Глава 12

Глава 12

Наследственность

1. Статистика влияния наследственности. Из 104 преступников, влияние наследственности у которых я проследил,

При этом должен заметить, что я находился в очень невыгодных условиях наблюдения, потому что не располагал официальными данными для исследования, а должен был ограничиться сообщениями, сделанными самими заключенными.

Доктор Вирлио, находившийся в более благоприятных условиях наблюдения, чем я, нашел преступность у родственников преступников в пропорции 26,8 %, преимущественно в виде алкоголизма родителей (21,7 %), не считая 6 % алкоголизма у побочных родственников.

Равным образом и Пента, делавший свои наблюдения также при более благоприятных условиях, чем я, нашел из 184 преступников в Сан-Стефано:

Только 4–5 % родителей исследованных оказались, по наблюдениям, людьми совершенно здоровыми. Впоследствии Пента представил другую статистику болезненной наследственности, обнимающую 447 случаев, которые он разделил на две серии, как это видно из следующего:

Марро, сравнивая смертность родителей 230 преступников и 100 честных людей, нашел, что умирали:

Если мы соединим вместе смертность от алкоголизма, самоубийства, душевных и нервных заболеваний, то найдем, что среди родителей 230 преступников она составляет 32,1 % общей смертности, а среди родителей нормальных людей – только 16,1 %, то есть вдвое меньше.

Число братьев-преступников у исследованных субъектов очень незначительно. Марро нашел из 500 преступников 68, имевших по одному и более преступному брату, причем:

Изучая затем родителей 500 преступников, Марро нашел алкоголизм отца в 40 %, алкоголизм матери в 5 %; между тем как у 500 честных людей отцы оказались алкоголиками только в 16 %. Психические заболевания он определил в 42,6 % у восходящих или побочных родных преступников (у честных в 13 %); эпилепсию – в 5,3 (у честных – в 2 %); безнравственный и буйный характер – в ЗЗ,6 %. Наблюдая болезненную наследственность у потомства психически больных родителей, апоплектиков, алкоголиков, эпилептиков, преступников и страдающих истерией, Марро нашел ее в 77 %, и даже до 90 %, считая в том числе и аномалии характера и возраста родителей.

Зихерт наблюдал в вюртембергских тюрьмах 3880 преступников, осужденных за воровство, насилие и мошенничество, и, сравнивая их с честным населением этой страны, он нашел ненормальность или преступность родителей:

причем максимум ее он нашел у воров и поджигателей.

Этот же автор определил у потомства болезненную наследственность в отношении к алкоголизму, помешательству, эпилепсии и самоубийству в 71 % поджигателей, в 55 % воров, в 43 % мошенников.

Самоубийство родителей, по исследованиям Зихерта и Марро, выражается следующими цифрами:

Изучая пропорцию порочных родителей 3 тысяч преступников, которых наблюдал Зихерт, и сравнивая их с теми, которые находились под наблюдением у Марро, мы можем распределить их следующим образом:

то есть наибольшие цифры наблюдаются у воров, меньшие – у клятвопреступников и мошенников и самые малые – у поджигателей и лжесвидетелей.

Из 3580 малолетних преступников 707 были, по словам Меттрея, сыновья осужденных за различные преступления, а 308 – незаконнорожденные дети.

13,7 % заключенных в исправительной тюрьме в Эльмире имели родителей психически больных или эпилептиков, а у 38,7 % родители были пьяницы.

Согласно нашим официальным статистикам за 1871–1872 годы оказывается, что из 2800 малолетних преступников 3 % происходят от родителей, отбывающих наказание в тюрьмах. Эти же цифры свидетельствуют о том, что влияние отца на потомство всегда гибельнее, чем матери, что объясняется меньшей преступностью женщин.

Из этих же статистик мы определяем далее число алкоголиков-родителей равным более чем 7 %, причем на долю отцов из этой цифры приходится 5,3 %, матерей 1,7 %, и весьма небольшой процент тех и других вместе.

Наконец, отсюда же мы узнаем, что семейства малолетних осужденных пользуются в 28 % сомнительной, а в 26 % – дурной репутацией. Данные эти очень точно совпадают с результатами, к каким пришел на этот счет и доктор Вирлио.

Томпсон из 109 осужденных нашел 50 бывших между собой в родстве, 8 – принадлежавших к одному и тому же семейству, глава которого был преступник-рецидивист. Кроме них, он наблюдал двух сестер и трех братьев-воров, отец, дяди, тетки и двоюродные братья которых были убийцами. В одной семье, в которой 14 членов были осуждены за сбыт фальшивых монет, 15-й член был, по-видимому, честный человек, но… он кончил тем, что застраховал в четырех местах свой дом и затем поджег его.

