Н.Е. Маркова, Н.М. Римашевская, Н.Л. Смакотина Типология модификаций девиантного поведения в молодежных субкультурах[32]

Н.Е. Маркова, Н.М. Римашевская, Н.Л. Смакотина

Типология модификаций девиантного поведения в молодежных субкультурах[32]

В последние два десятилетия заметно увеличение динамической сложности современных обществ. Для них характерны открытость культурам мира, неравномерность социума, разрушение привычного образа жизни, кардинального изменения статуса самой реальности: экономической, политической, социальной. Она уже не выглядит закономерно развивающейся, имеющей преемственную связь с прошлым опытом, традициями, привычками и становится приблизительной, необязательной, неопределенной, лишенной внутренних и внешних гарантов. В этих условиях социальное развитие молодежи является одной из важнейших проблем жизнедеятельности любого, и прежде всего российского, общества.

Существенное влияние на развитие и поведение молодых людей оказывает негарантированность, быстро меняющиеся «правила игры», которые приводят к трудным жизненным ситуациям, неудовлетворенности жизнью. Они обусловливают выбор стратегий, конкретных способов решения проблем и моделей поведения. Изменения в сфере культуры и нормативно-ролевого комплекса носят весьма интенсивный, а подчас и драматичный характер. Поиск новых ценностных ориентаций и смыслов самым существенным образом был связан с поиском молодыми людьми новых форм организации социальной жизни и деятельности, экспериментированием в формах семьи, стиле жизни, организации труда, досуга, с созданием альтернативных систем ценностей и идеологий. В рамках этого процесса разворачивается и сексуальная революция, осуществляется поиск новых форм организации трудовой деятельности, связанной не столько с принципами их рыночной эффективности, сколько с реализацией смысла и значения самого труда; наблюдается появление «постматериалистической» системы ценностей и жизненных ориентаций, альтернативных стилей жизни, рост массовых молодежных движений и идеологий, таких, например, как движение хиппи, новых стилей в музыке и изобразительном искусстве, массовых антивоенных, экологических и других движений протеста. Поиск новых социальных форм и смыслов часто приобретал формы контркультурной критики цивилизации и выражал себя в массовых молодежных движениях.

Сегодня в России широко распространены молодежные субкультуры. В литературе подробно описывается история их появления в странах Запада, установки, ценности, образ жизни, практики, динамика изменений в отдельных регионах страны. Существует мнение, что субкультурные движения не имеют реальной социальной, экономической и культурной почвы, несмотря на попытки привлечь в качестве исторической основы произведения классического искусства или дискредитированные политические манифесты[33].

Деструктивные явления, возникающие на почве участия в субкультурных движениях, — потребление наркотиков, хулиганство, преступления, суициды — требуют адекватного научного анализа. Так, за период с 1991 по 2006 г. среди детей и подростков произошел резкий рост отравлений, психических патологий, травм и инвалидности (в 1991 году — 6780,4 на 100 тыс. детского населения, а в 2006 г. — 10239,1). Численность детей и молодежи в возрасте 11–24 лет, с различной частотой потребляющих психоактивные вещества, достигла 3,5–4 млн. человек. Россия занимает первое место в мире по числу самоубийств среди детей и подростков — около 3000 в год [2; с. 36]. Деструктивные процессы часто связаны с распространением девиантных субкультур.

По экспертным оценкам четвертая часть молодых людей и подростков в возрасте 12–18 лет оказались в той или иной степени затронуты субкультурной мифологией[34]. Скорость распространения этих явлений и однородность их проявлений в мегаполисах и в регионах с низкой плотностью расселения указывают как на одно из возможных объяснений использование механизмов распространения массовой культуры, включающих законы рекламы, маркетинга, формирующих определенный образ жизни.

