Сфера интеллекта

Сфера интеллекта

Эволюция человека обязана его уму, т. к. другой его компонент, стадность, присущ многим биологическим видам. Наука о мозге пока не позволяет понять, как осуществляется мышление. Нет даже всеобщей уверенности, что оно обеспечивается исключительно нейронами и нервными импульсами, без привлечения каких-то мифических, нематериальных сил. Такое сомнение высказала академик Н.П. Бехтерева, ведущий нейрофизиолог России в интервью для телевидения «Останкино» 09.01.94 г. В свое время я был хорошо знаком с Наталией Петровной, и ее заявление меня удивило. Но не переубедило. Впрочем, я давно заметил, что физиологи не имеют концепции алгоритма разума. Поэтому они и не могли помочь кибернетикам в построении ИИ.

В главе о разуме я уже сказал о нем все важное. Самая трудная часть — это механизмы сознания.

Движение «возбуждения — торможения» по моделям («нейронным ансамблям») происходит в результате взаимодействия нескольких источников активности и торможения. Это и рецепторы от внешней среды и тела, и центры потребностей в подкорке, и возбужденные модели от «мысленных» этапов ФА, и активные модели из постоянной памяти — «воспоминания». И, наконец, модели, «проработанные» в подсознании и просто «случайные», оказавшиеся «на перекрестке» движения активности от разных источников. Главным организатором мозаики возбуждения — торможения является «центр сознания» — модель «Я», принимающая и отправляющая сигналы усиления — внимания к самым активным «просителям» из числа перечисленных. То есть — идет процесс «быстрой самоорганизации» с участием главной «электростанции» мозга — Ретикулярной Формации РФ ствола мозга, — активирующей мозг из подкорки. Дирижером и регулировщиком движения является механизм сознания, сконцентрированный в модели «Я». При этом нет нужды представлять этот центр как строго локализованный участок коры мозга: многократное тиражирование моделей позволяет представлять его как некую рассредоточенную сеть из моделей-дублеров, а механизм действия напоминает голографию. Понимаю, что описание поверхностно — но в том-то и секрет самоорганизующейся системы. При этом «узоры» и «мозаики» возбуждения-торможения не являются совсем случайными: центры потребностей, недремлющие рецепторы, и очень натренированные модели из памяти дают для них «точки привязки», которые направляют самоорганизацию моделей-деталей.

При первом уровне сознания значимость «центра» относительно невелика: он лишь добавляет энергии самому сильному из местных ФА. Это примерно соответствует не столько функции сознания, сколько понятию «внимания». Ведет при этом периферия, соотношение активности чувств и их взаимоотношения со средой. У ребенка это примерно соответствует годовалому возрасту.

При втором уровне прежде всего меняется — расширяется — сеть «опорных моделей». Появляются и тренируются модели слов, параллельные образам. Одновременно растут вверх, как в тропическом лесу; деревья моделей: стволы — их базовые образы или слова — обобщенные модели, а переплетающиеся ветви моделей деталей чем выше, тем мельче. Одновременно возрастает аппарат слежения за «местностью» и увеличивается мощность главного источника, получившего новое воплощение в модели слова «Я». Параллельно повышению уровня сознания расширяется массив моделей, добавляются новые их секторы и координаты: «присутствующие», люди и сообщества, отношения к ним, словесные модели убеждений, модели со значком «нереально» и продукты творчества. На этом уровне человек уже знает о том, что он «думает», но еще не научился управлять мыслями.

Особенно важен третий уровень сознания, характерный слежением за самим переключением «импульсов усиления», т. е. за мыслями. Одновременно они, мысли, запоминаются, анализируются и произвольно направляются по мысленным этапам ФА, подчиняясь новым критериям — убеждениям: «как надо думать», производным личного творческого опыта.

В управлении мыслями работает принцип «свободы воли» прежде всего как выражение самой возможности управлять ими. Вслед за мыслями могут следовать «волевые действия», требующие гораздо большей активности нейронных моделей, а следовательно, и сильных мотивов. При этом к потребностям и убеждениям добавляется новый, специфический — воля. Она выступает как долг перед собой и является результатом высокой оценки себя среди других людей. («Я должен это сделать, потому что «я сильный».) Огромная роль в волевых действиях принадлежит характеру: он определяет силу и устойчивость напряжения, то есть высоту активности нейронных ансамблей, одинаково нужной и для управления мыслями и внешними объектами.

Все это вместе является источником самоорганизации разума, «созданием самого себя». Пути и пределы этого процесса неопределенны и трудно предсказуемы. Результатом могут быть самые фантастические построения в сферах науки, искусства, религии. Они осознаются как «нереальные», что означает отрицательное отношение к центру реальности.

Остановлюсь коротко на особенностях принятия решений в зависимости от уровня сознания. При первом уровне внешний раздражитель автоматически включает один из безусловных и условных рефлексов, прямо замкнутых на избранную потребность. Автоматическое торможение со стороны других потребностей, включаемых от сопутствующих или внутренних раздражителей, может разрешить или затормозить избранный ФА, в зависимости от баланса мотивов и тормозов.

