ЭПИЛОГ Совершенное владение движением

ЭПИЛОГ

Совершенное владение движением

Если человек уверенно движется к мечтам и устремлениям, чтобы прожить жизнь так, как он представляет, то успех вдруг придет к нему самым обычным днем.

Генри Дэвид Торо

Лос-Анджелес, 1952 год. Ремонтирующийся дом на Редклифф-стрит. На крыше, в шести метрах над землей, на балках стоит маленький мальчик, готовый вот-вот спрыгнуть; с трудом удерживая равновесие, он смотрит на сваю далеко внизу. Хорошо это помню — тем шестилетним мальчишкой был я.

Внизу, глядя вверх, стоял Стив Юза, мой приятель и наставник — он был старше, мудрее и, как мне казалось, храбрее меня. В моих глазах он был превосходным бойцом; не боясь ничего, он смотрел в глаза каждому вызову. Он запросто мог с криком спрыгнуть с той крыши, прямо как викинги, которых я видел в кино, — прыгающие к волкам с мечом в руках.

Но оказалась моя очередь прыгать, и колени у меня задрожали.

— Ну же, Дэнни, у тебя получится.

— Я не знаю... (Я хотел прыгнуть, но, дрожа, не двигался с места чуть ли не час.)

— Давай, вперед! — повторял Стив.

Но я не мог сдвинуться с места. Пока Стив не сказал то, что изменило всю мою жизнь: «Дэнни. Прекрати думать и прыгай!» Следующее, что я помню, это то, как парю в воздухе.

Двенадцать лет спустя, в 1964 году на Мировом чемпионате по прыжкам на батуте в Лондоне я смахнул со своих восемнадцатилетних глаз усталость от перелета и два часа сна и открыл дверь, ведущую на спортивную арену. Оглядев это колоритное место действия, я увидел почти тридцать разминающихся чемпионов по прыжкам на батуте из разных стран — прыгающие, смазанные синие, желтые, красные, зеленые и золотые пятна, летящие в небо, выполняющие сальто и крутящиеся в воздухе. Через несколько часов один из них станет чемпионом мира.

В финале оказались Гэри Эрвин, действующий чемпион Национальной атлетической ассоциации колледжей, и я. Я наблюдал за финальным выступлением Гэри; оно выглядело безукоризненным. Я должен был сделать все возможное.

Ноги слегка дрожали и казались онемевшими, когда я начал подпрыгивать все выше, готовясь сделать винтовое двойное сальто в последний раз. В мыслях пробежала тень сомнения; затем из прошлого эхом отозвался голос: «Хватит думать, прыгай!» Я прекратил думать и ринулся вниз — к званию чемпиона мира.

Апрель, 1968 год. Вместе с товарищами по команде я надеялся осуществить главную задачу — выиграть первый чемпионат национальной атлетической ассоциации колледжей. Соревнование было одним из самых напряженных в истории ассоциации. Все зависело от меня — последнего выступающего. Мой тренер и товарищи по команде сидели, затаив дыхание и кусая губы, когда я натер мелом руки и подпрыгнул к горизонтальной перекладине.

Публика затихла настолько, что звук моих рук, скользящих на перекладине, казался единственным звуком на арене; я знал, что товарищи по команде вращались на перекладине вместе со мной — в своих сердцах и умах.

«Ну же, Дэн, у тебя получится... Перестань думать, перестань думать... »

Сила, выходящая за рамки физической, нахлынула на меня — в ней не было страха или сомнений, но были полная концентрация и решимость. Я обнаружил, что выполняю движение, которое никогда раньше не делал на соревнованиях. Затем время замерло, когда я отпустил перекладину и полетел вверх, паря в «зоне», выполняя сальто, видя потолок, пол... потолок, пол...

Все зависело от приземления; оно должно было быть идеальным. Мое тело распростерлось, упав на маты. В следующее мгновение я понял — даже до того, как услышал рев толпы, до того, как тренер стал жать мне руку, — что — получилось! Однако «Я» не сделал ничего. Было только чувство, что все произошло само по себе — то было мгновение значительнее меня самого, нереальный момент.

Эти мистические мгновения, во время которых «видишь» энергетические линии, чувствуешь, что собираются сделать другие спортсмены, до того, как они это сделают, или испытываешь сам единение с другими и ареной, напоминают о том, что в жизни и в нас самих есть нечто большее, чем мы думали раньше.

Сатори, «зона» и пиковые переживания — все дают представление о вершине потенциала. По мере того как поле обучения открывает потенциал, оно становится средством для достижения личного мастерства.

