Интервью с С. А. Фоминенко о совместной работе с А. А. Левшиновым
Интервью с С. А. Фоминенко о совместной работе с А. А. Левшиновым
У всех музыкальных гениев непростые судьбы. Судьба Станислава Анатольевича Фоминенко, на мой взгляд, – не исключение. Родился в музыкальной семье, музыкальная школа, консерватория по классу пианиста и композиции. В лихие 80-е играл в группе Стаса Намина, волосы до плеч, гулял и выпивал. Музыкальная карьера была прямой и ясной, как луч лазера. Все оборвала автокатастрофа. Пострадало самое ценное, что есть у клавишника: пальцы и кисти рук. Станислав Анатольевич достойно пережил эту потерю и становится свободным композитором и аранжировщиком. Пишет для Аллегровой, Орбакайте, SMASH и других поп-звезд, не гнушается корпоративными заказами. Здорово врубился в компьютер, обучает молодых, пишет статьи в музыкальные и компьютерные журналы.
В Питере и Москве знают – если нужно что-то экстраординарное в области музыки – это к Фоминенко. Высокий, с задумчивым философским взглядом, прикрытым стеклами очков, Станислав Анатольевич не напрягается и не пытается надувать щеки при беседе. Чашка чая и сигаретный дым, вечер, почти ночь над Невским районом Питера. Станислав Анатольевич отвечает на мои вопросы.
– Станислав Анатольевич, как Вы начали сотрудничать с Андреем Алексеевичем Левшиновым?
– Андрею Алексеевичу нужен был гимн для его Академии «Огненный веер», я написал его. Вот таким образом мы и познакомились.
– И как Ваше сотрудничество развивалось дальше?
– Дальше мы стали делать диск «Шавасана».
– Каким образом Андрей Алексеевич передает Вам идею произведения?
– Это необъяснимо.
– Необъяснимо?
– Да. Это происходит, как Вам сказать, наверное, таким же образом, как женщина выбирает мужчину, за которого хочет выйти замуж.
– Чисто интуитивно?
– Да. И если люди понимают друг друга – а мы с Андреем Алексеевичем понимаем, то у них что-то получится. Андрей Алексеевич не музыкант, он на моем языке, моей лексикой вообще не говорит. Он дает мне некое полуастральное, как это лучше выразить, объяснение…
– Впечатление?
– Не впечатление, а именно объяснение того, что должно быть. Вот в диске «PITERЛАМА» мне нужно было в музыке сделать – вдумайтесь – Петропавловскую крепость, причем так, как будто это снимает камера. Вначале как будто издалека виден мост, потом – словно камера установленная на вертолете, поворачивается, объезжает всю панораму сверху, и потом входит внутрь крепости. Вот сиди и пиши…
– Ого!
– А вы что думали?! Конечно. Вот сижу и пишу…
– Станислав Анатольевич, если передача идеи Андреем Алексеевичем – это необъяснимое действо, тогда, я хочу сказать, что тот результат, то произведение, которое получается на выходе – это тоже нечто необъяснимое.
– Это много корректируется в процессе работы, если не сотни, то десятки раз.
– А чем работа над идеями Андрея Алексеевича Вам интересна?
– Процессом работы. Самое главное в музыке – это процесс работы. Когда она выпущена, она уже неинтересна. Я свою музыку не слушаю. Я ее слушал, пока писал, десять тысяч раз – по тактам, без тактов, сверху, снизу. Потом это уже просто надоедает. Сам процесс работы – это да! С Андреем Алексеевичем интересно прежде всего потому, что у него другое мировоззрение. Интересно потому, что он просто умный человек.
Это работа, с одной стороны, а с другой – я еще полный кайф испытываю.
– Здорово. Работать и еще полный кайф испытывать!
– Это, мечта, наверное, всех людей на свете.
