ВОСПИТАНИЕ РЕБЕНКА

ВОСПИТАНИЕ РЕБЕНКА

Определим понятийные стороны, потому что у нас в основном, в России, в частности, воспитание строится на понятиях «хорошо» и «плохо». Не только в современной – это далеко не 100 лет, и даже не 200. Тяжелые ошибки предков. Религия тоже привнесла свою лепту. Но под христианской религией мы не очень давно находимся: она очень трудно внедрялась, и совсем не так, как все представляют. По-хорошему это у нас делалось где-то уже в XVII веке. Там уже совершенно четко это прослеживалось.

Россия основывается на понятиях «хорошо» и «плохо» – такие совершенно непонятные обобщенные категории, деформированные, и на представлении, что дети – бандиты. Да, этот негативизм по отношению к детям очень давно существует, совсем не 100 лет. Очень много есть фольклорных форм, которые это отражают. И современная дедовщина, которая в армии процветает, она не просто так возникла, а на основе исторических отношений, бытовавших в семье. В семье XVIII века, когда старшие шли войной на младших, а младшие шли войной на старших. Это совершенно неправильная позиция. Потому что в тех обществах, где культура архаичная сохранилась, там такого нет в принципе, это невозможно. А современное общество, к сожалению, впитало те образцы. Но я знаю, что в Латинской Америке есть современное общество, где все по-прежнему адекватно. И в Венесуэле, и в Мексике, где хорошо развита семейственность.

Теперь давайте разберемся, какие же понятия были бы правильные. Я почему об этом говорю – потому что эти вещи очень отягчают воспитание комфортных, нормальных детей, здоровых, здравых. И все большие проблемы между детьми и взрослыми, все конфликтные ситуации, совершенно необоснованные, на ровном месте. Самое страшное начинается потом. Пока ребенок маленький – все более-менее. Он проявляет стремление к партнерству, проявляет себя как нормального адекватного человека, и постепенно, пока он встраивается в наше ненормальное, больное общество, происходит деформация. Потом мы в подростке получаем уже такое, с чем жить бывает просто невозможно. Здесь очень важно, чтобы семья дала основу воспитания правильную. Потому что потом легче отслеживать, что происходило неправильно на внешней территории. Потому что там все-таки чужие и по отношению к ним проще разобрать эту ситуацию, если у вас есть какие-то каноны, которые бытуют в вашей семье. Но здесь большие проблемы, что родственники-то ваши – они тоже оттуда. И они тоже это впитали. И у них тоже есть «хорошо» и «плохо» и что старшие должны воевать с младшими. Я начальник – ты дурак.

Давайте выясним, какие понятия у нас должны быть. Существуют такие замечательные понятия, как «правильно» и «неправильно». И совершенно нейтральные, между прочим. Они несут оценку, но в том плане, что когда чашка падает вниз со стола – это правильно. Только печально, что она разбилась. Все правильно. Может, он экспериментировал. Нейтральная оценка только констатирует событийность. Вот если бы чашка у вас взлетела к потолку, это было бы нечто парадоксальное. Существует еще понятие «удобно-неудобно». Обувь бывает удобная и неудобная. Спать, засунув ноги между перилами кровати, неудобно. А бывает удобно – когда подушка хорошая, там комков нету, на ней удобно лежать. Существуют такие понятия, как «опасно» и «неопасно». Еще существуют понятия «умно» и «глупо». И нужно отметить, что дети очень не любят выглядеть глупо. Еще хочу отметить, что понятия «правильно» и «неправильно» просто констатируют норму. Вообще, я так подозреваю, касаясь религиозных воззрений всяких разных, что, видимо, вот эти понятия «хорошо» и «плохо» и какие-то мерзопакостные вещи и спровоцировали возникновение некоторых религий. Как-то же надо было со всем этим бедламом справляться.

