Загадка бери-бери

Загадка бери-бери

Едва большой трехтрубный броненосный крейсер «Хиэй» — гордость японского военного флота — отдал якорь на внешнем рейде Иокогамской морской базы, к его высокому борту подвалил юркий катерок под карантинным флагом.

Первым на корабль поднялся невысокий коренастый человек средних лет. Это был доктор Такаки — главный санитарный инспектор японского военного флота. Он сдержанно поздоровался с вахтенным офицером, встретившим его у трапа, и направился на ют, где размещался судовой лазарет.

По унылому лицу корабельного врача Ахаро Сато, по его виноватой улыбке инспектор сразу же понял, что на флагмане не все благополучно. На всех двадцати трех судах, вернувшихся накануне из длительного похода, были крупные вспышки бери-бери.

Такаки по-европейски обменялся рукопожатием с врачом, тихо спросил:

— Бери-бери?

— Сорок девять случаев со смертельным исходом, сэнсей (Сэнсей (японск.) — учитель. Вежливое обращение к старшим по возрасту и должности.) Такаки, — так же тихо ответил врач, прикладывая к груди руки и почтительно склоняя голову.

— И это за неполных четыре месяца плавания?!

— Да, сэнсей Такаки. Я прошу у вас отставки. Мой рапорт вы получите, как только нам позволят сойти на берег. Там, где поселилась бери-бери, врачу делать нечего.

Инспектор доверительно коснулся плеча судового врача.

— О вашей отставке потом, Ахаро-сан. Сколько сейчас больных на броненосце?

— Сто двадцать человек.

— И всё бери-бери?

— Да, сэнсей Такаки. Других болезней, как вам известно, на японском флоте нет.

Они стояли на кормовой палубе в тени орудийной башни главного калибра.

Было раннее майское утро 1881 года. По сонной глади Токийского залива скользили рыбачьи кавасаки. Вдали угадывался большой город, подернутый прозрачной сиреневой дымкой. Восходящее солнце освещало белую вершину священной горы Фудзи. Легкий ветерок с берега доносил запах цветущей сакуры. В такое утро невозможно было поверить в смерть, затаившуюся за переборками лазарета.

— Вы правы, Ахаро-сан. Других болезней на японском флоте нет. Наш флот теряет от бери-бери треть личного состава. Какая жуткая статистика! Вдумайтесь, коллега.

В руках Ахаро Сато блеснула табакерка.

— Военные флоты мира в сражениях теряют меньше. Бери-бери — вечное проклятие, нависшее над нашей желтой расой! За что бог карает нас?!

Инспектор промолчал, уставившись на солнечный зайчик, отбрасываемый табакеркой на деревянный настил палубы.

— В судовом лазарете, — продолжал корабельный врач, — только безнадежные больные. Под временные лазареты оборудованы два матросских кубрика под полубаком. Больных офицеров я счел возможным госпитализировать в своих каютах... И ваш сын болен, сэнсей. У юноши понижена чувствительность со стороны периферических нервов нижних конечностей.

— Н-да, — мрачно уронил инспектор, не отрывая взгляда от вздрагивающего на палубе солнечного зайчика. — Это первый симптом бери-бери. Вчера Macao исполнилось девятнадцать лет, — проговорил он тихо. — Бедный мой мальчик...

— Простите, сэнсей, что я вынужден сообщить вам эту черную весть.

Исчез с палубы солнечный зайчик. Внезапный порыв ветра шумно развернул поникшее на кормовом флагштоке полотнище флага.

— Чтобы не травмировать психику, я не освободил Macao Такаки от несения вахт.

— И правильно сделали, Ахаро-сан. Пускай пока мальчик остается в счастливом неведении... Что же я скажу сегодня его матери?..

Корабельный врач щелкнул табакеркой, и солнечный зайчик снова заплясал на палубе.

— Счастлив японец, отдавший свою жизнь за священного императора, — задумчиво проговорил Такаки, — но смерть от бери-бери... — Нахмурившись, он оборвал фразу. — Однако, осмотрим лазаретных больных, коллега. И бога ради, не думайте, Ахаро-сан, что я не доверяю вам как диагносту. Бери-бери ни с чем невозможно спутать.

Ахаро Сато почтительно склонил голову.

Судовой лазарет был переполнен. Люди лежали на носилках, на циновках, в подвесных парусиновых койках. Яркое солнце, рвущееся сквозь иллюминаторы, освещало их серые, изнуренные лица. Кто-то стонал. Кто-то бредил. Кто-то говорил с богом. Кто-то сдавленно всхлипывал.

Такаки опустился на корточки перед пожилым матросом с отечным синюшным лицом.

Корабельный врач раскрыл свою записную книжку.