Для работы есть множество, целый шквал инструментов, музыкальных редакторов, каждый выполняет строго определенную функцию. Они, как правило, не очень красивы, они функциональны, этого достаточно. Почему? Я сижу по 14–15 часов за компьютером, и мне не нужно ничего отвлекающего, меня интересует только музыка. Больше ничего. Многие идеи дают сами звуки. Можно взять один звук, следующий, послушать, как они звучат – зловеще, загадочно, страшно…
– Получается, что практически у каждого звука свой характер.
– Конечно. Звук может звучать страшно, мистически. Другое дело, с чем его сочетать, в каком месте. Можно заставить звук петь.
– Ощущение такое, что меняется простран ство…
– Этих звуков тысячи, и все надо знать, просто сидеть и заучивать, как в школе. Человеческие вокальные шумы – дыхание, например… Для одного звука выписывается по десятку, а то и по два трека. Я в любом случае должен подчиняться этому и знать то, что пишут другие музыканты, потому что хотите ли, не хотите ли, но музыка Вас окружает, и ухо все равно подспудно ищет аналог. Если не будет похоже на современную музыку, людям не будет нравиться.
– Это привычка?
– Это не привычка, это рефлекс, который у нас вырабатывают, зарабатывая на этом деньги.
– И этот рефлекс необходимо учитывать, когда пишешь музыку?
– Обязательно. И пусть те произведения, те диски, которые делаем мы с Андреем Алексеевичем, не являются хитами, все равно они звучат современно, и тут никто ничего не может сказать другого. А почему современно – вот на этот вопрос человек, который сам этим не занимается, ответить не в состоянии. А современно потому, что в этих произведениях я применял самые современные тембры. Другое дело – как они используются. Звук должен быть модным, а вот что он играет – это тоже другой вопрос. Звук – это всего-навсего краска…
– А вот как эти краски сложить, как смешать, что в итоге получится… Смысловой какой-то момент…
– Конечно.
– А вот как сочетание звуков дает возможность услышать магию Петербурга – это уже, наверное, то, что не поддается объяснению.
– И да, и нет. Изнутри вся работа выглядит совсем иначе. Вы, если посмотрите, увидите, как скучно выглядит гигантский файл с записью музыки, например, того же первого трека из «PITERLAMA». Вообще никак не выглядит. Вот взять, к примеру, такой момент, что меня не устраивает, как звучит гитара. Можно ее вычленить, открыть гитару и посмотреть, что она играет. Самое сложное – писать барабан. Для этого, конечно, есть очень хорошие машинки, но это удовольствие не просто дорогое – это удовольствие для миллионеров. Здесь вы слышите набранный барабанный звук. С ним также можно делать разные вещи, по-разному изменять. Потом послушать, как звучит все вместе…
– Получается, сделали, обсудили, как получилось, пошли дальше…
– Тут опять все не так просто. Вот взяли, допустим, какой-то звук… Этот звук еще надо выписать. А вот пошаговая структура этого произведения, буквально step by step вместе с паузами. Это все пишется вручную. Потом все складывается…
– Гигантский труд.
– Так я и говорил, что это не дешевое занятие. Оно и стоит соответственно. Партию каждого инструмента в этом вот треке надо выписать. Партию бас-гитары, например…
– А почему бас-гитара используется?
– Бас – это основа всего, на нем все держится. Вот бас барабанный здесь – основа, фундамент, на котором все держится.
– Основа, на которую все ложится…
– Вот если ее нашел, все ляжет, если нашел неправильно – все будет разваливаться непонятно почему… Это беда великая для начинающего аранжировщика, когда он не знает, что делать. Иногда столько идей есть классных, а он не знает, как их воплотить.
– Это основа произведения? И каким образом Вы ее находите.
– Очень просто. Сижу. Выбираю. Слушаю. Так это будет или не так. Слушаю, как это будет дальше. Иногда надо написать просто кусочек, написать сверху два-три инструмента, чтобы попытаться понять, что же в итоге получится. Как найти какой-то вариант перехода – например, с куплета на припев? Сижу – иногда в голову приходят неожиданные для непосвященного варианты. Звук, похожий на шум отъезжающей машины… Послушает кто со стороны, скажет, с ума я сошел, что ли… А если взять готовый вариант, то этот звук ложится как нельзя лучше.