Мэйхью из 175 арестантов нашел 10, у которых был осужден за преступления отец, 6 – мать, а 53 – братья.

Подобное же влияние наследственности замечается также по наблюдениям Тарновской, Марро[29], Парана дю Шателе и других у преступниц и проституток.

Из 5583 преступниц, находившихся под наблюдением у дю Шателе, 252 были между собой сестры, 13 – матери и дочери, 32 – двоюродные сестры, 4 – тетки и племянницы. Одна из этих несчастных на вопрос Парана дю Шателе о родных, ответила так: «Отец мой находится в тюрьме, а мать живет с тем, кто обольстил меня; она прижила с ним ребенка, которого я и брат воспитываем».

2. Клинические данные. Я наблюдал в тюрьме в Павии мальчика с резким прогнатизмом, густыми волосами, женоподобной физиономией и с выраженным косоглазием. В 12 лет он совершил уже убийство, а после него 6 раз его судили за воровство. Двое из его братьев были воры, мать – утайщица краденых вещей, а две сестры – проститутки.

В семействе Форсеев пять братьев и один шурин были осуждены за разбой; дед и отец их были повешены, а двое дядей и один племянник содержались в остроге.

Любопытное доказательство влияния наследственности сообщено нам Гарвисом, который был поражен множеством преступлений, совершенных в Гудзоне лицами с одной и той же фамилией. Просматривая списки населения, он открыл, что значительная часть жителей этой местности происходит от некой Мотгар, женщины дурного поведения, жившей двести лет тому назад, потомство которой достигло 900 душ, из числа которых было 200 преступников и 200 душевнобольных и бродяг.

Другое доказательство наследственности дает нам Деспен, проследивший генеалогию семейств Лемеров и Кретьенов. Для более легкого знакомства с ней я представляю ее графически (см. схему на с. 110).

В семье Фиески разбой также передавался по наследству:

Стрэм также приводит как пример преступной наследственности историю одного семейства, потомство которого, детально прослеженное, насчитывает 834 члена. В числе их было: 106 незаконнорожденных детей, 164 проститутки, 17 сводников, 142 нищих, 63 призренника богаделен, 76 преступников, которые провели вместе в тюрьме 166 лет.

Обри сообщает об одном семействе С., которое занимало некогда почетное положение в обществе, но в начале нынешнего столетия почти вымерло: от него остались только сыновья двух братьев, Л. и Р. Последний из них провел всю свою жизнь в тесном общении с преступниками, но сам никогда ни за что не был судим. Это был оригинал, страстный любитель петушиного боя, но еще больший любитель женщин. Он имел пропасть любовниц и детей, так что чуть ли не все дети околотка называли его своим папашей. Дети одной из его любовниц все впоследствии стали преступниками. Семья его брата не представляла собой ничего ненормального, если не считать, что сын его, узнав, что дядя Р. лишил его наследства, покончил с собой вскоре после его смерти, оставив следующую записку: «В моей смерти прошу никого не винить. Я лишаю себя жизни для того, чтобы избавиться от несносных врагов, которых нажил себе благодаря своей глупости и тому, что не принял мер против мошенничества некоторых людей».

Обе любовницы Р., от которых родилось дегенерированное потомство, были замужние женщины: одна из них, 3., была женой палача и родила от него чахоточную дочь, умершую на 24-м году; другая была некая Ф., которую общественное мнение обвиняло в отравлении ее мужа. Ф. имела пятерых детей, двое из которых были прижиты от мужа, а 3 – от любовника.

Дети от мужа были следующие:

1) 3. Жила отдельно от мужа. Это была женщина, одержимая манией сутяжничества: для нее все служило предметом спора, но все свои дела в судах она регулярно проигрывала. У нее было много любовников, среди них один известный оратор, от которого она имела нескольких знаменитых сыновей: поэта, художника и др.;

2) Ф., содержательница публичного дома. У нее было двое детей, из которых один был слепой от рождения и страдал, кроме того, параличом Паркинсона.

Из детей, которых Ф. прижила от любовника Р., мы назовем:

1) М., которая, находясь у трупа своего отца, напилась пьяной вместе со своей невесткой. Она имела дочь, девушку дурного поведения, племянницу проститутку и воровку (в 15 лет);

2) М., крестьянин; пытался задушить себя. Он женился на Фл., женщине развратного поведения, которая сделалась известной кровосмесительной связью со своим старшим сыном, воровством в соучастии со своей дочерью и пьянством. Ее заподозрили и в убийстве своего зятя. Родная дочь называла ее «старой преступной каргой».