Условно воспринимая девиантное поведение как осуществленную цель модификации[35], можно восстановить весь процесс, фиксируя внимание на позитивных подкреплениях. Именно с ними придется иметь дело психотерапевту, взявшему на себя труд по изменению деструктивного поведения, социальной и психологической реабилитации пациента. Следование субкультурным практикам несет эффект психологической травмы или психиатрического заболевания. Психофармакологическое лечение в таких случаях лишь подавляет психомоторное возбуждение и временно ослабляет внешние проявления депрессии (агрессии). Для понимания настоящих причин заболевания, на наш взгляд, следует учитывать социальные причины этих проявлений, необходимо прежде всего выявить ценностные установки и мотивы, регулирующие поведение индивида, подвергшегося девиантной модификации.

Цели и задачи исследования

Основная цель — реконструировать схемы модификаций поведения и выявить ценностные установки, мотивы, регулирующие поведение, для разработки сценариев реабилитации лиц, вовлеченных в практики девиантных молодежных субкультур и нуждающихся в этой связи в помощи психолога или психиатра. Источники-носители субкультурной мифологии и идеологии («культовые» книги, фильмы, тексты песен и пр.) рассматриваются:

— с точки зрения теории социального научения А. Бандуры[36];

— с позиций современной социальной психологии;

— по законам рекламы, маркетинга, PR.

Описать элементы модификации поведения в проявлениях девиантных молодежных субкультур по следующим признакам: коды внешности, коды одежды, символика, информация, содержащая модели и стимулы, способствующие формированию модификации (музыка, книги, фильмы, сайты), стиль жизни, образ «врага», мифология.

Воссоздать схему модификации поведения для исследуемых субкультур, определяющую: специфическое поведение, модифицируемые реакции индивида, благоприятные стимулы, влияющие на формирование поведения, реакции индивида на позитивные подкрепления.

Исследование базируется на следующих источниках:

— углубленные неструктурированные интервью с представителями девиантных субкультур, проведенные в московских социально-реабилитационных центрах «Возрождение» и «Отрадное» в 2008 г.;

— фокус-группа «Осведомленность подростков о субкультурах», проведенная в социально-реабилитационном центре «Отрадное» в октябре 2008 г.;

— исследование субкультурной информации, осуществленное на социологическом факультете МГУ в 2008/2009 учебном году;

— вторичный анализ молодежных субкультур по результатам исследований;

— контент-анализ произведений литературы и искусства, оказавших влияние на субкультурное становление респондентов (по материалам исследования 2008 г.);

— пилотное исследование «Распространенность субкультурных движений среди молодежи» Инновационной образовательной лаборатории социальных и гуманитарных технологий (Г.Г. Курносенок, В. В. Кавецкая, ДВГТУ[37], г. Владивосток, 2009 г.);

— контент-анализ субкультурных сайтов и форумов;

— контент-анализ роликов о субкультурах в Интернет-сети.

Авторы применяли описанные в научной литературе методики «модификация поведения», «трафарет модификаций», «матрица модификаций», служащие для определения модификаций в текстах [4, с. 25].

Рабочие понятия

Схема модификации поведения — последовательное описание стимулов и поведенческих реакций, формирующих заданный тип поведения.

Матрица субкультурных модификаций — общая для формирования различных молодежных субкультур схема модификации.

Трафарет модификаций — система стимулов, кодов и моделей СМИ, позволяющая определить схему модификации поведения в тексте.

Распространенность

Пилотное исследование распространенности субкультур среди студентов ДВГТУ в городе Владивостоке (ИСЭПН РАН — МГУ, 2009) показывает, что половина молодых людей в возрасте от 17 до 22 лет прямо или косвенно участвовали в субкультурных движениях или общались со сверстниками, принимавшими в них непосредственное участие. Так, участвовали в субкультурных практиках 11 % респондентов, полностью воспринявших соответствующую идеологию. На косвенное участие указали 12 % респондентов. Поверхностно следовали субкультурной моде, не вникая в идеологию, 16 % респондентов; общались с друзьями и знакомыми, подверженными субкультурной моде, 9 % респондентов. Только половина опрошенных (50 %) не имели отношения к субкультурным движениям и не общались со сверстниками, имевшими к ним прямое или косвенное отношение.