Я рекомендую вам использовать другие понятия, кроме «хорошо» и «плохо», потому что это дает другие нюансы в воспитании. И дает совершенно другую оценку. Если ребенок роняет чашку на пол в порядке эксперимента, то он делает правильно. Другое дело, что вам это может нравиться, а может не нравиться, тогда вы можете так честно и сказать, что не надо разбивать мою чашку. И тогда вы будете правильно говорить, потому что вы соответствуете тому, что происходит внутри вас. А когда вы говорите: «Нельзя бить чашку, это нехорошо!» – «А что ж тут нехорошо? Я проверял, как она бьется, у меня так замечательно получилось!» Вы будете постоянно впадать в конфликт, потому что то, что хорошо для вас, может быть плохо для другого. Когда мы говорим «хорошо» – это значит мне хорошо, а тебе может быть и плохо. Поэтому для ребенка эти категории использовать не стоит, во всяком случае, злоупотреблять этим.

Бить чашку в порядке эксперимента – это хорошо. Иначе как я могу проверить, что она бьется. Другое дело, что маме это не понравится. А вот это уже умно или глупо – бить чашку, зная, что маме это не понравится. Я сделал глупо. Вот подумайте, как сделать так, чтобы не ругаться. У вас есть, что чашку ронять плохо. Но у вас нет расслоения, что это может быть правильно, но вам не нравится. Вы взяли и все объединили, а ребенок по-другому все воспринимает. Хорошо или плохо – это ваше личное мнение, вы говорите о себе. Но вы совершенно не думаете о других. Это очень субъективно. В тех обществах, которые сохранили первозданную систему воспитания, там понятия «хорошо» и «плохо» отсутствуют. Там вообще нет нужды что-то оценивать для себя. Там настолько хорошо все закомпоновано, ладно устроено, что необходимость в такой оценке просто не возникает. И там можно сделать рационально или нерационально.

Средства педагогического воздействия.

Давайте начнем с первых двух. У нас есть такое важное средство педагогического воздействия, как чувство самодостаточности ребенка. Ребенок в возрасте до 3 лет стремится быть правильным. Он не хочет быть хорошим или плохим. И это понятие правильности складывается у него из впечатлений о правильной беременности, правильном рождении и правильном вхождении в мир в первые 6 мес. жизни. И вот в зависимости от того, как вела себя мама, он получит это впечатление полностью правильным, не полностью правильным или неправильным вообще. Для того чтобы быть полностью правильным, надо правильно жить внутриутробно и правильно родиться, надо, чтобы за нами правильно ухаживали первые 6 мес. жизни. Это и есть чувство нашей самодостаточности. Если где-то что-то неправильно нам сделали, то мы будем все время стремиться компенсировать эту неправильность, которая была задана родами, беременностью или неправильным уходом. Это означает только то, что тот ребенок, с которым все произошло правильно, ему не нужны дополнительные доказательства того, что у него все хорошо. Он берет их по мере того, как возникает необходимость. Он сделал что-то, и ему нужно понять – это правильно или неправильно. Вы ему оценили, он пошел дальше.

Ребенок, у которого этого не было, он будет периодически к вам обращаться – каждые 20 минут или каждый час – чтобы вы подтвердили, что он правильный. Ему необходима дополнительная подпитка, чтобы не терять это ощущение себя. Он всю жизнь будет этим заниматься. Компенсируйте это в детстве. У вас максимальные возможности есть сейчас. В дальнейшем правильное воспитание в какой-то степени компенсирует ошибки. Дело в том, что у вас есть генетическое, внутреннее знание о том, как это должно происходить. Если вы сделали что-то не так, что не вписалось в эту схему, – уже было неправильно. И мы уже получили дырку в нашем личностном росте. Это то, что будет постоянно расшатывать наш фундамент. Поэтому мама, когда хочет, чтобы ребенок был нормальный, здоровый и уравновешенный, должна эту брешь исключить по возможности. Например, если вы во время беременности лежали на сохранении и делали 100 раз УЗИ – у вас неправильная беременность, и ничем вы это не заткнете уже никогда. Убежденность мамы, что это правильно, не имеет никакого значения. Это генетически обусловленная информация. Она работает независимо от того, в чем вы уверены. Социальная информация отличается от генетической тем, что она изменчива. А генетическая, к счастью, неизменна. То же касается и родов, то есть роды должны произойти у вас совершенно определенным образом. Если туда были вмешательства, они уже были неправильными. Если вы знаете, что они были, вы должны давать ребенку больше поддержки. Больше сил и уверенности, чтобы он чувствовал себя полноценным.