От этого печального брака родилось двое детей:

1) М., которая впоследствии убила с помощью матери своего мужа во время менструации – обе они были оправданы;

2) А., находившийся в преступной связи со своей матерью и убивший мужа своей любовницы.

В побочной ветви потомства Фл. (дочери Ф.) мы встречаем нескольких купцов-банкротов; мать, которая убежала со своим последним любовником, захватив с собой кассу и оставив на произвол судьбы свое многочисленное потомство; мужа, растратившего на стороне от семейства все свое состояние и жившего на содержании у жены; наконец, брата второго мужа М., который покончил с собой после того, как убил свою неверную жену.

В этой семье почти все члены ее запятнали себя последовательно одним или несколькими преступлениями; те же из них, которые не совершили ничего преступного, окончили жизнь самоубийством. Но в ней имеется одна побочная ветвь, происходящая от 3., члены которой достигли известности на поприще искусства благодаря своим далеко недюжинным талантам.

Таким образом, и эта семья служит между прочим доказательством той тесной связи, которая существует между гениальностью и преступлением.

В свою очередь, и Лоран сообщает следующие данные об одной семье врожденных преступников, блестящим образом подтверждающие выводы, к которым пришли Марро и Обри:

«Дед этой семьи со стороны отца умер от сердечной болезни. Он был человеком слабого характера и находился в полной зависимости от своей жены, которая была женщина нервная и эксцентричная; легко впадала в гнев и била своего мужа при всяком случае.

Отец обладал нервным и буйным характером, но был большой трус: у него не хватало мужества проучить свою жену за ее беспорядочную жизнь. Он умер от недостаточности аорты.

Дядя со стороны отца отличался весьма порочным и бурным нравом. Он бил своих родителей, вымогая у них деньги. Пользуясь их отсутствием, он продал часть мебели и пытался из ревности убить своего родного брата. Двоюродный брат его был педераст.

Дед со стороны матери был человек интеллигентный, но пьяница. Он провел два года в тюрьме, осужденный за воровство. Во время коммуны он был капитаном и подвергся наказанию за дурное поведение. Это была неуравновешенная, грубая и жестокая натура. От первого брака у него были четыре дочери, о которых мы скажем впоследствии.

Бабушка со стороны матери вела беспорядочный образ жизни. Она оставляла своих детей и прокучивала со своим мужем свой недельный заработок. Умерла она от рака матки.

Мать была женщина очень порочная, ленивая и буйного характера. Она вышла замуж на 20-м году и имела от мужа двух детей. В 23 года она покинула мужа и ушла к одному молодому человеку, с которым прижила девочку. Разойдясь с ним, она вернулась к мужу и от него имела четвертого ребенка, находясь в то же время в связи с каким-то виноторговцем.

За этим любовником последовал другой. На 35-м году она родила пятого ребенка. Она покидала своих детей и мужа, проводила дни и ночи за картами в трактирах или за попойками в кабаках. Под влиянием винных паров она не раз пыталась убить своего мужа. На 37-м году она родила от одного из своих любовников ребенка, который вскоре умер от менингита. После этого она забеременела еще раз и в конце концов бросила своего мужа, уведя с собой своих дочерей, которых продала первому встречному за стакан вина. На 39-м году она забеременела в десятый раз от нового любовника, который обращался с ней очень дурно.

У этой женщины было трое сестер.

Одна из них уже в детстве обнаруживала порочные наклонности и в 16 лет стала проституткой. Она была настолько вспыльчива, что однажды оторвала ухо у одной женщины, с которой поспорила. Другая сестра была алкоголичка, развратная и грубая женщина. У нее было трое детей, из которых один 9 лет от роду из-за какого-то пустяка выбросился однажды через окно на улицу, а в другой раз, по-видимому, также без всякого основания бросился под экипаж.

Ребенок этот болел менингитом, но выздоровел.

Третья сестра была мотовка и развратница, пьянствовавшая вместе со своим мужем.

Перейдем теперь к третьему поколению этой семьи, которое состояло из 8 членов:

1. Девушка, 19 лет, светлая блондинка. Она обладала плохими умственными способностями. У нее имелись раздвоенность твердого неба, очень развитые лобные бугры и богатая растительность на голове. У нее был злой и ревнивый характер: братьям своим она подбрасывала в суп иголки. В 10 лет она посещала уже с мальчиками кабаки и здесь предавалась с ними кутежам.

2. 18-летний юноша: это был экономный и честный работник, но очень нервный и упрямый человек, с таким же слабым характером, как и его отец.