– Потрясающе звучит!
– Вы спрашивали, как делается? Это необъяснимо. Я не могу объяснить, почему я взял этот файл и разрезал его вот таким образом…
– Логически это никак не объяснить, это точно.
– Какая логика в творчестве? Логика может быть в жизни, и то она наполовину не срабатывает…
– А тут момент интуиции?
– Кто знает, интуиция или не интуиция?
– Станислав Анатольевич, есть еще хороший ответ на вопрос: почему так? Так – и все!
– Ну да, так должно быть! Вот так пишется. Ну, как Вы теперь думаете – весело музыку писать?!
– Наверное, да, если Вы этим занимаетесь и так увлеченно рассказываете, что погружаешься в мир звуков как-то глубоко и самопроизвольно. А каким образом происходит работа над музыкой к фильмам? Если даже взять музыку к фильму «Реальный бой с ложными Я», то вот эта нота вечности и красоты на фоне неба, красивейшей норвежской природы, того, что здесь, на земле является выражением вечности – неба, моря, гор…
– Собственно, вся моя совместная работа с Андреем Алексеевичем – это музыка к кино.
Я исхожу из того, что звук в кино играет главенствующую роль. Это не я сказал, а люди, а психологи и люди, которые в этом понимают. 95 процентов восприятия в кино – это звук, а те 5 процентов, которые приходятся на визуальное восприятие, практически тоже обусловлены звуковым сопровождением и звуковыми эффектами. Что такое музыка в кино, я впервые понял, когда отключил звук при просмотре фильма «Кошмар на улице Вязов». Собственно, весь кошмар куда-то исчез. Да и чего бояться-то? Или кого? А вот музыка! Вот там начинает сносить башню. Что делает композитор-гений? Вы слышите только первые такты произведения, и уже напряг внутри! А вы послушайте музыку к компьютерным играм – вот там сейчас работают одни из самых талантливых музыкантов.
– Аналогичным образом, если брать психологическое воздействие, выстраиваются и релаксационные треки?
– Да, абсолютно аналогично.
– Это определенное воздействие рассчитывается?
– Да, обязательно. Это очень тяжело другим объяснить, другим людям. Они привыкли жить в своих мирочках. Они не знают, что на них воздействует.
– А что дает это знание, Станислав Анатольевич?
– Человек избавляешься от риска, что его обманут, потому что он знает, чем это воздействие обусловлено.
– Воздействие звука оказывается более значительным, чем обычно принято думать…
– А мы живем в мире звуков, и он также необходим нам, как воздух. Хотя никто же не думает, как воздействует воздух на его самочувствие.
– Вы также рассчитываете, как будет воздействовать Ваша музыка на слушателя.
– Я хочу сказать, что я много слушаю современную музыку, чтобы мои произведения, в том числе написанные в соавторстве с Андреем Алексеевичем, звучали современно.
Я периодически просматриваю новые фильмы, треки к новым компьютерным играм, чтобы посмотреть, как это сделано. Кино – это тоже творчество для ремесленников, ничего там супернового нет. Вспомните, как раньше к фильмам относились, не потому что там было что-то особое, просто – новое. Люди любят новое, а придумать это тяжело, очень тяжело. Поэтому и за Левшинова и держусь. Это – новое, это – интересно, это заставляет работать мои мозги. Но главное – это просто интересно. Этого достаточно.
Дискография С. А. Фоминенко
«Шавасана», 2004
«Путешествие в медитацию», 2004
«У-СИН», 2005
«Сумерки дзен», 2006
«PITERLAMA», 2007
музыка к песне из фильма «Реальный бой со своими ложными Я», 2007
Лариса Корякина
Данный текст является ознакомительным фрагментом.