Не согласны с утверждением, что молодежные субкультуры в России лишены национальных корней и являются «продуктом внешнего заимствования, простой калькой западных молодежных субкультур», 12 % опрошенных (согласны с этим утверждением 80 % респондентов). В том, что «в решающей степени способствуют развитию молодежных субкультур современные средства массовой информации», уверены 48 % опрошенных.

Вопреки мнению, что «некоторые субкультуры — это и есть просто не афишируемая государственная политика», отношение к ним представителей государственных органов, по оценкам самих респондентов, делится между «терпимостью и снисходительностью» (30 %) и «недоверием и подозрительностью» (32 %). Можно сказать, что мы имеем дело с ее отсутствием. На «дефицит тщательно выверенной целенаправленной молодежной политики» указывает и 23 % молодых респондентов.

Результаты пилотного исследования относительно распространенности субкультур среди молодежи и экспертные оценки идентичны: до 30 % подростков и молодых людей в возрасте 14–22 лет увлечены субкультурной мифологией и практиками, чему способствует широкая трансляция этой информации в СМИ. При этом до 5 % лиц, участвовавших в субкультурных практиках, нуждаются в социальной реабилитации с помощью психолога или психиатра.

Классификация

По степени включенности в субкультурный образ жизни респонденты были разделены на три группы: 1) поверхностно воспринявшие субкультурную моду, что никак не отразилось на их образе жизни; 2) имеющие опыт субкультурных практик, изменивших их поведение; 3) некритично воспринявшие субкультурный образ жизни и погрузившиеся в него полностью. Интервью с подростками, имеющими признаки модифицированного поведения и нуждающимися в социальной реабилитации, показывают, что на их поведение повлияли модификационные матрицы. Распространение субкультурной идеологии происходит как благодаря соответствующей информации СМИ, так и «из уст в уста»: от подростков — лидеров мнений — к членам школьной, дворовой или уличной группы[38]. Треть участников исследования проявили осведомленность об идеологии и практиках нескольких субкультур, формально не имея к ним отношения, что говорит о фольклоризации субкультур в среде подростков.

Результаты исследований позволяют классифицировать молодежные субкультуры по способам культивации сходных поведенческих реакций и моделей поведения. По типам формируемого поведения их можно условно обозначить как:

• «агрессивные»;

• «депрессивные»;

• «гедонистические»;

• «рuсковые».

К классу модификаций агрессивного поведения относятся субкультуры «футбольные фанаты», «скинхеды», «сатанисты», формирующиеся благодаря стимуляции потребности в самоактуализации, выраженной в агрессивных и преступных действиях. В результате возникает повышенная агрессивность, хулиганское поведение, совершение преступлений.

К субкультурам, формирующим «депрессивное» поведение, относятся «панки», «эмо», «готы». Модификация осуществляется благодаря стимуляции самоактуализации посредством нарушения физиологических и культурных табу, погружения в депрессивное мировоззрение, позиционируемое как «протест», «индивидуализм», «тонкость чувств», в действительности же способствующее маргинализации и приближающее индивида к суицидальному поведению.

Гедонистический характер имеет поведение, формируемое субкультурами «хиппи» и «растаманы». Здесь самоактуализация (сексуальное раскрепощение, обретение мистической мудрости, экстаз) достигается посредством ухода от требований социума и через потребление наркотиков, санкционированное идеологией. Результат модификации — развитие амотивационного синдрома, наркотизация, рост заболеваемости и смертности.

К модификациям рискового поведения можно отнести субкультуры «стритрейсеров», «сноубордистов», «скейтбордистов», в которых самоактуализация (яркий индивидуализм, «мужественность», «героизм») достигается в результате спортивной деятельности, осуществляемой с риском для жизни в нарушение правил элементарной безопасности своей и окружающих, что ведет к инвалидизации или летальному исходу.

Формирование модификаций происходит при наличии половой стимуляции, которая становится своеобразным «клеем», скрепляющим основные части субкультуры. Известно[39], что изображения и фотографии обнаженного тела, а также действия, связанные с половым актом, порнографические и эротические описания подобного рода становятся условными половыми стимулами. Ими обусловлены субкультурные коды внешности (прическа, украшения, макияж) и коды одежды (костюмы, обувь, атрибутика и символика).