3. 15-летняя девушка: незаконнорожденная, с наклонностями к спиртным напиткам и обжорству. Она посещала винные лавки и часто напивалась пьяной; занималась воровством из витрин бакалейщиков.

4. 14-летняя девушка: ленивая лгунья, воровка, вспыльчивая эгоистка, кокетка и развратница. Она страдала невралгией лица. К семье своей она не питала никаких чувств и ночью, во время сна бабушки, щипала ее из мести за наказания, которым та ее подвергала.

5. 8-летний рахитический и золотушный мальчик, отличавшийся очень нервным, вспыльчивым и деспотическим характером. Он страдал припадками, во время которых у него являлась наклонность бить все, что попадалось под руку.

6. Незаконнорожденная девушка, умершая на 16-м году от менингита.

Знаменитая воровка по прозванью Сан Рефью была дочерью вора Комтуа, колесованного в 1788 году, и воровки Лемпаве.

Известная Марианна, наиболее ловкая участница шайки, происходила от воровки и вора, судившегося пять раз за кражи».

Сигеле, изучая преступность жителей Артены по сохранившимся актам судебных процессов начиная с 1852 года, также наталкивался постоянно на одни и те же фамилии, принадлежавшие в одних и тех же семействах отцам, сыновьям и племянникам. В одном из таких процессов участвовали все члены целиком без исключения двух семейств, приобретших уже известность в судебных летописях: одно из них состояло из 7 лиц, другое – из 6: из отца, матери и четырех сыновей. К этому случаю, говорит Сигеле, вполне применимы слова Видока: «Есть семьи, в которых преступление передается от поколения к поколению и которые как бы для того только существуют, чтобы подтверждать старинную поговорку “яблочко от яблоньки недалеко падает”».

3. Сродство путем подбора. Итак, мы видим, что наследственность, столь редко проявляющаяся при союзе двух преступных семейств, кроется в каком-то тяготении к пороку, сродстве к нему путем подбора, в силу которого преступная женщина выбирает себе в любовники непременно наиболее преступного мужчину.

Припомним только Рене из семейства И., искавшего себе любовниц лишь среди проституток и преступных женщин; браки Кретьенов и Лемеров (см. выше).

Другим убедительным примером подобного сродства или тяготения к преступлению могут служить роковое влечение известной маркизы Бренвиллье Сен-Круа, Луизы П. и Марии К., этих известных воровок, мошенниц и проституток к знаменитому Россиньолю^{16}. Первая из них заочно влюбилась в него, когда в тюрьме ее соперница рассказывала ей о его подвигах. Вторая происходила из благородной фамилии, но пала на 14-м году, а на 15-м совершала уже разбои на больших дорогах в компании с Россиньолем. В Турине некая Камбурцано, будучи еще несовершеннолетней девочкой, вступила в любовную связь с каким-то вором и была вследствие этого заключена родными в исправительный дом. Она убежала оттуда, в этот же день отдалась известному наемному убийце Тото и стала соучастницей многих его кровавых подвигов.

4. Атавистическая наследственность семейства Джуке. Но самым поразительным примером наследственности преступления и связи его с душевными болезнями и проституцией бесспорно служит прекрасная, недавно опубликованная работа Дагдэйла относительно семьи Джуке, имя которой стало в Америке синонимом преступления и разврата.

Родоначальниками этой печальной семьи были Ада Вальке, родившаяся в 1740 году, воровка и пьяница, и известный развратник Макс Джуке, охотник, рыболов, родившийся в 1720 году. К старости он ослеп и имел громадное потомство, законное (в 540 душ) и незаконное (в 169 человек). Невозможно проследить всю степень вырождения в этой семье вплоть до наших дней, но точные данные имеются о пяти дочерях, трое из которых были проститутками до замужества, и о нескольких побочных ветвях на протяжении семи поколений. Мы представляем эти данные в таблице, помещенной на с. 116.

Из этой таблицы видно, какая удивительная связь существует между проституцией, преступлением и болезнями. В силу одних и тех же наследственных условий мы имеем:

Мы видим далее, что ничтожное количество преступников во втором поколении последовательно увеличивается в чрезмерной прогрессии и достигает 24 в четвертом и 60 в пятом поколении[30]. То же следует сказать и о проститутках, возрастающих с 14 до 35 и 80, и о бродягах, с 11 поднимающихся до 56 и 74. Число всех их уменьшается только в шестом и седьмом поколениях в силу какого-то особенного закона природы, кладущей предел преступности и уродливости путем бесплодия матерей и преждевременного вымирания детей. Так, бесплодие с 9 случаев в третьем поколении поднялось до 22 случаев в пятом, а смертность детей выразилась в последние годы общей цифрой 300.