Дети нуждаются в том, чтобы вы поддерживали в них ощущение правильности себя. Это им позволяет лучше получать ориентиры в мире и лучше в нем устраиваться, привыкать к нему. Вы должны видеть в ребенке друга, его поддерживать, и во всех его начинаниях, которые хороши, обозначать, что он молодец, у него все получится, что вы его любите. Вы должны постоянно ему это подтверждать. Ему нужно быть уверенным в своих позитивных качествах, и вы должны давать ему такую поддержку. Тот ребенок, который уверен в том, что он правильный, легко управляем в том плане, что он не конфликтен. Он с вами всегда будет стремиться найти какой-то компромисс, и вам будет с ним легко вступать в контакт. Правильные дети не делают неправильных поступков и всегда уважают родителей. Это то, что вам нужно!

Все так расстроились... Ничего, ничего! В племенах все это передается от поколения к поколению. Ребенок 4 лет все это знает прекрасно. Причем он знает не только в мыслеобразах, он может вам это сформулировать. У нас такая странная цивилизация, которая дошла до того, что совершенно себя не понимает: куда лечу, куда хочу?

С ребенком разобрались. Он у нас правильный, хороший. Мы не выращиваем бандита. Может ошибаться. Но ошибаться могут все. Ошибку можно исправить.

Материнская воля.

Это такой способ взаимодействия с ребенком, когда что мама про него подумает, то он и делает. Чем отличаются большие мамы. Большая мама точно знает, чего дети делать могут, чего дети делать не могут. Вот они сидят в племени и думают. А дети так себя ведут. Вот подумали: «Хорошо бы им пойти к реке». Они собрались и пошли к реке. «А теперь, наверно, заигрались – пора обратно возвращаться». Они раз – и обратно возвращаются. Это главный способ управления детьми, и, между прочим, у каждой мамочки такой потенциал есть. С опытом он развивается, становится более понятным, и женщина может лучше им пользоваться. Причем, что самое интересное, поддаются воздействию материнской воли даже взрослые дети.

Она всегда действует в той ситуации, когда у матери есть точное знание о поведении ребенка. Мама должна точно знать, как он себя вести должен, а как – не должен. Если ваши знания вписались в биологический закон, то он всегда будет выполняться. Вы можете проверить наличие этого качества вашего по засыпанию ребенка. Если вы ложитесь его укладывать, никуда не торопитесь и сами собираетесь заснуть, то он засыпает очень быстро. А если вы его укладываете, а сами хотите куда-то пойти, то он не укладывается ни в какую. Я могу сказать по своему опыту, что я могу укладывать ребенка независимо от того, тороплюсь я куда-то или нет. Просто я знаю, где у меня есть тумблер, который переключается. Я ложусь и имитирую, что мы спим. И он спит. Это самое простое, с чего вы можете начинать прощупывать эти свои возможности. В действительности мама может влиять на ситуацию, касающуюся ребенка, буквально по всем параметрам. Думать надо убедительно. И я совершенно точно знаю по своему опыту, что мама не справляется с ребенком до тех пор, пока у нее в голове не уляжется, как он должен себя вести. Вот, например, у нас достаточно часто бывает нарушение ритма, у маленьких деток особенно. И вот пока у мамы не уляжется, как он должен себя вести, он себя ведет как попало. Вот когда она поняла, как у него должно быть, он построился и быстро-быстро в этом ритме так и пошел. Всем очень хорошо и удобно. Действительно, изменение в поведении наступает после того, как у мамы вот здесь вот провернулось, включилось, и она сорганизовала свое внутреннее состоянии, и это очень сильно отражается на ребенке. Наверное, здесь и понятно, почему такая связь сохраняется. Потому что внутриутробно вы вообще представляете собой одно целое. И куда же ему с подводной лодки деваться, связь-то так быстро не прерывается. Она и продолжает действовать. Только беда в том, что мама не всегда знает, чего ей нужно ожидать от своего ребенка, она не знает, куда на него влиять.