Часто спортсмены рассказывают о невероятных переживаниях, начиная с историй о паранормальных способностях и заканчивая мгновениями личного совершенства, не зависящего от того, выигрывают ли они соревнование или нет. Время замедляется или даже замирает, однако иногда часы пролетают как минуты. В эти моменты спортсмены ощущают поразительную ясность, чувствуют, что живы. Такие пиковые переживания вдохновляют и зовут осознать основной принцип спорта: что разнообразные формы физкультуры есть, как когда-то сказал Брюс Ли, «разные пальцы, указывающие на Луну; если сосредоточишься на пальце, не увидишь лунный свет». Мы можем идти разными тропами, но все карабкаемся на одну и ту же гору совершенного владения разумом и телом.

Это путь героя, на котором победы измеряются не временем или очками, а достижениями в грандиозном путешествии. Духовное обучение — тайная школа. Зрители могут радоваться видимости схватки; философы — размышлять об испытаниях и славе; но только те, кто пробовал спорт, занимался, тянулся, танцевал, растягивался и потел ради этого, знают сладость и перспективы встречи с внутренними вызовами. Дух спортсмена, возможно, лучше всего выражают слова Теодора Рузвельта: «Не критик имеет значение; не тот, кто указывает, как сильный оступился или что именно герой, совершивший подвиг, мог сделать лучше. Заслуги принадлежат тому, кто находится на арене, доблестно борется, терпит поражение и не справляется снова и снова. Тому, кто обладает огромным энтузиазмом и огромной преданностью, кто лучше понимает триумф высшего достижения. И тому, кто, на худой конец, терпит неудачу, но, по крайней мере, терпит ее, замахнувшись на великие свершения, так что его никогда не поставят в ряд с робкими душами, не знающими ни победы, ни поражения».

Университет — территория интеллекта, храм — территория сердца, а спортивный зал — территория жизненной энергии. У каждого из нас внутри есть университет, храм и спортивный зал. Мы, люди, стоим у последнего рубежа, путешествуя внутрь себя, открывая законы Вселенной внутри собственных тел — мы находимся на тропе мастера, в совершенстве владеющего телом и разумом, создавая подлинный успех в спорте, в искусстве, в жизни. Как и везде, награда соразмерна прилагаемым усилиям.

Это беспрепятственное движение во множестве ощущений плавно, без следа ненужного напряжения и без усилий.

Это пребывание в танце с Богом. Это каждое мгновение, когда выполняешь пируэт, прыжок, ускользая ото всех Сил, которые стараются подставить ножку или поймать в западню Танцора.

Робин Карлсен

То, как мы ищем себя во время занятий гольфом, на футбольном поле, на корте, в бассейне или в спортивных залах, отражает путь человека. Тренировки — это путь и процесс, средства и финал, это мост к персональной эволюции.

Будучи частью мировой культуры, мы учим сладостно-горькие уроки материального благополучия и унизительной бедности, обжорства и голода, удивительных технологий, пока не сдобренных мудростью. Не удовлетворяясь символическими решениями, мы желаем и мира в мире, и мира внутри нас — это цель, которая ждет за рамками интеллекта, там, где открываются сердца и умы, и там, где они обретают гармонию. В этой гармонии заключаются тайные учения мира.

Законы природы, спорта и всего живого — единое целое. В этих законах нет исключений; они и ограничивают, и освобождают. Путь совершенного владения телом и разумом — путь дисциплины без крайностей; это путь любви в то время, когда мы стараемся отстраниться от нее; это ощущение беспричинного счастья, когда мы дарим его другим, тем, с кем мы учимся и живем.

ПЕРЕРОЖДЕНИЕ МАСТЕРА, ВЛАДЕЮЩЕГО ТЕЛОМ И РАЗУМОМ

Многие спортсмены, которых показывают по телевизору, достигли высокого уровня физической подготовки, но пока полностью не реализовали потенциал. На Олимпиадах, Уимблдонском турнире или на полях Пеббл-Бич мы видим множество специалистов, но относительно немного мастеров, в совершенстве владеющих телом и разумом. Следующая история проиллюстрирует разницу.

...Однажды в феодальной Японии мастер чайных церемоний был по делам на рынке и случайно толкнул самурая, славившегося дурным характером. Самурай немедленно потребовал извинений за оскорбление, в форме дуэли.

Мастер чайных церемоний не имел возможности отказать, хотя в фехтовании не разбирался. Он спросил, может ли закончить намеченные на день дела прежде, чем встретиться на дуэли. Решили, что встретятся в ближайшем саду завтра.

Мастер чайных церемоний закончил дела и остановился заглянуть в дом Миямото Мусаси, известного художника и мастера меча. Мастер чайных церемоний рассказал мастеру Миямото о своем затруднительном положении и спросил, не мог бы тот научить его, как вести себя так, чтобы умереть с честью.

«Это необычная просьба, — ответил Миямото, — но я помогу, если смогу». Почувствовав ауру безмятежного спокойствия вокруг этого маленького человека, стоящего перед ним, Миямото спросил его, каким искусством тот занимается. «Я подношу чай», — ответил тот. «Превосходно! Тогда сделай мне чаю», — сказал Миямото.