— Сигнальщик Масахиро Ивабути, двадцати трех лет, — сообщил он тусклым голосом. — К параличу верхних и нижних конечностей присоединились явления быстро нарастающей сердечно-легочной недостаточности.

— Мне нельзя умирать, доктор, — борясь с одышкой, сипел матрос. — Я единственный кормилец в семье... Помогите мне, доктор...

Такаки посмотрел на его истонченные ноги, обтянутые прозрачной пергаментной кожей, на кривые черные ногти, качнул головой и, отвернувшись в сторону, тихо проговорил так, чтобы слышал только Ахаро Сато:

— Exitus... (Exitus (пат,) — конец, исход, выход.)

— Мне нельзя умирать, доктор...

Обход был недолгим. Главному санитарному инспектору японского военно-морского флота хватило полчаса, чтобы убедиться в полной безнадежности лазаретных больных броненосца «Хиэй»: их всех ожидала скорая смерть.

Они разместились на циновках в тесной каюте врача при лазарете. Вестовой внес чайный столик и, беспрестанно кланяясь, бесшумно удалился.

Такаки был хмур. Его левая бровь изредка вздрагивала.

— Вы настаиваете на отставке? — неожиданно спросил он.

— Да, сэнсей Такаки, — не сразу ответил Ахаро Сато. — Профессия врача на флоте теряет свой смысл. Если я не могу никому помочь, к чему мои знания, мой опыт?

Инспектор понимающе кивнул.

— Если врач бессилен, он уже не врач. Тут я согласен с вами и тем не менее не могу принять вашей отставки, и вы, надеюсь, поймете меня. — Он задумался, держа в широкой ладони крохотную чашечку с чаем. — Давайте вместе, дорогой Ахаро-сан, порассуждаем о бери-бери, против которой бессильны все пушки японского флота, — предложил он. — Что мы знаем об этом заболевании?

Корабельный врач развел руками.

— Нам известны только симптомы этого заболевания и его зловещий прогноз.

— Не только, Ахаро-сан. Еще нам известны границы распространения этого заболевания: Япония, Китай, Индия, Корея, Ява, Суматра... Ни одного случая бери-бери не зарегистрировано ни в Европе, ни в Америке, ни в Африке, ни в Австралии. Вы не задумывались почему?

— Задумывался, но не находил ответа.

Пьянящий аромат свежезаваренного чая заполнял каюту, тесня все другие корабельные запахи.

— Все мы считаем бери-бери заболеванием инфекционным, — неторопливо продолжал Такаки. — Стоит заболеть одному человеку, как вскоре заболевают и другие. Следовательно, болезнь передается от человека к человеку, но как?

— Очевидно, с помощью возбудителей таких мелких, что их невозможно разглядеть в микроскоп.

— Логично. Но почему же в таком случае не болеют европейцы, живущие среди нас?

— Бери-бери — вечное проклятие, нависшее над желтой расой, — сурово повторил Ахаро Сато слова, сказанные им час назад на палубе.

— Но почему же в таком случае представители желтой расы — те же китайцы, индусы, — живущие в других странах, не знают, что такое бери-бери? Над этим вам никогда не приходилось задумываться, Ахаро-сан?

В каюте было тихо. Издалека доносился мягкий плеск волн о корпус броненосца и шорох флага на корме.

Инспектор оставил чашку с недопитым чаем, коснулся ладонью чайника, разрисованного голубыми драконами.

— Самые крупные вспышки бери-бери случаются в армии и на флоте, где люди находятся в абсолютно одинаковых жизненных условиях.

Корабельный врач кивнул.

— А не могут ли сами жизненные условия быть источником возникновения бери-бери? — спросил Такаки.

— Что-то новое... Я, как большинство врачей, убежден в инфекционной природе бери-бери, но ваши рассуждения, сэнсей, кажутся мне любопытными.

Инспектор улыбнулся.

— А вы попробуйте возразить мне. В спорах, говорили древние, рождается истина.

— Ну, — вздохнув, начал Ахаро Сато, разглядывая иероглифы на переборках своей каюты, — как известно, скученность — наиблагоприятнейшее условие распространения инфекции. И в армии, и тем более на флоте люди живут очень тесно. Их контакты постоянны. И стоит заболеть одному...

— Это одно из главных подтверждений инфекционной теории бери-бери. Здесь я согласен с вами, Ахаро-сан.

— Среди гражданского населения то же самое: стоит заболеть одному в семье, как вскоре заболевают и остальные.

— Верно! — подтвердил инспектор. — Продолжайте, пожалуйста.

— Разве этого недостаточно, сэнсей Такаки, чтобы всерьез думать об инфекционной природе бери-бери?

— Врач всегда должен сомневаться, сталкиваясь с такими загадочными болезнями, как бери-бери. Размышляя, я неожиданно пришел к другому толкованию этой патологии. Разумеется, это всего лишь мои теоретические предположения.

