Преодоление невежества, подавления и вины

Преодоление невежества, подавления и вины

Женщины нашего времени росли, мало зная о сексе, стыдясь своих сексуальных чувств и — увы — иногда подвергаясь злоупотреблениям или насилию. Часто наша сексуальность во взрослом возрасте формируется под воздействием этих негативных влияний. Но если мы готовы работать и добиваться изменений, то вместе с возрастом приходит мудрость, которая позволяет нам двигаться дальше и ковать будущее по собственному выбору.

Кейт, 58 лет

Я росла в семье с тираническим, склонным к насилию отцом, который пугал меня до смерти. Он сделал меня стеснительной, нервной девочкой, депрессивной и неуверенной. Моя мать, которая боялась и ненавидела отца, говорила мне, что секс слишком переоценивают и что мужчины используют его, чтобы властвовать над женщинами. Она ненавидела секс — и это окрасило мое восприятие.

Когда у меня наступил пубертатный возраст, желание мое было огромно, но я всегда его стыдилась. Я лишилась девственности в 14 лет, и к 22 годам у меня было 20 сексуальных партнеров. За все это время я ни разу не наслаждалась сексом; все это делалось для того, чтобы заставить мужчину любить меня. Мне нужен был мужчина — любой, который дал бы мне любовь, которой мне не хватало. Чтобы добиться этого, нужно было заниматься с ним сексом.

Отец подверг меня сексуальному насилию, когда мне было шестнадцать. Я на многие годы выключила это событие из своего разума. Потом однажды, когда мне было чуть больше тридцати, я прочла историю о женщине, которую насиловал отец, — и все это ко мне вернулось.

В 22 года я безумно влюбилась в мужчину, который научил меня наслаждаться сексом, но все равно чувствовала себя виноватой, потому что мы не были женаты. Мы расстались через четыре года. Я вышла замуж «на отскоке», по совершенно неправильным причинам. Я никогда по-настоящему не любила того человека, и секс с ним был мне ненавистен. Это только усилило чувство вины, потому что я знала, что разрушаю наш брак. Прожив вместе 20 лет как соседи, мы разошлись.

Спустя два года у меня случился нервный срыв, и я, наконец, получила лечение и консультации, в которых нуждалась. Моя вновь обретенная самооценка привела меня к моему нынешнему мужу. Я была по уши влюблена в него с первой встречи, и наш секс с ним великолепен. Думаю, мы оба изголодались по любви и сексу! Для меня лучшее в этом браке — полное отсутствие чувства вины, когда мы занимаемся любовью.

Мы оба — люди среднего возраста, у нас имеются морщины, обвисшая кожа, седеющие волосы — но это не имеет значения! Мы по-настоящему любим друг друга — а есть ли лучший способ делиться любовью? Теперь, когда мне за пятьдесят, впервые в жизни я наслаждаюсь сексом без чувства вины.

Тори, 65 лет

Меня отвращали от секса мои религиозные убеждения — и влекло к нему собственное тело, так что я всегда была в этом плане чудовищно невежественной. Я забеременела в 18 лет. Я была настолько невежественна, что думала, что нужно захотеть забеременеть, чтобы это случилось!

Я сделала нелегальный аборт без анестезии. Доктору угрожала потеря лицензии, если бы кто-нибудь узнал, что он делает аборты. Боль почти лишила меня сознания. Невозможность кричать от такой боли — чтобы другие пациенты в комнате ожидания не встревожились — была мучительнее и труднее всего, с чем я сталкивалась в жизни. Последовавшее кровотечение едва не вогнало меня в шок.

Отец ребенка смылся из города, как только услышал о моей беременности, со словами «надеюсь, с тобой все в порядке». После этого угроза беременности сделала меня крайне осторожной, и, думаю, вследствие этого я шарахалась от мужчин. Меня влекло к ним, но я боялась.

Я ушла из церкви и погрузилась в путешествия, образование и свою профессию. Я и не думала формировать какое-либо отношение к сексу — я просто занималась им, хотя по-прежнему считала, что это неправильно. Риск беременности продолжал быть главной угрозой. Я усердно пользовалась маточным колпачком.

Затем я прочла книгу Ксавьеры Холландер «Счастливая проститутка» (The Happy Hooker) — и мое отношение изменилось. Секс — это хорошо. Секс — это приятно. Никому никакого вреда от секса. Даже незапланированный секс — это не так уж плохо. Секс доставлял гораздо больше удовольствия, когда соответствовал моему вкусу, и ничто не было «из ряда вон выходящим», если никому от этого не плохо.

Теперь я преподаю в программе унитарной и универсалистской церкви OWL (Our Whole Lives), в которой детям рассказывают о фактах жизни в разном возрасте. Маленьким детям преподают основы; разговор о сексе становится более подробным и серьезным, когда они становятся старше. Дети узнают о противозачаточных средствах, о том, как функционирует тело, о гомосексуальности, юридических аспектах, связанных с сексом, о знакомствах, отношениях, о том, из чего складывается хороший брак и как к нему прийти. К детям относятся с уважением, они получают удовольствие — как, например, в игре «олимпийский презерватив», во время которой презервативы надувают, и они не лопаются, демонстрируя, насколько надежны.

Работая в программе OWL, я учу тому, чему сама не научилась ребенком — и сожалела об этом. Я питала бы гораздо больше уважения к себе как сексуальному существу. Сомневаюсь, что у меня случились бы незапланированная беременность и аборт.

