XXIV. Влияние доктора Боба на АА в Огайо

XXIV. Влияние доктора Боба на АА в Огайо

Вероятно, в начале 1940–х годов доктор Боб начал доверять все большую часть своей работы в АА другим. В конце 1930–х обычно именно он проводил первоначальные интервью с будущими участниками, и определял, готовы ли они к программе АА. Теперь же их стало слишком много, и потребность в его времени продолжала расти. Джон Р. вспоминает, что доктор Боб вынужден был посылать его встречаться с новичками, и что он «посылал меня за семь верст киселя хлебать.

Только когда это дело наладилось, он табанить начал, — рассказывает Джон. — Не потому, что так хотел. Он был вынужден. Все хотели видеть Дока! Короче, он эту работу на остальных АА–евцев переложил. Я думаю, он все правильно сделал. Док не много зарабатывал, когда в АА пришел, и ему приходилось шевелиться, чтоб на жизнь заработать. Во время войны он действительно был занят».

«Доктор Боб умел внимательно слушать, и он знал, как повлиять на людей, — говорит Элджи Р. — Он умел выбрать подходящего человека для выполнения той или иной работы в АА, если хотел, чтобы работа была сделана».

Джо П. считает, что в 40–е годы АА было для доктора Боба просто «старым добрым АА»: «Сперва он объяснял пятерым или шестерым из нас, что надо сделать, и мы делали. Потом оценивал, правильно ли мы все сделали. Он был довольно строгим командиром. Понемногу, с помощью своего же “лекарства”, он успокоился и превратился в доброго и дружелюбного парня. Но все равно, главное было — чтобы все шло как надо.

Он во всех делах АА участвовал, — говорит Джо. — Он тут неподалеку во всех городках советы давал: с чего начать, и что делать, когда проблемы будут. Он на целый день уезжал, чтобы на первом собрании новой группы побыть.

Когда я пришел в АА, поблизости было 12 или 14 групп. Сейчас, в 1977 году, у нас в районе 92 группы. Доктор Боб побывал на открытии примерно так 75 из них. Не знаю, правильно ли я его понял, но он, бывало, соглашался с нами, что группа не должна быть слишком большой. Она тогда силу терять начинает.

Не думаю, чтобы ему в тягость было основателем быть, — говорит Джо. — Это иначе работало. АА делом всей его жизни стало, и он считал, что все должен сделать, чтобы АА цвело. И это его дело было сделать все как лучше, чтобы оно и потом цвело, когда его не станет.

В Св. Томасе он как искра был для всей госпитальной братии. Я бы сказал, что чем больше он делал, тем ему АА интереснее было. Если святой может будущее предвидеть, то доктор Боб его точно видел».

Доктор Боб действительно изложил свои мысли о будущем АА в своем последнем большом выступлении в Детройте в 1948 году:

«Мы знаем, чего добилось АА за последние 13 лет, — говорил он, — но как нам действовать дальше? У нас сейчас, насколько я знаю, по самым консервативным оценкам насчитывается 70000 участников. Вырастет ли движение еще больше?

Что ж, это будет зависеть от каждого участника АА, — продолжает он. — Мы можем расти или не расти, все зависит от нашего выбора. Если мы сможем избежать раскола на почве приверженности различным сомнительным теориям и не запутаемся в противоречиях (религиозных, политических или медицинских), если мы будем поддерживать единство наших структур обслуживания, если мы сохраним простоту нашей программы, если мы не забудем, что наша главная цель, — это обрести трезвость и оставаться трезвыми, а также помочь нашим менее удачливым братьям сделать то же самое, — тогда мы будем продолжать расти, преуспевать и процветать».

«У него и среди неалкоголиков друзей было много, но он их в свои АА–евские дела не впутывал, — говорит Джо. — Он в медицине был активный. И в обществе. И тем не менее, никогда не похвалялся тем, что ему сделать удалось. Вы просто узнавали об этом; так или иначе, а вести доходили.

Он договорился с компанией Гудрих, а потом с Гудиер. Короче, у нас была договоренность с тремя шинными компаниями, что если у них кто?нибудь появится, кого они к нам захотят отправить трезветь, они нам позвонят. И наоборот, если у нас кому из трезвых работа нужна будет, мы им позвоним. Мы в 40–ых годах несколько лет так делали, и все работало. У нас даже судья был, с которым доктор Боб связь держал. Этот судья указание давал, чтобы парень в АА ходил.

Были, конечно, и склоки — например, когда братцы C. (Пол и Дик) между собой разбирались — и мы, в конце концов, покончили с этим, попросив Дока их разнять, когда нам все это надоело. Он кучу времени тратил на АА. И еще в Нью–Йорк довольно часто ездил.

Док был большой демократ, — вспоминает Джо. — Когда на собрание приходил, на сцене не садился. Он всегда садился во втором ряду, ну или еще куда?нибудь. Я так понял, он и тираном упертым быть не хотел, но и в рубаху–парня превращаться не спешил. И все же, ему приходилось держать нос по ветру, чтобы дело шло».