Ахаро Сато достал из кармана табакерку.

— Весьма любопытно. В своей многолетней практике я очень часто сталкивался с бери-бери и, поверьте мне, ломал голову над ее загадочностью и всегда упирался в тупик неизвестности. — Он щелкнул табакеркой, поднес ее к носу.

— Я уже говорил вам об одинаковых жизненных условиях, в которых находятся люди, заболевшие бери-бери.

— Да, но это только флот и армия, — живо возразил Ахаро Сато, отрываясь от табакерки.

— Не только. В качестве подтверждения инфекционного характера бери-бери вы, Ахаро-сан, привели пример с семьей, живущей в одной фанзе. Но почему же семья, живущая в соседней фанзе, не заболевает? Ведь соседи всегда общаются, и, бывает, в день по многу раз. Если бы бери-бери была заболеванием заразным, эпидемия охватила бы всю деревню, не так ли?

Вестовой, неслышно появившийся в каюте, заменил чайный столик.

Корабельный врач задумался, обхватив ладонью лоб.

— Мне нечего возразить вам, — медленно выговорил он. — Действительно, каждая семья имеет свои жизненные условия, отличные от другой семьи. Но что же конкретно подразумевается под этим словосочетанием — «жизненные условия»?

— Прежде всего, пищевой рацион.

— Ну, помилуйте, сэнсей Такаки. бери-бери одинаково часто болеют как бедняки, так и богачи, имеющие неограниченные запасы риса.

— Вот именно, рис! — воскликнул инспектор.

— Но рис — основная пища японцев.

— И китайцев, и индусов, и корейцев, и малайцев!

Инспектор вскочил с циновки, нервно прошелся по каюте.

— И бери-бери — основная болезнь этих народов.

— Вы хотите сказать, что в самом рисе таится источник бери-бери?

— Я не хочу этого сказать. Я этого не знаю.

Успокоившись, инспектор снова опустился на циновку.

— Мне кажется, что одного риса для нормального функционирования человеческого организма недостаточно.

— Рис — традиционная пища всей желтой расы.

— И бери-бери — традиционная болезнь всей желтой расы, — в тон корабельному врачу ответил Такаки. — Чем кроме риса в течение четырех месяцев питался экипаж броненосца?

— В Гонконге нам удалось закупить свежую буйволятину, и у нас к столу дважды, а то и трижды был немс (Немс — фаршированное мясо, завернутое в рисовое тесто).

— И это за четыре месяца?! Вы не задумывались, Ахаро-сан, почему так редки вспышки бери-бери в прибрежных деревнях? — спросил Такаки и сам же ответил: — Потому что почти половину пищевого рациона жителей составляют продукты моря. Я знаю это. Я вырос в рыбачьей деревне на Хоккайдо.

— Это недоказуемо. Вы слишком просто решаете тайну бери-бери, над которой все желтые врачеватели бьются тысячелетиями.

— Дорогой Ахаро-сан, это всего лишь мои предположения, хотя строю я их не на слепой интуиции, а на последних работах европейских физиологов. Мне думается, бери-бери — болезнь белковой недостаточности в организме.

— Нечто новое в медицинской терминологии, — вскользь заметил корабельный врач и спрятал под усами улыбку.

Такаки продолжал:

— Для нормального функционирования человеческого организма необходимы три компонента: белки, жиры и углеводы. В нашей традиционной пище рис — источник углеводов, растительное масло — источник жиров. Но где же животные белки, необходимые для построения клеток нашего тела?

— Неубедительно, — вяло возразил Ахаро Сато. — Наши дети питаются рисом и прекрасно развиваются. Здесь что-то другое.

— Уважаемый Ахаро-сан, — улыбнулся инспектор, — это всего лишь мои предположения, которыми я поделился с вами. А теперь о вашей отставке.

Ахаро Сато уперся плечом в переборку, насторожился.

— Адмиралтейство разрешило провести мне эксперимент в масштабах всего японского военно-морского флота. С завтрашнего дня на нашем флоте меняется пищевой рацион. Моряки, помимо риса, будут питаться сушеной рыбой, овощами, яйцами, фруктами, морской капустой и другими дарами моря, поддающимися длительному хранению, солониной.

— Но какое отношение все это имеет к моей отставке, сэнсей Такаки?

— Эксперимент рассчитан на год, и для его проведения мне нужны на судах такие опытные врачи, как вы, Ахаро-сан. Ровно через год, вне зависимости от результатов эксперимента, я гарантирую вам отставку...

Ровно через год бери-бери навсегда исчезла с кораблей японского военно-морского флота, но работы доктора Такаки (Работы Такаки стали известны в Европе только в начале XX века), опубликованные в 1882 году, не получили признания. Он не смог обосновать их теоретически. Большинство врачей продолжали считать бери-бери инфекционным заболеванием.