Члены этой семьи провели вместе в тюрьмах 116 лет, и 734 из них содержались на общественный счет. Далее мы видим, что в пятом поколении все женщины были проститутками, а все мужчины – преступниками. В шестом поколении самый старый член имел от роду всего 7 лет.

Содержание всех этих членов обошлось обществу в течение 85 лет около 5 миллионов франков.

Кроме того, замечено, что во всех или почти во всех ветвях этой фамилии наклонность к преступлению, в противоположность к нищенству, наблюдалась в более интенсивной степени постоянно у старших сыновей и вообще преимущественно в мужских, а не в женских линиях. Наклонность эта наблюдалась рядом с особенной долговечностью, плодовитостью и жизнеспособностью в незаконных связях чаще, чем в законных браках. Таким образом, сопоставляя 38 незаконнорожденных детей пятого поколения и старших дочерей 5 сестер с 85 законными детьми, мы находим между:

Цифры проституции, указанные здесь, выражают только незначительную часть действительных размеров ее. Об этом мы можем судить по громадному числу незаконных рождений, процент которых достиг 21 в мужском и 13 в женском поколении, по числу сифилитиков и особенно падших женщин, которые с 60 % в первом поколении и с 37 % во втором поднялись до 69 % – в третьем, 48 % – в пятом, 38 % – в шестом и в общем до 52,40 %. Цифры эти относятся к прямому потомству; в побочном число падших женщин выразилось в общем цифрой 42 %.

Данные о чрезмерной плодовитости и проституции могут служить доказательствами того, что половые эксцессы суть одна из главнейших причин пауперизма, под которые подпадают наиболее молодые индивиды. Пауперизм следует за преступлением и болезнями вследствие того, что многие страдают одновременно сифилисом, уродливостью органов и наклонностью к преступлению и бродяжничеству.

С другой стороны, наблюдается факт, что в тех семьях, где братья – преступники, сестры обыкновенно проститутки и что между ними распространены преимущественно преступления против нравственности. Это служит новым доказательством, по словам Дагдэйла, того, что проституция у женщин есть эквивалент мужской преступности, так как та и другая имеют одно и то же происхождение.

В данной семье сильно распространена проституция, которую мы должны признать наследственной, так как не можем объяснить ее бедностью или какими-нибудь иными причинами и так как ее можно предупредить только ранними браками.

Далее, незаконнорожденные дети в этой семье достигают 21 % в мужском и 13 % в женском поколении. Цифры эти указывают на странное преобладание мужского пола над женским, между тем как в законном потомстве наблюдается совершенно обратное явление. Что же касается перворожденных детей в этой семье, то среди законных преобладают девочки, а среди незаконных – мальчики.

Цифры пауперизма свидетельствуют о связи преступления и проституции с болезнями нервной системы и уродствами. В следующей таблице показано, как заболевания чахоткой и эпилепсией чередуются со слепотой, сифилисом и душевными заболеваниями, в семействе Джуке.

Подводя итог всем этим данным, Дагдэйл нашел, что от одного пьяницы произошло 200 воров и преступников, 280 нищих и калек, 90 проституток и сифилитичек, не считая 300 преждевременно умерших детей, 400 сифилитиков и 7, павших жертвами убийств.

Такие случаи, как эта семья, однако, далеко не исключения!

Ужасный Галетто из Марселя был племянник еще более ужасного людоеда Ортолано; Дюмолар был сын убийцы, дед и прадед Патело также были убийцами; деды Папа, Крокко и Серраваля умерли в остроге, как и отец, и дед Каваланте. Вся семья (отец и сыновья) Корню состояла из убийц; то же следует сказать и о семействах Вердюров, Церфбееров и Натанов, 14 членов которых находились в заключении одновременно в одной и той же тюрьме. Знаменитая Мароция, отравившая своего мужа и открыто продававшая себя, была плодом кровосмесительной связи. Проститутки – большею частью дочери преступников и пьяниц. Мадам Помпадур была, как известно, дочерью пьяницы и помилованного вора.

5. Психические болезни родителей. Среди родителей преступников, как свидетельствуют только что приведенные печальные генеалогии, всегда наблюдается известный процент психических заболеваний. По нашим личным наблюдениям, из 314 преступников у семи оказался отец помешанным, у двух – он был эпилептиком, у трех – брат был кретин, у четверых – мать страдала идиотизмом, у четверых – дяди и у одного – кузен страдали тем же. Кроме того, у двух преступников отцы и у двух других дяди оказались также кретинами, у одного брат и у другого отец страдали конвульсиями, а у двух – запоем. Из 100 других преступников у пяти была психически больна мать, у троих – отец, у шести – братья и у четверых других братья были эпилептики.