«Док играл важную роль в Центральном Комитете, — рассказывает Дэн К. — Это был комитет управления офисом. Мы встречались в первый понедельник каждого месяца, и он всегда на нем присутствовал. Там были представители от каждой группы.

Во время собрания иногда стоял такой шум, как будто вы в баре были. Я никогда не забуду момент, когда доктор Боб встал. Он поднял руки: “Ну, знаете ли, довольно, хватит! — сказал он. — Джентльмены, прошу вас. Мы пока еще члены сообщества Анонимных Алкоголиков. Давайте придерживаться принципов АА и на рабочих собраниях. Вы представляете свои группы, и находитесь здесь для того, чтобы донести до них идеи, сформулированные комитетом. Давайте говорить по одному, и давайте проводить это рабочее собрание, помня, что мы служим Господу и нашим товарищам, АА–евцам”. После этого у нас больше не было шума и криков, когда доктор Боб был с нами.

У нас были группы, которые открывались, и затем вскоре распадались. Это было одной из самых больших тревог в АА тех дней. У групп не было связи с комитетом управления».

Еще одной большой тревогой были срывы. «Когда кто?нибудь вновь падал в грязь, это ранило Боба, — говорил Джон Р. — И не имело значения, кто это был».

«Мы были приглашены на обед с блюдом–сюрпризом в Восточный Акрон, — вспоминает Эмма К., — а когда пришли, нам сказали, что Уолли Г. сорвался. Он был правой рукой Доктора в течение многих лет. Я испугалась за своего мужа (Лейвелла). Он всегда равнялся на Уолли. Это было ужасным шоком для Акрона».

«Мы нередко садились и спорили, виноваты ли мы, если кто?то сорвался, — рассказывает Элджи Р. — Донесли ли мы свое послание до него? Какое?то время мы все думали, что это и наша вина — пока Уолли не напился. Он был тем человеком, который знал ответы на все вопросы, очень много работал над собой, и никогда не сомневался в программе АА. В этот момент мы поняли, что какими бы хорошими мы ни были, как бы сильно мы ни старались, но если алкоголик угодил в “слепое пятно” — это тот момент, когда надо быть крайне бдительным».

«Уолли был так сильно настроен против срывников, — говорит Сюзан Уиндоуз, дочь доктора Боба. — Они должны быть изгнаны! В конце концов ему пришлось проглотить собственные слова. Если бы все было так, как он тогда настаивал, то и ему бы не разрешили вернуться».

«Ему потребовалось очень много времени, чтобы вернуться, — рассказывает Джо П. — Если бы не его жена, Аннабелла, я не думаю, что он бы вернулся. Она притаскивала его на собрания. В конце концов он снова обрел трезвость, и оставался трезвым до тех пор, пока не покинул этот мир. Да, его отношение к срывам изменилось».

«Мне кажется, поначалу мы не совсем понимали серьезность болезни, — говорит Элджи. — Например, человек шел рвать зуб, и врач давал ему пентатол натрия. Он выходил от стоматолога, чувствуя себя парящим выше облаков, и сразу же шел в первый попавшийся бар, потому что он не понимал, что он уже пьян от этого препарата. Это были случаи, понимание которых давалось нам очень тяжело. Нам приходилось многое узнавать путем экспериментов на себе, потому что у нас не было готовых ответов».

Чтобы проиллюстрировать эту опасность, Джуд О. рассказал, как в 1969 году он однажды выпил, за неделю до своего 30–летнего АА–юбилея: «Я вышел на пенсию с поста директора по науке одной из больших шинных компаний, и поехал в путешествие по Европе. Я был довольно активен в АА в течение ряда лет, но затем я был очень занят на своей работе и не ходил на собрания. Моя жена была в госпитале, и мне стало очень жаль себя…»

«В тот день, когда он пришел в госпиталь, он был пьян, — рассказывает Дороти. — Было 11 часов утра, и я так сильно расстроилась, что попросила успокоительное. Когда я проснулась, мне казалось, что мне приснился кошмар. Я не могла в это поверить. Я просто не могла поверить в это — через 30 лет!»

«Джуд? Он был как скала Гибралтара», — удивилась Кэйт П., жена Дюка, когда услышала о его срыве почти десять лет спустя.

«Когда я вновь вернулся в АА, оно было таким же, каким я его помнил, только было больше людей и больше собраний, — говорит Джуд. — Мои старые и новые друзья помогли мне, но возвращение к трезвости оказалось самым трудным делом из всех, которые я когда?либо делал. На это ушло три года. С другой стороны, мой пример показал другим, что изначальная позиция была верна: не имеет значения, сколько лет вы не пили, следующая выпивка может подстерегать вас за углом. Алкоголь не отпускает вас никогда. Доктор Боб был прав: “Первый же глоток вас одолеет”».