 обоими глазами одновременно, а также каждым глазом по-отдельности. Правда, левый глаз, как она сама говорит, кажется смотрящим сквозь небольшой туманчик. Я мог бы поведать вам и много других случаев, где люди получали улучшения с помощью центральной фиксации, но этот случай мне кажется наиболее интересным».