Агрессивные модификации

Общая схема для субкультур, отнесенных к классу модификаций агрессивного поведения, имеет различное наполнение. Так, в модификации «футбольные фанаты» выстраивается агрессивное, преступное поведение по отношению к «врагам» — болельщикам команды-соперницы, а самоактуализация осуществляется в результате «борьбы» и побед в хулиганских драках за «честь» любимой команды. В модификации «скинхеды» самоактуализация связана с проявлениями расизма («я — полноценный человек белой расы; негры, азиаты, евреи — неполноценны) и победой над врагами-инородцами. Амплитуда моделируемого поведения здесь колеблется от агрессивных хулиганских выходок на матчах и улицах до нанесения тяжкого телесного вреда и совершения убийств. Похожий вариант модификации потенциальной агрессии — «сатанисты». Здесь индивид, намереваясь стать «равным богам», принимает звание «нелюдь» и в соответствии с идеологией сатанизма выходит за рамки человеческих норм, не останавливаясь ни перед чем: «делай, чего изволишь»[40]. Соответственно, потенциальными врагами сатаниста являются не только христиане, но и любой человек, который может стать случайной жертвой самоактуализации нелюдя (сверхчеловека).

Сатанисты «с симпатией», но критично относятся к Гитлеру, обсуждая на форумах упущенные для победы нацизма возможности. Сатанизм разрешает совершение преступлений во всех сферах, включая промискуитет, разного рода парафилии[41], человеческое жертвоприношение, людоедство[42], и санкционирует «спокойное отношение к анатомии и физиологии человека», так как, согласно субкультурной идеологии, ценностей, истины, да и самой реальности не существует. Формируется индивид с размытыми социальными и культурными реакциями, поведение которого можно сравнить с поведением примата, но с большой натяжкой, поскольку естественные неугашенные реакции примата позволяют ему существовать в рамках физиологической целесообразности: испытывать приязнь, защищать стаю, осуществлять функцию продолжения рода.

Соответствует этой идеологии и описание устройства государства сатанистов. Предполагается, что здесь будет позволена свободная торговля наркотиками, вследствие чего начнется интенсивное развитие туризма. В интеллектуальном государстве сатанистов потребности нелюдей будут удовлетворяться рациональным образом. Например, планируется разрешить удовлетворение половой потребности в любом месте и в любое время (по согласию партнеров), расширить сферу половых практик (узаконить педофилию, зоофилию), разрешить нелюдям, склонным к каннибализму, поедание даунов[43].

Еще одна разновидность агрессивной субкультурной модификации — язычество[44] соединяет в себе элементы расизма и сатанизма. Образ «врага», санкционированный идеологией язычества, — православные («иудео-христиане»). Смыкаясь с нацизмом скинхедов, мифология современного российского псевдоязычества указывает на «арийское» происхождение русских и, аукаясь с сатанизмом, предлагает жестоких богов, принимающих человеческие жертвы и не различающих добро и зло. По мнению апологетов, разница между сатанизмом и язычеством состоит в том, что язычество — полирелигия, тогда как сатанизм — монорелигия. Подобно сатанизму язычество формирует «убийство души» и санкционирует наслаждения «здесь и сейчас». В модификации «язычество» стимулируется самоактуализация посредством разрушения культурных норм, допускается возможность человеческого жертвоприношения.

Несмотря на различный мифологический набор, описанные модификации формируют идентичные реакции агрессии, жестокости, садизма. Идеологией здесь санкционировано нарушение закона и совершение преступлений, размывание ценностей и норм, а переживание самоактуализации происходит в результате унижения, подавления, уничтожения «врагов». Являясь общим стержнем данных модификаций, эти поведенческие характеристики составляют своеобразный психологический «коридор», соединяющий агрессивные субкультуры. Показательны с этой точки зрения тексты группы «Коловрат»[45], совмещающие нацизм правых скинов, агрессию футбольных фанатов, жестокость языческих (арийских) богов со вседозволенностью сатанизма:

«Слава белой расе и НС бритоголовым.