При втором уровне сознания, после рефлекторной мысли в ответ на раздражитель, включается ее отражение в сфере моделей общества: как следует действовать с учетом принятых ценностей. От этого поступают дополнительные мотивы, или чаще — тормозы. Все это, разумеется, в случае, если есть время. Если раздражитель очень сильный, автоматически включается рефлекторный ответ по простому варианту.

При третьем уровне сознания на первый план выступают собственные убеждения и оценки, результат осмысления как самого себя, так и общества. Здесь же определяется и баланс значимостей: импульсивных побуждений от инстинктов, роли, отведенной обществу, самооценка своих суждений. Выбирается решение и в нем балансируются «веса» трех компонентов.

Все, что я изложил, есть дань алгоритмизации мышления. В реальной жизни на алгоритм оказывает воздействие еще ряд факторов. Прежде всего «обстоятельства», отраженные в широком круге моделей, которые «опрашивает» механизм сознания. Здесь: место, время, «присутствующие» люди и сообщества, «расписания» во времени и значимости их всех. Здесь еще и иерархия собственных планов. Но и это не все. Есть еще «настроение»: состояние чувственной сферы, положение точки на шкале «Приятно-Неприятно», пессимизм или оптимизм, надежда или разочарование в связи с чем-то, недавно пережитым. К этому добавляются неопределенные ощущения с внутренних органов, оценки предположения успешности или неуспешности предстоящих ФА. Тут же присутствуют важные моральные ограничители: долг, честь, совесть. Где линия в чаще этих факторов? Что ее направляет? По всей вероятности, характер и еще лидерство, способность к риску, воля.

Чем живет современный человек? Насколько он отличается от тех, что жили несколько тысяч лет назад? Нельзя ответить просто: очень различны материальные средства жизни, общественные системы, верования и, соответственно, должны бы отличаться люди. Однако не стоит преувеличивать разницу. Да, разные вещи, разный труд, разные мысли, тем более, что они главным образом словесные. Но так ли уж различны мотивы? Удовлетворение потребностей осталось основным содержанием жизни, изменилось их соотношение, но и то не у всех. Есть бедные народы, они живут почти примитивной жизнью. Но и в богатых странах все главное осталось: питание, секс, дети, общение, защита от опасностей, информация, развлечения, немного помощи ближним. Для некоторых еще творчество, управление техникой и людьми.

Остались условия удовлетворения этих потребностей: труд, напряжение, преодоление зависимостей и препятствий. Очень усложнились только мысли и ФА. Теперь они замыкаются главным образом на слова, людей и вещи, а не на природу и не на Бога.

Сколько же места в поведении занимает реализация убеждений? Думаю, что не много. Десять процентов? Но даже и в этом присутствуют все те же потребности: лидерство, общение, подражание, жадность.

Хорошее общество такое, когда лишь у немногих граждан «зашкаливает» напряжение потребностей в сторону несчастья, разумеется. Излишков счастья не бывает, их съедает адаптация. Но перетренировка потребностей встречается, несомненно, чаще, чем в первобытной «орде». Это личности, акцентированные на власти, жадности, сексе, редко на творчестве, еще реже — на милосердии. Не они все же определяют образ общества, а ординарные граждане. Физически большинство из них детренированы материальной культурой, одержимы мнимыми страхами. Но, тем не менее, не думаю, что род человеческий ослаб в чисто биологическом смысле, несмотря на запугивание экологов.

Вопрос о разуме: конечно, он возрос. Но так ли уж, если в среднем? И у многих ли — сильно? Сколько процентов возвысилось до третьего уровня сознания? И скольким из них достало мудрости преодолеть свою природу для пользы людям? Более того, удалось ли этим мудрецам существенно изменить общество, если не считать развития технологий?

Или еще: насколько свободен или запрограммирован человек в выборе своей судьбы?

Судьба — это поведение, поступки, действия.

Кто или что ими управляет?

Ответы уже были: потребности от генов. От них же способности и характер. Вместе — это тип. Изменчивость типа от влияния общества — примерно 25–30 %.

Второй фактор — среда физическая и общественная. Ее воплощение — идеология, государство: собственность, власть, вера и, главное, уровень экономики — техники, которые определяют культуру народа. Значимость среды больше, чем генов. Она еще до рождения расставляет людей по социальным структурам, группам и уже предопределяет спектр социальных ролей.

Но насколько? Жесткость этого предопределения закономерно уменьшалась в ходе истории от созревания общества и его идеологий. В направлении богатства, культуры, относительного равенства — к независимости личности и свободе выбора. От рабовладельческого общества до гражданского. До «равных возможностей», когда судьба, вроде бы, должна зависеть только от врожденных качеств.

Среда предоставит возможности, несколько альтернативных путей (ролей, карьер) для реализации своего типа, потребностей, характера, способностей.

Значит, личная судьба в будущем обществе только в генах? Да, с поправкой на самоорганизацию как разума индивида, так и среды. Это значительная поправка, если учесть агрессивные наклонности человека, которые нуждаются во внешних ограничителях, а свободное общество как раз и стремится их отменить.

Получается, что судьба еще не обозначит счастья.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.