Я наблюдал в Павии одно семейство с подобной же генеалогией; в нем из поколения в поколение помешанные чередовались с преступниками и проститутками, как это видно из следующей схемы.

В потомстве некоего Ал., осужденного за отравление жены, которая страдала эпилепсией, я нашел:

Моэли нашел у родителей 67 душевнобольных преступников 41 раз помешательство и эпилепсию, а преступность и самоубийства среди них составили 15 %, психические заболевания у братьев их – 21 % и такие же заболевания и эпилепсии у других родственников – 23 %.

Кок, оставив в стороне все сомнительные и неточные случаи, нашел болезненное вырождение у 46 % прямого потомства преступников.

Доктор Вирлио изучал 266 осужденных, одержимых хроническими болезнями, и нашел между ними 10 душевнобольных и 13 эпилептиков. У родителей их, именно у отцов, он определил психические заболевания в 12 %, а эпилепсию даже в 14,1 %. Кроме того, у одного отец оказался глухонемым, у другого – полупомешанным, а у шестерых отцы отличались эксцентричностью характера.

Доктор Пента нашел психические заболевания у 16 % врожденных преступников.

В Эльмире число душевнобольных и эпилептиков среди родителей 6800 преступников дошло до 127.

Марро и Зихерт нашли психические заболевания у родителей:

У Готена, поджегшего дом своего благодетеля, дед был психически ненормальный человек. Душевнобольными были также: у Мио – его отец и дед, у Агордо – отцеубийцы его братья, у Коста и Милителло – их дяди и дед, у отцеубийцы и братоубийцы Виццокаро, как и у убийцы Пальмирини, – их дяди и братья. Сестра Мартинати страдала кретинизмом, а у Бюсси – отец и мать, как у Альберти отец и дед, были помешанные. У Фаелла отец, а у Гито, кроме того, его дяди и двоюродные братья были люди психически больные. Мошенник и убийца Перуцци, макроцефал, происходил от безумной матери, покончившей самоубийством. Мать и братья Верже также покончили жизнь самоубийством, а у Годфруа, убившего свою жену, мать и братьев с целью получить страховые премии за них, бабушка со стороны матери и дядя были помешанные. Отец Дидье, отцеубийцы, страдал безумием, а мать Луизы Бринц, убившей своего мужа, была эпилептичка, в то время как сестра ее страдала умопомешательством. Родители Череза, Аббадо и Кульмана были точно также психически больные.

В отношении наследственности, как и относительно алкоголизма, помешанные находятся почти в таких же условиях, как и преступники. Голд Стюарт и Тиггес доказали, что у душевнобольных, как и у преступников, мужское потомство наследует чаще отцовскую психическую организацию, чем материнскую.

Но для судебного врача важно знать, что преступники далеко не так часто имеют психически больных родителей, как помешанные: достаточно указать только, что Тиггес определил душевные заболевания у родителей 3115 помешанных только у 28 %, хотя Стюарт нашел их у 49 % и Гольджи – даже у 53 %.

Что касается эпилепсии и других неврозов, то мы вместе с Гольджи должны принять наследственность их в общем равной 78 %.

6. Эпилепсия родителей. Кнехт нашел эпилепсию у родителей 400 преступников в 60 случаях, то есть у 15 %. Бранкалеоне Рибаудо определил ее у 10,1 % родителей 559 преступных солдат, а Пента – у 9,2 % родителей 184 врожденных преступников. Кларк точно констатировал эпилепсию у 46 % родителей преступников-эпилептиков, между тем как у эпилептиков-непреступников он нашел ее всего у 21 %.

Дежерен считает, что у родителей эпилептиков-преступников эпилепсия наблюдается в 74,6 %, а у родителей непреступных эпилептиков – лишь в 34,6 %.

Марро и Зихерт определили ее в значительно меньших цифрах, а именно:

7. Наследственность алкоголизма. Пента определил алкоголизм в 33 % родителей преступников, а я – лишь в 20 %. В Эльмире у 6300 малолетних преступников родители-пьяницы отмечены в 37,5—38,4 %.

Алкоголизм, по исчислениям Легрена, произведенным над 50 семействами алкоголиков, потомство которых простиралось до 157 членов, дал по наследственности:

По наблюдениям Бюхнера оказывается, что от родителей-пьяниц преступное потомство наблюдается:

Зихерт и Марро нашли родителей-алкоголиков:

причем наибольшие цифры наблюдались ими у убийц и воров.