Слава нашей Родине и смерть ее врагам!

Слава России великой,

Слава белым арийским богам!»

Проникновение нацистско-расистской идеологии в стихийное хулиганство футбольных фанатов происходит перед матчами, когда стадионы разогреваются характерными рок-группами[46]. В Интернете размещены многочисленные официальные и неофициальные сайты и странички футбольных клубов и фанатов; информация о рок-группах, поддерживающих команды; сведения о фанзинах — газетах футбольных болельщиков[47]; кричалки и речевки, выкрикиваемые с целью поддержки любимой команды. Скандируя вместе с массами на стадионе, группа футбольных болельщиков переживает эффект регрессивной идентификации — повышенное ощущение жизни и многократно усиленные эмоции, что является сильнейшим положительным подкреплением.

Агрессивное хоровое скандирование заражает фанатов эмоциональным настроем, заложенным в тексте речевки, и побуждает к ответным действиям болельщиков противника. Восхваление своей команды, прямые оскорбления и призывы к агрессивным действиям против «чужих» усиливает противостояние «Мы и Они». В действие вступают социально-психологические законы группы, что обусловливает дальнейшее развитие событий. Ненормативная лексика предельно ожесточает индивидов. Словесная агрессия перерастает в физическую. Происходит кровавая драка, имеющая на сленге футбольных фанатов возвышенное название «битва», «бой». В текстах кричалок содержится развитие программы модификации, способствующей деструктивной самоактуализации: разрушение, членовредительство, убийство[48].

Отдельные элементы модификации — приемы «боев без правил» тренируются в сознании индивида при помощи подлинных видеозаписей драк футбольных хулиганов, содержащих съемки убийств и размещенных на соответствующих сайтах в Интернете. В них смонтированы многократные повторы особенно жестоких ударов, просмотр которых ломает культурные и психологические барьеры индивида, тренирует, подготавливает сознание к восприятию преступных моделей поведения. Характерно, что «врагами» фанатов являются не только болельщики команды противника, но и сотрудники правоохранительных органов.

Матрицы агрессивных модификаций широко представлены в средствах искусства[49], в текстах, где положительно подкрепляется разного рода деструктивное поведение: драки, хулиганство, разбой, убийство. Так, в фильме «Скины» избиение вьетнамцев скинхедами в подземном переходе остается безнаказанным; ограбление витрины, совершенное главным героем-скинхедом ради удовлетворения прихоти героини, вознаграждается ее любовью. Эти модели поведения отвечают условиям социального научения. Внешние коды агрессивных субкультур, транслируемые исполнителями соответствующих рок-групп, обусловливаются благодаря сексуализированной подтанцовке и ненормативной лексике, представляющей агрессивную половую стимуляцию.

Депрессивные модификации

Схема, объединяющая «депрессивные» субкультурные модификации — «панки», «эмо», «готы», — формирует крайне пессимистичное, депрессивное мировосприятие, провоцирующее потребление психоактивных веществ и суицидальное поведение.

В текстах, относящихся к модификациям «готы», «панки» и «эмо», одинаково присутствует образ «мертвого» героя, вернувшегося из потустороннего мира для завершения земных дел: мести, защиты угнетенных, любви и т. д. Например, в книге «Эмобой» (А. Соя) героем является мертвый друг героини, действие разворачивается в потустороннем мире «эмо», а сцены, обусловленные половой стимуляцией, связаны с кладбищем. В готическом фильме «Ворон» мертвый герой восстает из могилы, чтобы отомстить своим убийцам. В текстах рок-групп панковской направленности также присутствует этот мотив[50].

Образ мертвого героя связан с общим депрессивным направлением модификаций. Восприятие произведений искусства происходит посредством идентификации с героем. Положительно подкрепленные модели поведения, демонстрируемые героем, воспроизводятся в социуме. Модель, транслируемая героем-мертвецом, не позволит индивиду выйти за рамки депрессивной модификации.