Здесь хочется вспомнить такой замечательный анекдот. Когда вы влияете на детеныша таким образом и у него есть всё, что вы хотите от него получить, то он обязательно вам его отдаст. А если вы будете хотеть того, чего он не может, это анекдот такой. Пошел товарищ в школу экстрасенсов, выучился. Встретился со своим товарищем, тот его спрашивает: «Ну вот ты закончил школу. Что ты можешь делать?» – «Я могу внушать мысли». – «Ну-ка продемонстрируй» – «Вот сейчас из окна третьего этажа вылетит телевизор». И оттуда летит холодильник, стиральная машина… А потом выходит мужик и говорит: «Ну нет у меня телевизора!» Вот здесь примерно такая же ситуация. От ребенка не нужно требовать того, чего он не может сделать. Не не умеет, а не может в принципе этого. Если он не умеет, он обязательно научится. И мы с вами разбирали поведение – это как раз и есть возрастные нормы, то, чего вы должны от них ожидать.

Воспитание идет как крупное направление, а материнская воля действует и в мелочах. Если вы хотите утром доспать и чтобы ребенок самостоятельно позанимался, то вы можете своим внутренним усилием на него так повлиять, что какое-то время – насколько он вообще может, минут 20 – он может сам поиграть и вас не трогать, когда вам это очень надо. Ему ничего не надо говорить, он просто встает с кровати и идет играть. А потом, через 20 минут, скажет: «Так, все!»

Еще такой пример хочу привести. Скажите мне, на улице ребенок должен убегать от мамы? Не должен. А вы в этом точно уверены? Понимаете, значит жесткого убеждения нет. А раз жесткого убеждения нет, он тоже будет сомневаться, что ему делать – убегать или не убегать, он будет то так, то сяк. Если твердого убеждения нет и есть что-то, что может ваши мысли поколебать очень сильно, ребенок теряет управление. Он тоже перестает понимать, что нужно. Потому что вы его своими ожиданиями провоцируете то к тем, то к другим действиям. Я знаю мам, которые буквально вышли из пустыни в прямом смысле этого слова. То есть у них не было цивилизации, они из каких-нибудь партий геологоразведочных. И у них не было никаких сомнений в том, что ребенок не может никуда уходить. Когда они приехали в город, слава богу, у них это поведение уже сформировалось. И они очень удивились, как такое может быть, что ребенок убегает от матери. Вот потому что они не знали, как такое может быть, у них такого и не было.

Очень эффективно действует, когда ребенок делает что-то такое. И ваша реакция должна быть, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Тогда он тоже очень удивится и скажет: «Боже мой, этого же не может быть никогда. Я ошибся. Забудем об этом». Если мама провоцирует ребенка на опасные ситуации, они и будут случаться. Об этом не надо думать вообще никогда. Должно быть твердое знание, у вас внутри сформированное, что с вами будет все хорошо, никогда не произойдет этого и этого. Это не означает, что вы каждый день поименно перечисляете, что именно с вами не произойдет. Это просто уверенность в том, что все у вас уладится и никто не пострадает. То есть это на уровне мысли происходит, но не в том плане, что это мысль буквальная, конкретная, а это именно убеждение такое.

Я вам пытаюсь просто обнаружить инструменты, которыми вы можете пользоваться, а вы попробуйте в себе их найти. Потому что они точно есть, и они точно действуют, и действуют просто потрясающе! Потому что когда я сижу дома и периодически думаю: «Хорошо бы, чтобы сделали что-нибудь вкусненькое», неожиданно приходит мой сын и говорит: «Мама, я принес чего-то такое, например, конфеты». И мы пойдем, попьем чаю, вот как хорошо. Как хорошо действует материнская воля!

Материнская воля есть и у бабушек. В этом плане с бабушкой хорошо бы договориться, потому что у нее есть свое иерархическое положение, с которого она действует.

Личный пример взрослых

Теперь перейдем к следующему пункту нашей программы – это личный пример взрослых. Это очень важное средство педагогического воздействия, и как раз благодаря личному примеру взрослых у ребенка формируются такие формы поведения, как сочувствие, забота, сожаление, способ обижаться, способность признавать ошибки и извиняться и многое другое. Эти формы поведения ребенок берет напрямую от окружающих. И в зависимости от того, что делают взрослые, так ребенок и будет себя вести. Давайте будем их по очереди разбирать, и давайте начнем с сочувствия.

