Истерический тип психопатии

Истерический тип психопатии

В психиатрической литературе сам термин «истерия» весьма неопределен, и многие исследователи стремились его изменить. Так, известный невропатолог Бабинский этот термин предлагал заменить термином «питиатизм», что значит — снимаемый убеждением, К. Шнайдер — «требующие признания», К. Леонгард — «демонстративные». Но, как часто это бывает, в психиатрии привился наиболее древний и наименее удачный — «истерия», т. е. матка. В 10 международной классификации болезней истерическая психопатия обнаруживается в группе «истерические расстройства личности».

Основной особенностью истеричных психопатов, по образному выражению К. Ясперса, является стремление казаться большим, чем они есть на самом деле. Именно поэтому, вначале К. Шнайдер, а затем и К. Леонгард настаивали на переименовании истерии в требующих признания или демонстративных личностей. Действительно, постоянная жажда признания как рок висит над больными и обуславливает внешне демонстративное, театральное поведение, появляющееся только в присутствии посторонних наблюдателей, в обществе. Они всегда стремятся оказаться в центре внимания и при первом знакомстве могут произвести впечатление личностей значительных. То обворожительные, вкрадчивые, милые, то по-детски наивные и непосредственные, они стараются подчеркнуть свою неординарность, одаренность, широту знаний, причастность к важнейшим изобретениям в науке. Другие театральны до манерности, демонстрируют свою принадлежность к нетрадиционному миру искусств. Третьи, наконец, намекают на свои необыкновенные знакомства с великими мира сего, власть предержащими и т. д. Большинство истеричных психопатов стремятся привлечь к себе внимание экстравагантными, сверхмодными одеждами, прическами, нестандартным поведением. Для привлечения к себе внимания пациенты способны на прямую ложь и даже на оговоры. При неэффективности подобных средств нередко прибегают к демонстрации необычных, устрашающих болезней, что чаще всего и наблюдается в клинике декомпенсаций истеричных.

Пациенты легко увлекаются всем новым, необычным, таинственным, тем, что могло бы как-то привлечь к ним внимание, возвеличить их в глазах окружающих, правда эти увлечения скоротечны, неглубоки и быстро проходящи, особенно в тех случаях, когда не приносят желаемую жажду признания. Они легко и бездумно дают невыполнимые обещания, склонны к аферам, а иногда и безответственным поступкам, лишь бы выделиться, обратить на себя внимание. По нашему мнению, это указывает на определенную ограниченность интеллектуальных способностей. В погоне за сиюминутной славой, они не могут спрогнозировать будущее отношение к ним окружающих. Ведь при ближайшем знакомстве с истеричными психопатами всем вскоре становится ясно, что детская наивность, непосредственность и кажущаяся внушаемость оказываются беспринципностью, достижения в науке — поверхностны и эклектичны, жизнь в мире искусств — посредственна и сера, необычные знакомства — не более чем выдумка или случайные контакты. Тем более это касается болезней, увлечений паранормальными явлениями и т. д. Незрелость интеллекта истеричной личности приводит к необычайной завистливости, ревности, а в некоторых случаях к мстительности. Отсюда — постоянная атмосфера скандалов, сплетен, дрязг, подсидок. Особенно наглядно это проявляется в семье, где пациенты позволяют себе демонстрировать свою внутреннюю сущность и предстают совсем другими людьми. Именно недостаточность интеллектуальных способностей объясняет высокую внушаемость. Но и внушаемость весьма своеобразна легко воспринимаются идеи, как-то отличающие личность больного, и полностью игнорируются те, что направлены на объективное отражение реальности, в том числе по отношению к собственному «Я».

Не менее театральны и демонстративны эмоции пациентов, на первых порах производящие впечатление яркости и глубины духовной жизни пациентов. Эти эмоции живы, красочны и непосредственны, но, как вскоре убеждается непредвзятый наблюдатель, крайне кратковременны и поверхностны. А при тщательном исследовании истеричных психопатов выясняется, что даже в порыве аффекта они остаются внутренне холодными и бесчувственными и, как бы со стороны, наблюдают за произведенным эффектом. Т. е. наблюдается амбивалентность чувств и эмоций. П. Б. Ганнушкин говорил, что их эмоциональная жизнь неустойчива, чувства поверхностны, привязанности непрочны, интересы неглубоки.