Система стимулов и положительных подкреплений имеет важные отличия для каждой из рассматриваемых субкультур. Так, реакция самоактуализации в модификации «панки» происходит одновременно и благодаря (!) преодолению, а затем угашению реакций отвращения и стыда, размыванию элементарных гигиенических норм[51].

«Бунт» (самоактуализация) выражается в мелком хулиганстве, перманентной неопрятности, порче имущества, непристойном поведении, постоянном применении ненормативной лексики, потреблении санкционированных субкультурной идеологией наркотиков и алкоголя, употребляемых как средство от депрессии.

Положительные подкрепления, формирующие депрессивную модификацию, образуют сочетательные рефлексы, где половой рефлекс соединяется с рефлексами ужаса или отвращения. Многократное повторение подобной информации может способствовать возникновению патологических сочетательных рефлексов, что способствует появлению сексуальной неразборчивости или отрицательных половых реакций[52].

В другой субкультуре этого класса — эмо — депрессивное поведение формируется благодаря постоянно воспроизводимому конфликту индивида с миром реальности, основанному на противостоянии «тонких эмоций» индивида и «грубости» окружающих. Этому способствует маргинализирующий набор внешних кодов[53].

В результате попыток переживания чувств «по максимуму» у некоторых подростков вырабатывается демонстративная привычка резать вены при усугублении негативных эмоций (по объяснению респондента, «чтобы уменьшить душевную боль, заменив ее на более терпимую физическую»). Разрушаются механизмы конструктивного поведения. Усугубление депрессии приближает к суициду, санкционированному мифологией субкультуры. Суицидальные образы: лезвия, виселицы, пистолеты и пули, зияющие окна — распространены в среде «эмо» наряду с сердечками, крыльями и плюшевыми мишками, символизирующими «ценность любви» и «детскую беззащитность» эмо. Образы «марионетки», слабой «куклы», восставшей против хозяина, близкой смерти тиражируются в поэзии эмо[54].

Среди роликов в Интернет-сети распространены следующие темы:

Трансляции общего субкультурного образа («эмо-девочки», «эмо-мальчики»). Чередуются изображения (фотографии) «эмо-девочек» в разных видах, транслирующих характерные субкультурные внешние коды: фрик-макияж, пирсинг, прически и одежду; разновидность — фотографии «эмо-мальчиков» с накрашенными глазами.

Практические пособия по обретению эмо-облика. Подробная инструкция по нанесению макияжа и устройству прически в соответствии с эмо-канонами. Демонстрацию «превращения в эмо» осуществляет привлекательная с точки зрения социального научения модель.

Оценочные модели. Сценки с участием эмо, где они представлены в смешном и гротескном виде. Ролики транслируют модель оценки, к которой предлагается присоединиться зрителю.

Агрессивно-оценочные модели. Видеоролики издевательских по отношению к участникам движения «эмо» акций: клубная вечеринка для членов «новой субкультуры», завершающаяся групповым скандированием «эмо-хуэмо!».

Суицидальные. Видеоролики, содержащие «прикольные» самодеятельные сценки самоубийств: «подросток режет вены бритвой», «девушка выбрасывается из окна»; полусамодеятельные музыкальные видеоклипы, повествующие о несчастной любви и суициде или призывающие к нему.

Введение клички «эмо-хуэмо» в обиход массовой культуры скажется на повышении процента самоубийств среди подростков. Как известно, модели и описания самоубийств способствуют распространению суицидального поведения среди подростков[55], особенно среди девочек. Западные исследования корреляций сообщений о самоубийствах и изменения уровня реальных самоубийств (D.R.Phillis & Carstensen, 1986) показывают, что число самоубийств возрастает через 0–7 дней после размещения сообщения в СМИ.

В модификации «готы» самоактуализация связана с погружением в депрессию. Все процессы жизни рассматриваются сквозь призму смерти. Происходит ежедневная игра в смерть, формирующая некрофильный характер. Мысль о поминутной возможности смерти парализует деятельность, связанную с реализацией долговременных жизненных планов, помогает разрушению культурных табу.