Вы должны знать, что дети раннего возраста не понимают боль другого человека, то есть не способны идентифицировать себя с кем-то. Когда он таскает вас за волосы, а вы говорите, что вам неприятно, он не понимает: для него это просто игра. Еще очень важно знать, что чтобы возможность сопереживать кому-то возникла, ребенок сначала усваивает форму поведения, и усваивает он ее из того, как ведут себя люди по отношению к нему и по отношению друг к другу. Из этих двух наблюдений у него усваивается форма поведения. Он тоже начинает реагировать на предложения пожалеть кого-то. Он пока не чувствует, что кому-то больно и плохо, он просто копирует поведение. Сначала идет копирование, а потом после копирования начинают возникать переживания. Всегда формирование сопереживания идет по такой схеме: сначала мы копируем поведение, а потом начинаем действительно сопереживать. Причем первоначально мы сопереживаем близким объектам – тем, кто в доме, потом начинаем сопереживать тем, кто находится на улице, а потом – по отношению даже к тем, кто находится на картинке. Это значит, мы имеем развитое, сформированное чувство. Для того чтобы это возникло вообще, у ребенка должен быть опыт наблюдения. Соответственно, и рекомендация такая, что когда мы хотим у ребенка это воспитать, сначала мы даем ему модели. Взрослые должны позаботиться о том, чтобы это присутствовало в семье. Когда никто никому не сочувствует, совершенно невозможно просить у ребенка проявления этого качества. А дальше мы будем иметь просто развитие того, что мы посеяли.

Обида

Теперь разберемся с обидой. Я периодически выясняю у своих учащихся, что такое обида, как вы думаете? Обижается у нас кто и в каком случае? Если по отношению к кому-то произведено действие, которое он не может преодолеть. Это подавленное действие. Из этого есть вывод, что обижаются слабые. Ведь преодолеть не может кто? У кого нету, чем. Большие и сильные не обижаются; в крайнем случае, он встанет и затопчет. Очень замечательный пример: лев лежит в прайде. Когда львицы пошли охотиться, он присматривает за дитями. И вот дети на нем виснут, кусают, а он только ворчит. А потом встанет, отряхнется и переместится в другое место. Эти тоже встанут, отряхнутся – и за папашкой. А когда они его совсем достают, он встает и рычит. И они так – раз – тихо-тихо и пошли сами с собой. Он не обижается, потому что он в случае чего встал, рыкнул, и все встало на свои места. Это я к тому говорю, что ребенок может обижаться на вас, но вы не можете обижаться на ребенка. Потому что если вы на него обиделись, то это демонстрация вашей слабости. Это очень часто женщины используют: они обижаются на мужчин специально. Когда женщина обижается на мужчину, она требует от него, чтобы он был сильный. По отношению к ребенку этого делать нельзя. А он может и будет обижаться, потому что это демонстрация того, что он маленький, он не все может сделать. Ваша задача – помочь ему выйти из этого состояния. Потому что они далеко не всегда видят, как можно выйти из той ситуации, в которую попали – именно по младости, по глупости. Если он ударился, ему нужно показать опасность и приласкать. Если он не может ботинок надеть, то нужно показать ему, как это делать. Если ребенок обижается, его нужно пожалеть и показать, в чем именно заключалась его слабость. Только не надо говорить, что мы вот сейчас стол побьем – ни в коем случае. Вот стол, вот его угол. Ты проходил и ударился головой. Впредь следи за этим. Там не должно быть никакого назидания, просто чисто технически показали, в чем была загвоздка. Потому что ваша задача – его поднимать, вам же не надо, чтобы он был слабым. Вам надо, чтобы он очеловечивался, становился сильнее, поэтому и надо показывать, как он может стать сильнее и умнее.