В Италии алкоголизм родителей реже является причиной душевного расстройства, чем преступления. Мы определили его у 17 % наших психических больных, между тем как среди осужденных на долголетнее тюремное заключение в Аверце он наблюдался у 22 %.

Легрен подметил, что первым признаком наследственного алкоголизма является необыкновенно раннее проявление его. Он находил алкоголиков даже среди четырехлетних детей. Другим характерным признаком наследственности этого порока является ничтожная сопротивляемость организма действию алкоголя. Так, например, Легрен знал одного человека, ставшего пьяницей, который не заговаривался, даже несмотря на то, сколько бы он ни выпил, между тем как сын его после двухдневной попойки легко допивался уже до белой горячки. Наконец, для наследственного пьяницы характерно еще то, что у него проявляется неудержимая потребность все в больших дозах алкоголя.

Все эти признаки часто наблюдаются у преступников.

8. Возраст родителей. Марро определил возраст родителей различных категорий преступников.

По его словам, преступники превосходят честных людей не только своей плодовитостью, но и средней продолжительностью жизни.

Но особенно интересны и убедительны его исследования возраста родителей в связи с видом преступления их потомства.

«У преступников против собственности, – говорит он, – преобладают дети, рожденные молодыми родителями, исключая мошенников, у которых, напротив, чаще встречаются дети от пожилых родителей. Объясняется это тем, что подобные преступники должны отличаться ловкостью и изворотливостью, то есть качествами, которые свойственны пожилому возрасту, а не подвижностью и физической силой, характеризующими юность».

Но если Марро нашел у мошенников количество детей, рожденных от пожилых родителей, равным 37 %, то еще большим оказался процент их у преступников против личности. Так, у убийц он достигает 52,9 %, значительно превосходя все прочие категории преступников, причем пожилые матери наблюдаются здесь в 38 %, между тем как у нормальных людей они составляют всего 17 %.

Сыновья молодых отцов, напротив, встречаются в этой категории преступников в ничтожном количестве, а именно в 3 %.

У осужденных за нанесение ран и увечий отцы в пожилом возрасте встречаются в количестве 40 %. Потомство молодых родителей в этой категории преступников достигает 13,5 %, превосходя потомство честных людей.

У насильников пропорция пожилых отцов достигает всего 30 %, но зато у них преобладают пожилые матери.

Марро исследовал также материнский возраст, и, применив тот же метод, что и для мужчин, он ограничивает его годами между 21, возрастом зрелости, и 37, периодом увядания, причем находит:

Пропорция матерей честных людей, преступников и душевнобольных в различные периоды возраста их

Закон, выведенный для отцов различных категорий преступников, оправдывается и относительно матерей. Именно среди преступников выделяется огромный процент пожилых матерей у разбойников и насильников, который отчасти возможно объяснить ничтожный процент пожилых отцов. Процент молодых матерей значителен у воров и осужденных за причинение увечий, у которых часто встречаются вместе с тем и молодые отцы. Но больше всего он у разбойников, у которых и процент молодых отцов также велик.

Чтобы сравнить эти данные с результатами, полученными у нормальных людей, Марро изучал поведение в школе и характер 917 школьников в связи с возрастом их родителей и пришел к следующим выводам:

Поведение в школе воспитанников в связи с возрастом отца

Итак, максимум детей дурного поведения и минимум – хорошего мы находим у отцов моложе 26 лет.

Поведение в школе воспитанников в связи с возрастом матери

Максимум детей хорошего поведения наблюдается, стало быть, у наиболее юных матерей, что объясняется, быть может, мягкостью и ласковостью женского характера, особенно в юном возрасте.

При наблюдении детей, рожденных от родителей, находящихся в одном и том же периоде незрелости, полного развития или увядания, были получены следующие данные относительно их степени интеллигентности и поведения:

Сопоставляя преступников с честными людьми, Марро заметил, что у родителей первых встречаются реже, чем у родителей вторых, браки в одном и том же периоде их развития и что отношения их между собой выражаются числами 63:70.

Что касается школьников, то он подметил факт, что чем моложе родители, тем поведение детей хуже, а интеллигентность, напротив, выше.

Возраст полного развития родителей дает максимум детей хорошего поведения и минимум дурного, а в отношении их интеллигентности он совершенно соответствует той пропорции, которая наблюдается в случаях, когда мать находится в периоде полного развития. Если оба родителя находятся в периоде увядания, то дети хорошего поведения и интеллигентные встречаются реже, чем при полном развитии их.