Среди кинопродукции, повлиявшей на субкультурное становление респондентов-готов, названа «готическая» кинолента «Труп невесты»[56], где образы, наполненные в легитимной культуре красотой, радостью, любовью, счастьем, обусловливаются рефлексами ужаса и отвращения, вызываемыми кладбищенским тленом. В белое свадебное платье одета мумифицированная «плоть». В других названных респондентами-готами фильмах — «Интервью с вампиром» (1994, США) и «Королева проклятых» (2002, США), снятых по мотивам романов Анны Райс, положительными героями, отвечающими условиям социального научения, являются вампиры. В фильмах и в романах сцены вампиризма представлены как любовные акты, кульминацией которых становится процесс кровопития.

В модификациях «панки» и «готы» присутствуют психологические «коридоры», позволяющие перейти в более действенную агрессивную субкультуру. Для панков, в идеологии которых есть анархическая составляющая, — это псевдореволюционный национал-социализм, на который опираются скинхеды и язычники. Для готов — мистические элементы, ритуалы и практики вапиризма, объединяющие их с сатанистами. Модификация «эмо» не имеет такого «коридора» и содержит практики, подготавливающие суицид.

Гедонистические модификации

К типу модификаций гедонистического характера можно отнести субкультуры «хиппи» и «растаманы». Здесь самоактуализация происходит при отказе от норм и ценностей социума и постижении мистических истин в результате потребления наркотиков. По мифологии хиппи наркотики способствуют расширению сознания и обновлению личности, для чего необходимо «зарядиться, настроиться и выпасть»[57].

Для растаманов характерно санкционируемое идеологией веселое, беззаботное времяпрепровождение, полная свобода от каких-либо обязанностей и обязательств. По мнению апологетов субкультуры, потребление наркотиков снижает агрессивность, позволяет ощутить мир и спокойствие (марихуану потребляют во время религиозных церемоний, когда бьют в священные барабаны). В реальности потребление марихуаны вызывает «амотивационный синдром» — утрату желания работать, преодолевать трудности, участвовать в жизни общества, что соответствует симптомам хронического алкоголизма. В гедонистических модификациях практикуется упрощенное удовлетворение половых потребностей, используемое как сильная стимуляция и положительное подкрепление для идеологически санкционированных наркотиков.

В фильме «Укуренные» (Cheech&Chong’s Up In Smoke. США, 1978) герой карьере и связям предпочитает «одну затяжку», которая «лишает всех пустых тревог». Сюжетная линия движется благодаря постоянно проявляемому желанию действующих лиц употребить «шмаль» (траву). Наркотики добывают, потребляют, демонстрируют результаты их потребления. Они представлены как часть обыденной жизни, средство развлечения, отдыха, лечения. В полицейском участке торгуют кокаином, сержант курит марихуану, другой полицейский обкурился. Таблетками амфетамина друзья «лечат» употребившего крэк героя. Благодаря воздействию марихуаны он оживает и «дает жару» на рок-концерте. Сексуальное наполнение эпизодов позволяет обусловить внешние субкультурные коды.

Рисковые модификации

Движения приверженцев экстремального поведения в нашем исследовании представлены модификациями стритрейсеров и сноубордистов, которые, однако, не являются полновесными субкультурами, а представляют скорее спортивные практики, вписывающиеся в образ жизни и дополняющие другие субкультурные модификации. Например, стритрейсеры активно поддерживаются дэнс-музыкой и хип-хоп группами, которые обычно перед заездами проводят двух-трех часовые концерты. В текстах песен[58] нарушение правил дорожного движения оценивается как мужество, присутствует ненормативная лексика, стритрейсинг сравнивается с наркотиком, в видеоклипах соответствующих рок-групп транслируются опасные модели поведения: езда по встречной полосе, аварии.

Информацию, способствующую осуществлению модификации, размещают специальные журналы, где описываются «успехи» стрит-рейсеров, их победы над сотудниками ГИБДД. Здесь самоактуализация происходит в результате спортивной деятельности, выходящей за рамки безопасных норм поведения. Например, за счет нарушения правил дорожного движения в уличных гонках, которые часто оканчиваются дорожно-транспортными происшествиями. В идеологии стритрейсеров место основного «врага» занимает сотрудник органов правопорядка (ГИБДД), затем следуют члены других «кланов» и простые автомобилисты.