При обиде они тоже проявляют формы поведения, которые наблюдают в жизни. Есть такая непосредственная обида, когда забились за дверной косяк, и так больно и обидно, и такой ты маленький дурачок, пожалеть бы тебя – и все будет хорошо. И они так и делают – ищут того, кто их пожалеет, отряхиваются, встают, обозначают, что там действительно была такая неприятность, в следующий раз буду обходить.

А вот когда в семье есть кто-то, кто демонстрирует обиду, бравирует ей, они копируют эту форму поведения и начинают ее применять даже в тех местах, где она совершенно несообразна. Понаблюдал мальчик, как мама обижается на папу, и тоже стал так делать. Сначала никто не понял, чем это он занимается. Очень забавно видеть эти формы поведения у ребенка. Он еще не знает, как их правильно применять, и начинает засовывать туда-сюда и методом экспериментального тыка выявляет, куда они должны быть встроены. «О, хорошо пошло! Теперь именно тут так и буду делать».

Забота

Следующий момент – забота. Здесь все то же самое. Ребенок заботиться не умеет, не знает, что это такое, и воспринимает это качество из наблюдений. Он должен видеть, как кто-то о ком-то заботится, и совсем необязательно ему каждый раз говорить: «Видишь, я забочусь о папе!» Для того чтобы этот ресурс, который он накапливает к 3 годам, был задействован и выдан в каких-то формах поведения, совершенно необходимо, чтобы у трехлетка появился кто-то, о ком он может заботиться. Здесь можно рассматривать совершенно разные варианты. Вы должны между 3 и 4 решить эту проблему: должен появиться кто-то, о ком можно заботиться. Первоначально это должно быть что-то типа хомячка, черепахи. А потом, по идее, года в 4, должен появиться ребеночек, о котором тоже можно было бы заботиться. Здесь я обязательно хочу вас предупредить, что способность заботиться без практики никогда не возникает. Поэтому если мы хотим, чтобы нам в старости кто-то подал стакан воды, мы должны завести кого-нибудь – хомячков, кошечек – чтобы ребенку было где отрабатывать. Именно в этом возрасте. Если этот возраст пройдет, то мы заботиться не научились. Если появится раньше, там очень большой риск агрессивной конкуренции, там нужны другие методы педагогического воздействия на детеныша, чтобы устранить это. Все хорошо в срок.

Дети в племенах всегда приступали к подсиживанию младших только после того, как они имели опыт заботы о зверушках. Если никого нет, то придется завести, а если кто-то есть, то поручить ребенку о нем заботиться. У нас был целый зоопарк – кого у нас только не было. Слава богу, сейчас только одна кошка. У нас были одновременно и хомячки, морские свинки, черепаха, собака, кошка, аквариумные рыбки и птички. Хорошо, что птичек забрали, рыбки сдохли, свинок отнесли в зоомагазин, потому что они размножались со страшной силой, хомячки тоже. Собака тоже не выдержала этой нагрузки. Остался один кот. Черепаху потеряли, потом она выползла – спала где-то там. Пришел добрый мальчик и сказал: «О, у вас черепаха! Я так хотел черепаху!» Если животное уже в преклонном возрасте, надо периодически объяснять ребенку, что оно себя плохо чувствует. О смерти любимого животного лучше так и сказать, а не придумывать, что собака уехала к тете.

Извинение

Давайте разберемся с тем, что такое извинение. Это признание своей ошибки. Принести извинение – значит, что вы ошиблись, неловкость произошла, недоразумение, и вам очень хотелось бы, чтобы этого не было. Чтобы извиниться, надо действительно признать ошибку, а формально извиняться нам не надо. У ребенка опять-таки должен быть пример. Поэтому вы должны взять за правило демонстрировать, что если ты ошибся, честно сказать: «Был неправ. Извините». Извиняются умные. Кто может понять, что он ошибся? Только умный!

Ребенок еще не может понять во всех случаях, где он ошибается. Он, может, и рад бы признать ошибку, но он не понимает, где она. Чтобы он это понимал и чтобы у него было стремление это понять, нужно, чтобы была модель. Если он научится это делать на внутреннем уровне, он всегда будет извиняться. И нам не надо будет клещами вытаскивать из него слово «извините». Нам не надо, чтобы он слово сказал. Нам надо, чтобы он понял, что был неправ. Железное правило: за ребенка всегда извиняются взрослые. Если он разбил в гостях стакан, извиниться за него должна мама. Спрятать его за себя и сказать: «Извините, мой ребенок ошибся». До того возраста, пока он извиняться не начнет самостоятельно. Обычно это происходит где-то к 4 годам.