Без промедления мастер чайных церемоний вынул свои принадлежности из сумки и начал с предельной безмятежностью и концентрацией выполнять изящную медитативную церемонию приготовления, подношения и наслаждения «о-ча», зеленым чаем.

Миямото был впечатлен очевидным спокойствием человека в день предполагаемой смерти. Мастера чайных церемоний явно не волновали мысли о судьбе, которая его ждала. Игнорируя любые мысли о страхе, он сконцентрировал внимание на нынешнем мгновении красоты.

«Ты уже знаешь, как умереть с честью, — сказал Миямото, — но ты можешь сделать это...» Затем Миямото рассказал, как умереть без позора, сделав заключение: «Возможно, это закончится смертью для вас обоих».

Мастер чайных церемоний поклонился и поблагодарил самурая. Он аккуратно завернул чайные принадлежности и пошел на дуэль.

Когда он пришел в сад, то увидел нетерпеливого самурая, жаждущего покончить с пустячным убийством. Мастер чайных церемоний подошел к самураю, сложил свои принадлежности так осторожно, как можно посадить на землю ребенка. Будто бы он собирался забрать их через несколько мгновений. Затем, как предложил Миямото, изящно поклонился самураю — настолько спокойно, как будто собирался вот-вот подать чай. Затем, не задумываясь, поднял меч — чтобы поразить самурая, в любом случае.

Пока он стоял с поднятым мечом и был сосредоточен, глаза самурая расширились от удивления, недоумения, уважения, а затем от страха. Он больше не видел безропотного маленького человечка, перед ним возник бесстрашный воин, несокрушимый соперник, победивший страх смерти. Самурай увидел над головой мастера свою смерть, сверкающую кроваво-красным цветом в последних лучах заходящего солнца.

Самурай замешкался на мгновение, опустил меч, а потом и голову. Он умолял о прощении какого-то крошечного мастера чайных церемоний, который позже стал учить его, как жить без страха.

Выйдя из кустов, где он прятался, Миямото с удовольствием потянулся, зевая как кот. Улыбаясь, он почесал шею, развернулся и пошел домой — к теплой ванне, миске риса и мирным снам.

Мастера могли овладеть не одним, а многими искусствами, потому что владели собой. Владея и разумом, и мускулами, они демонстрируют силу, безмятежность и решительность. У них не только есть талант к спорту, их способности распространяются на всю жизнь. Чемпионы блистают на арене соревнований; мастера блистают везде.

...На тропе к совершенному владению телом и разумом физические умения отражают внутреннее развитие. Спортсмены-мастера могут оставаться незамеченными, потому что их таланты видны только для тех, кто понимает. Так как они делают все естественно, то не выделяются. Рассматривая их ближе, можно заметить определенную степень расслабленности, легкость и своеобразный, спокойный юмор. У них нет нужды играть роль святого. Они изучили жизнь вдоль и поперек, и им больше нечего отстаивать или доказывать. Они несокрушимы, потому что ни с чем не борются.

Чем бы ни занимались, они тренируются и этому отдают все внимание. Они излучают уверенность. Другие следуют за ними, хотя у мастеров нет особого желания вести кого-то. Когда моют посуду, они просто моют посуду; их умы становятся губкой. Когда гуляют, их умы гуляют вместе с ними; когда готовят, их умы — еда на огне; когда подметают, их умы очищают мир.

Спортсмены занимаются спортом, поэты — поэзией, музыканты — музыкой. Мастера, в совершенстве владеющие телом и разумом, занимаются всем и создают ритуал из каждого мгновения. Они складывают одежду, едят, умываются, стоят или сидят, выкладываясь так же, как участвуя в соревнованиях. Их решения трехмерны, они балансируют между рациональностью, интуицией и тем, что подсказывает внутренняя сущность. Следовательно, их решения всегда приводят к естественному и уместному результату. Обычные, но полные энергии, силы и решимости, они воплощают дух мирного воина.

Тело движется естественно, автоматически, без личного вмешательства.

Если думаешь слишком много, твои действия становятся медлительными и нерешительными.

Когда встает вопрос, разум делает попытки; сознание колеблется и колышется, как пламя свечи на ветру.

Тайсен Дешимару, мастер меча

Мастера служат свидетельством, что все занятия подчиняются тому, чем мы занимаемся в жизни. Используйте природные законы, чтобы было легче тренироваться; используйте тренировки, чтобы воплотить в жизнь законы природы.

Представьте, что подходите к вершине горы, чувствуя, как внутри нарастает согласованность с ритмами природы.

Вы поворачиваете на последнем повороте на тропинке в состояние сатори, в состоянии внутреннего подъема, в «зоне» и видите вершину перед собой. Затем замечаете, что там кто-то стоит, улыбаясь ясными чистыми глазами, — вы видите мастера повседневной жизни. Вы подходите к мастеру, полный благодарности. Когда видите лицо, понимаете, что мастер — вы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.