Близкое знакомство с истерическими личностями позволяет достаточно быстро обнаружить их крайнюю эгоистичность и самовлюбленность. Каждый поступок, действо больного, если не рассчитаны на внешний эффект, то должны принести ему сиюминутную выгоду, пользу. Т. е. все поведение пациентов пронизано эпитимными тенденциями, а так как они сплошь и рядом сиюминутны, игнорируют дивиденды в отдаленном будущем, лишены прогноза, можно говорить лишь об «условной выгоде». Все поведение больного преследует лишь две цели: либо получить всё сейчас и в полном объеме, либо на демонстрацию, как правило, отсутствующих качеств личности. Впрочем, демонстративность все-таки превалирует, и истеричные психопаты, по словам П. Б. Ганнушкина, способны к актам истинного самопожертвования, если убеждены, что ими восторгаются, любуются. Правда, если они и способны к поступкам с большой буквы, то на очень короткое время.

По-видимому, как и другие группы психопатий, истеричные демонстрируют своеобразную дихотомию. Одни сенситивны, мягки, вкрадчивы и даже угодливы, легко демонстрируют конверсионные симптомы в качестве метода защиты от угрожающей внешней среды. Другие — достаточно стеничны, грубы, с четкой эпитимностью тенденций, более склонны к сплетням, кверуляциям и даже мести, у них преобладают эгоистические тенденции. Во врачебной среде бытуют тропы, негласное и ненаучное обозначение, первых — «мимозы», и вторых: — «стервозы». Точное, хотя и не совсем корректное обозначение подгрупп. К сожалению, в литературе не дано более пространного и четкого описания этих вариантов истеричных личностей. По-видимому, и здесь можно отметить соответствующую «пропорцию»: демонстративность и эпитимность, находясь в единстве, в то же время, как бы противостоят друг другу. Естественно, это утверждение весьма спорно.

Первые характерологические девиации у таких пациентов наблюдаются уже в дошкольном возрасте после первого пубертатного криза. Дети отличаются особенной подвижностью, живостью воображения, склонностью к подражаниям и, в тоже время, повышенной обидчивостью, капризностью. Буйное фантазирование, невинная ложь в этот период — достаточно частое явление. В более позднем возрасте псевдология начинает служить эпитимным тенденциям. После второго пубертатного криза, в начальных классах школы, дети, обычно, хорошо успевают, играют роль положительных официальных лидеров в классе. Дома же и среди сверстников далеко не всегда их претензии удовлетворяются средой, в ответ на что они могут демонстрировать самые примитивные формы истерических реакций типа «двигательной бури», легко перерастающей в банальный истерический припадок. В случаях, когда родственники, жалея чад, идут на поводу их завышенных претензий, истерические реакции закрепляются, становятся привычными. К третьему пубертатному кризу (4–5-ый классы) школьная программа усложняется, изучение предметов требует определенного упорства и логического мышления, что для истериков оказывается непосильно. Играть роль положительного лидера становится трудно, и тогда многие из будущих пациентов начинают играть роль отрицательного лидера. У них нарастают эгоистические тенденции, завистливость, и уже возможно проявление отдельных истерических стигматов, активный поиск сочувствия и жалости к себе, «бегство в болезнь», для чего используется имеющаяся предрасположенность к соматическим заболеваниям. Боль в горле, хронический тонзиллит — афония, слезотечение при насморке — истерическая слепота, банальный кашель нередко доходит до неукротимых рвот. И поведение, и конверсионные реакции, на первых порах, носят карикатурный характер, но позже, к окончанию третьего пубертатного криза, абсолютно неадекватные и наиболее гротескные формы реагирования постепенно замещаются соматовегетативными расстройствами, и только в декомпенсациях вновь возникают примитивные реакции. К 20-ти годам выявляется склонность истеричных к очень кратковременным реактивным психозам по типу сумеречных состояний сознания, пуэрилизма, псевдодеменции.

В дальнейшем наступает стабилизация состояния (по данным В. Я. Гиндикина — у 40 % больных), незрелость интеллекта постепенно нивелируется, правда, далеко не у всех. Большая же часть больных приобретает вязкость эмоций, у них формируются отдельные признаки эпилептоидии, а в тяжелых случаях, возможна трансформация характера, напоминающая паранойяльность.

В отличие от других групп психопатов, истеричных психопатов трудно приблизить или соотнести с одной из основных нозологических форм психических заболеваний. С одной стороны — аналоги пароксизмов, эгоистичность, завистливость, мстительность, сближают их с больными эпилепсией (не потому ли Шарко, в свое время, говорил об истероэпилепсии?) С другой стороны, — можно выявить анестетическую пропорцию, а за драматизацией жалоб проглядываются сенестопатии — признаки шизоидности. По-видимому, не зря старые авторы говорили о большой истерии как входных воротах большого психоза.