В модификации «сноубордисты» также нарушаются нормы безопасности, что превращает спорт в опасный аттракцион. Стимулируется потребность в самоактуализации, которая осуществляется в результате создания собственного, не похожего на другие индивидуального стиля катания (поиски его происходят с риском для жизни). Это позволит спортсмену стать участником группы ПРО (привелигированных сноубордистов). В одежде сноубордистов выражены субкультурные коды рэперов, предполагающих, что главным их недругом является скинхед. Другой недруг сноубордистов — законопослушный лыжник, выполняющий предписанные правила безопасности. В мифологии, почерпнутой сноубордистами у рэперов, поощряется потребление наркотиков и психоактивных веществ: «Сноуборд — это прежде всего веселье». Наркотические препараты или алкоголь употребляются довольно часто, и катание может осуществляться в состоянии наркотического опьянения, что несет дополнительный риск.

Социальная реабилитация

Распространение субкультур, многообразие модификаций и различная степень «зараженности» участников движений требуют внимания общества и использования действенных методов работы по оказанию им помощи. Одним из видов такой работы является социальная реабилитация. Известно, что «принцип поведенческой терапии заключается в том, что к пациенту, который прежде чувствовал себя хорошо, а в настоящее время проявляет отклонения в поведении, можно относиться как к субъекту, который «приобрел» новые модели поведения» [5, с. 5]. В модификациях поведения изменения являются результатом социального научения, и терапия (социальная реабилитация) должна быть направлена на то, чтобы «отучить» подростка, угасив приобретенные деструктивные реакции. Затруднения реабилитации связаны с обусловленностью половой стимуляцией всего комплекса модификации.

Говоря о сценариях реабилитации, следует прежде всего остановиться на методе обусловливания противоположных реакций [5, с. 81]. Чаще всего первый шаг в направлении субкультурной модификации связан со следованием субкультурной моде — с изменением внешних кодов. Перед терапевтом встает задача — изменить восприятие внешних кодов, являющихся для пациента условным половым стимулом. Необходимы условия, при которых предметы субкультурной моды будут размещены в зоне действия отрицательных стимулов. В нашей практике был случай, когда терапевт «стал носить» субкультурную атрибутику (браслет и ошейник с шипами), после чего предметы утратили сакральность и потеряли для подростка всю привлекательность (начальный этап модификации).

Однако реабилитация индивидов с ярко выраженным девиантным поведением требует более действенного лечения. Здесь возможно применение методов аверсивной терапии, основанных на формировании отрицательных условных рефлексов, связанных с деструктивным или преступным поведением.

Следующий этап — терапевтическая группа, работающая по заданному сценарию, где законы группы усиливают когнитивно-эмоциональное воздействие. В соответствии с законами группы поведение пациента будет конформным, что позволит закрепить новую установку. Продолжением сценария реабилитации станет работа с терапевтом по угашению системы сформировавшихся реакций с целью утверждения позитивных установок.

Литература

1. Егер, В. Социальные изменения в социологических теориях современности / В. Егер, Х.И.Майер. — Смоленск: СмолГУ, 2007.

2. Западная социология: словарь. — М., 1992.

3. Кислицина, О.А. Основные тенденции в состоянии здоровья российских детей и подростков / О.А. Кислицина // Экономика мегаполисов и регионов. — 2009. — № 4 (29).

4. Маркова, Н.Е. Новые социальные технологии в России / Н.Е. Маркова // Народонаселениe. — 2006. — № 3.

5. Мейер, В. Методы поведенческой терапии / В. Мейер, Э. Чесер. — СПб., 2001.

6. Смакотина, Н.Л. Основы социологии нестабильности и риска: философский, социологический и социально-психологический аспекты / Н.Л. Смакотина. — М.: КДУ, 2009.

7. Сорокин, П.А. Американская сексуальная революция / П.А. Сорокин. — М., 2006.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.