Сейди, 71 год

Единственное сексуальное «образование», которое я получила как женщина, происходило в школе на физкультуре: учительница растлевала меня. Она была первым человеком, против которого я восстала и заявила: «Держите подальше от меня ваши чертовы руки!» Она была не первой хищницей в моей жизни — было еще несколько подобных личностей в детстве, включая моего брата. Восстание против учительницы было началом понимания, что я должна научиться заботиться о себе самостоятельно.

Впервые я занималась сексом в 14 лет с женщиной, которой было 18 лет. Это остается одним из самых восхитительных воспоминаний моей жизни. Она была ласкова и добра. Однако, когда я подросла и вступила в гомофобный мир, я прониклась страхом и ненавистью к себе из-за того, что была лесбиянкой. Я поступила на службу в военно-морской флот в 1957 году, в то время, когда меня могли уволить и подвергнуть публичному позору за то, что я лесбиянка. Моя сексуальность ощущалась как смесь удивительных чувств, которые часто заглушал стыд.

Я уступила общественной гомофобии — и сексуально закрылась. Пыталась на службе сходить за гетеросексуалку, боясь, что меня разоблачат. Я стала депрессивной, тревожной и пугливой.

После того как я уволилась со службы, у меня было три долгих романа. В первых отношениях я была тотально закрыта, совершила каминг-аут в феминистском движении во время вторых отношений и, наконец, закончила публичным каминг-аутом в период последней серьезной связи.

Только в 1996 году я решила, что буду одиночкой и самостоятельной женщиной. Я познала саму себя — и раскрылась сексуально, наголову разбив демонов стыда. Терапия помогла мне разобраться с тем, кто я такая и почему в моей жизни столько путаницы и боли, связанной с сексуальностью. Психотерапевт помог понять мой гнев и ярость. Я начала признавать за собой право быть собой — и ни перед кем не извиняться.

Меня не раз спрашивали, не сделало ли меня лесбиянкой то, что меня сексуально растлила женщина. Сексуальное растление не делает тебя ничем, кроме испуганного и растерянного ребенка. Все мы таковы, каковы есть, потому что такими родились — это часть тайны и дара жизни.

Мой путь к сексуальному удовольствию и свободе прошел через понимание, что я должна дать себе разрешение признать собственные желания, фантазии и сексуальные чувства. Теперь я люблю себя как женщину — и могу испытывать радость оттого, что в 71 год, наконец, освободилась, чтобы полностью наслаждаться сексуальным удовольствием. У меня есть мечта о здоровых, удовлетворительных отношениях с другой женщиной — отношениях, полных веселья, смеха и радости. Она есть на свете. Мы просто еще не встретились.

Нелл, 53 года

Для моих родителей тема секса была за той границей, где написано «здесь живут драконы». Они никогда о нем не говорили. Я росла, подозревая, что это дурно. Хотела бы я получить немного сведений о сексе в юности — и не только от парней из школы и девчонок, с которыми мы устраивали вечеринки в пижамах! Когда у меня начались месячные, мама дала мне буклет от одной медицинской фирмы, но на самом деле я ничего не знала о сексе, пока в колледже не взяла курс «Планируемое родительство». Здрово было бы пораньше прочесть такую книгу, как «Наши тела и мы сами» (Our Bodies, Ourselves), которую я проштудировала в колледже! Мне потребовались долгие годы, нездоровые отношения и психотерапия разного рода, чтобы сойти с наезженной дорожки, освободиться и наслаждаться сексом.

Джулианна, 70 лет

Я росла невинной и наивной. Мои родители никогда ни слова не говорили о сексе, и все мои друзья был такими же невеждами, как и я. Я вышла замуж девственницей в возрасте 20 лет за мужчину, который был продолжением своего пениса. Бо?льшую часть своих радостей он получал от женщин, которые брали за это плату, и от няньки наших детей, которая у нас жила. Если бы он был ласковым учителем, все могло бы быть по-другому. Вместо этого он трахался когда и где только мог. Однажды сказал, что уезжает, чтобы навестить сестру. Это была ложь. Я осталась одна, когда мне было 36 лет, без высшего образования, без опыта работы и с четырьмя детьми.

Скарлет, 66 лет

В 1950-х я была подростком, и мне приходилось силой пробивать себе путь сквозь подавленность и страх. В первые годы моей сексуальной активности я спала с мужчинами направо и налево, пытаясь выяснить самостоятельно то, что должны были мне сообщить взрослые, например, для чего предназначен клитор и почему его не следует игнорировать.

Элфи, 56 лет

Мои родители были очень строги. Отец придерживался того мнения, что парням «нужно только одно», а мать не хотела, чтобы ее дочь-подросток бывала где-либо без присмотра взрослых. Отец грозил, что откажется от меня, если я когда-нибудь стану жить с мужчиной вне брака. Я никогда не видела особой любви со стороны родителей — ни их любви друг к другу, ни ко мне, — поэтому у меня не было понимания здоровых взрослых отношений или секса. Когда я, наконец, стала вступать в отношения, я позволяла вытирать о себя ноги. Если бы была возможность изменить свое воспитание, я убрала бы эту строгость, которая по-прежнему проявляется в моей подавленности, когда приходится знакомиться или быть с мужчинами.