9. Синтетические законы. Из всех неврозов после кретинизма самым типичным по своим дегенеративным признакам является так называемый преступный невроз. Особенно резко он проявляется в описанном уже нами семействе Джуке. Мы видим, что жизнеспособность и плодовитость первых поколений этой семьи совершенно парализуется громадной смертностью новорожденных и полным бесплодием позднейших. Пента, отметивший все соматические аномалии, которые с течением времени были открыты у врожденных преступников, указал, между прочим, и на свойственную им быстро преходящую плодовитость их. Из 104 братьев преступников, которых он наблюдал, 70 умерли в раннем возрасте. Из 100 родителей преступников 53 отличались особенной плодовитостью, а 23 – очень ограниченной, между тем как у 46 преступных сыновей их она была чрезмерной уже только у 10 и очень ограниченной у 31.

На основании данных Марро и Зихерта следует прийти к заключению, что эпилепсия чаще всего наблюдается у воров; самоубийства – среди поджигателей и несколько меньше среди воров; алкоголизм родителей у насильников и меньше у мошенников и поджигателей; наконец, психические заболевания родителей – главным образом у поджигателей.

Мы раньше видели на примере семейства Джуке, что мужские потомки, особенно старшие, чаще подвержены преступной наследственности, чем женские, и незаконные – в большей степени, чем законные.

Кроме того, мы видели, что наследственность со стороны отца во многом превосходит наследственность со стороны матери как у честных людей, так равно и у преступников. Так, по данным Марро, оказывается:

Точно так же и преступные наклонности наблюдаются у убийц в 25 % при наследовании их от отцов и только в 7 % – от матерей, а у осужденных за причинение увечий – в 20 % от отцов ив 16 % – от матерей.

Что касается возраста родителей, то, в общем, он почти одинаков у обоих полов; исключение составляют мошенники, у которых наблюдается меньшая пропорция пожилых матерей. Марро приходит к заключению, что мать обладает большей способностью передавать своим детям физические особенности, чем умственные способности.

Прежде чем закончить эту главу, постараемся резюмировать законы наследственности, как их изложил Оршанский.

Автор этот доказывает, что наследственная передача, будучи одной из функций организмов производителей, соответствует во всякий данный момент энергии других функций и их общему развитию. Каждому из родителей свойственна наклонность передать потомству именно свой пол, и из двух производителей одерживает в этом отношении верх тот, кто ближе стоит к периоду своего полового развития. В силу этого в каждой семье преобладают дети одного пола с более развитым производителем.

Дети в общем чаще бывают похожи на отца, хотя, в частности, у мальчиков наблюдается больше сходства с отцом, а у девочек – с матерью. Тот же закон соблюдается при передаче сложения с той особенностью, что мужчины представляют в этом отношении больше разнообразия, чем женщины.

Оршанский занялся исследованием специально болезненной наследственности и пришел к заключению, что тот из родителей, который болен, особенно если это отец, обладает большей способностью к передаче собственного пола исключительно больным детям. Это наблюдается особенно в невропатических семьях, тогда как фтизики представляют обратное отношение. От невропатического отца рождаются дети только с функциональными неврозами. Болезненная наследственность в общем, стало быть, прогрессивна у отца и регрессивна у матери.

Следовательно, болезненная наследственность зависит от двух факторов: от пола больного родителя и от интенсивности его болезненного состояния. Мальчики наследуют от обоих родителей большую степень болезненной наследственности и обладают поэтому способностью превращать функциональную наследственность в органическую, между тем как у девочек наблюдается обратное явление. Это влияние детей на ассимиляцию болезненного состояния также находится в тесной связи с полом и имеет для каждого из них свой особый характер.

Резюмируя все изложенное, мы приходим к следующим заключениям: тип развития организма неизменно передается по наследственности. Сами дети принимают довольно значительное участие в проявлении наследственности благодаря тому обстоятельству, что они более или менее активно ассимилируют переданные им по наследству свойства и особенности.

Наследственность не проявляется в известный только момент и один только раз во всю жизнь: она находится в скрытом состоянии в организме и обнаруживается в продолжение всего периода развития его.

То, что передается по наследству, как пол, сложение и прочее, подчиняется общим законам: так, наследственность известной части организма следует общему ходу развития этой части и достигает наибольшей силы тогда, когда эта часть находится в периоде наиболее энергичного развития своего. Антагонизм между влиянием отца, обусловливающим переменность и индивидуальность, и влиянием матери, которая стремится сохранить средний тип, сказывается уже в происхождении полов, в форме периодичности, с какой уравновешивается их распределение. То же относится и к болезненной наследственности, которую мать ограничивает, ослабляя степень своего влияния и энергично изменяя влияние отца. Дети развивают далее полученные по наследственности наклонности и особенности в духе, соответствующем родителям одного с ними пола.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.