Другое дело, когда ребенок заметил, что взрослому нравится, что он самокритичен. Он берет батарею чашек, сдвигает на край стола, хлоп! «Извини, я нечаянно». И вторую сдвигает. Вот уже пятая, а все нечаянно. Конечно, нам такое извинение ни к чему.

Вежливые и невежливые формы поведения

Теперь давайте вежливые и невежливые формы поведения обсудим. Здесь я имею в виду просто манеры, которые приняты в той или в другой культуре. Давайте на таком примере. Некрасиво плевать в окно. Когда приходит мама домой, ее дочка прекрасная двухгодовалая ставит табуретку к окну и туда плюет. «Боже мой, что ты делаешь? Ты же этого раньше не делала!» А она говорит: «Я как дядя». Выясняется, что был ее младший брат, который плевал в окно. Дяде 23 года. И скажите после этого, кто был неправ? Она же как дядя, как большая, взрослая, сильная и крутая, плюет в окно. Вот эти формы поведения – вытираться салфеткой, например, а не ходит с макаронами на щеке – берутся из наблюдения. Если принято сморкаться в скатерть, он тоже будет это делать. И когда папа посморкался и говорит: «Что ж ты, сынок, в скатерть сморкаешься?» То как-то это неправильно. Потом говорят: «Наш сын такой невоспитанный, все время в скатерть сморкается».

Дело в том, насколько регулярно это делается. Это не эксклюзивные моменты. Но взрослые часто не замечают, что они делают сами. Они от ребенка требуют, а сами не делают этого. А он в точности копирует, что делают они. И этого не видно до тех пор, пока ребенок не начинает это повторять. Я, например, знаю случай, что обнаружили, что у бабушки есть манера ругаться, поставив руки на бедра, только когда девочка так стала делать. Они, как видеомагнитофончики, все записывают и потом прокручивают вам ваше же. И когда мы начинаем выяснять, почему ребенок так себя ведет, оказывается, что это он взял от этого, это сантехник приходил, брат в окно плевался. И полный комплект!

Если это сантехник, вы можете говорить, что это чужой человек, что в нашей семье так не принято. Гораздо хуже, когда брат. Тогда нужно брать этого брата и говорить: «Ты плевался в окно? Я не хочу, чтобы моя девочка плевалась». Вот он как раз может перед ней извиниться и сказать, что был неправ, не делай так никогда. Достаточно одного раза, чтобы это произвело впечатление. Знаете, как впечатляет, когда девочка подходит к папе или к мальчику и говорит: «Ты все время вот так делаешь. Мне так делать можно или нельзя?» Надо так детей воспитывать. Чтобы они могли вам ваши ошибки тоже обнаружить, потому что мы, к сожалению, их сами не видим.

Управляющее поведение родителей

К средствам педагогического воздействия относится также управляющее поведение родителей. К нему относятся оценочные

реакции. Это не означает, что вы говорите ребенку: «Я оцениваю твое действие так-то». Просто ваша реакция говорит ребенку о том, что это за действие. Оценочные реакции делятся на бурные, безразличные, поощрительные и на реакции опасности. Давайте сразу их разделим на 2 категории: все эти реакции могут быть адекватными и неадекватными. Если раздражитель соответствует вашей реакции, значит реакция адекватная, а если не соответствует – значит неадекватная. Я говорю об этом, потому что дети очень хорошие психоаналитики, и они очень четко знают, была у вас адекватная реакция или нет. Если вы действовали неадекватно, ребенок изменяет к вам отношение: он не будет вас воспринимать как сильного. Сильного и ведущего. Мы говорили о том, что мама у нас выполняет роль ведущей и что она должна быть соответственно сильной для того, чтобы эту роль выполнять. У ребенка ни в коем случае не должны возникать сомнения в том, что она способна это делать. Если мама, папа и бабушка выдают неадекватные реакции, то они становятся слабыми и такими, которых можно не очень уважать.

Давайте я приведу пример, что такое адекватная и неадекватная реакция. Например, мимо человека пролетела муха, а он стал махать газетой, кричать матерные слова, топать ногами и говорить, что это агенты ЦРУ хотят его уничтожить с помощью управляемой мухи. И когда мимо пролетела муха, а человек пошел дальше, совершенно не заметив этого события. Вот неадекватная и адекватная реакция. Это достаточно грубый пример. А теперь давайте пойдем непосредственно по самим оценочным реакциям и будем их делить на адекватные и неадекватные.

Давайте начнем с бурных реакций. Бурные реакции могут проявляться в активной жестикуляции, бурных выражениях и активных перемещениях по комнате, например. Она может быть адекватной, если ребенок сделал что-то совершенно из ряда вон выходящее, невообразимое. Нужно учитывать, что бурная реакция – это реакция, с одной стороны, слабости, с другой стороны, она обозначает, что произошло что-то невероятное. Если она действительно адекватна, ребенок пугается, строится и говорит: «Что произошло не так? Никогда в жизни больше так не сделаю!» Если взрослый начинает активно жестикулировать, бегать по комнате и ругаться из-за того, что ребенок пролил воду, то он очень удивляется. Потому что реакция неадекватная, такого не может быть. Хочу рассказать такой пример замечательный. Если ребенок роняет телефон, он не понимает, почему у вас здесь может быть бурная реакция, потому что с его точки зрения телефон не представляет никакой ценности. Поэтому реакция ваша бурная будет неадекватная. Потому что когда он взял что-то для него непонятное, то ваша адекватная реакция будет взять у него это непонятное и убрать туда, где он не сможет его достать. Потому что он правильно в общем действует. Он заинтересовался интересным. Но чего-то он не знал. А вы начали подпрыгивать. Странная реакция, с его точки зрения. Неадекватная бурная реакция всегда служит эффектом кнопки. А теперь – пример в студию.

Ребенок сбрасывал телефон со столика – замечательного столика телефонного на кухне, на котором он так красиво стоял. Папино сердце не выдерживало. Каждый раз, когда телефон падал, у папы случалась бурная реакция. Он активно жестикулировал, бегал по комнате и кричал, что это безобразный ребенок. Сначала это повторялось несколько раз, потом это приобрело следующий характер. Папа приходил с работы, мама его встречала, ребенок стоял рядом, потом, не обозначая себя, тихонько уходил на кухню, брал телефон в руки и ждал входа папы. Когда папа входил, он ронял телефон на пол. И у папы случалась бурная реакция. После этого он перемещался в комнату, где бегал папа, садился на диван и на него смотрел глупыми глазками. Так продолжалось несколько месяцев, пока мама не пришла на курс, не услышала об этом и не сказала папе, что он не должен так реагировать. Папа запасся валидолом. Вот он пришел. Вот ребенок бросил телефон. Он пошел в ванну, принял и больше не бегал. Ребенок ходил за папой: «Ну папа, где? Ты не заболел? У тебя все хорошо?» Вот так он его проверял дня 4. А потом через неделю ребенку надоело, и он сказал: «Да ну этот телефон! Совсем не интересно. Папа сломался». На самом деле, дети именно так себя и ведут. Когда где-то случается неадекватная реакция, они используют ее как кнопку. А потом наблюдают за театром, который разыгрывается в их присутствии. А они – зрители такие замечательные. И потом скажите, кто кем управляет. Очень показательный пример. Ребенок с крепкой здоровой психикой управлял бедным несчастным папой, пострадавшим в детстве, с помощью телефона. Дистанционное управление.

Я еще хочу привести пример. У нас дома очень много техники. Она стоит на полу. У нас дети технику не трогают, потому что никто на это не обращает внимания и подразумевается, что технику трогать нельзя. Работает материнская воля, и дети ее действительно не трогают. Но как только моя старшая девочка устроила ажиотаж вокруг компьютера, младшая девочка обратила на это внимание и стала рваться включать этот компьютер и тыкать в кнопку пальцем. Причем она это делала исключительно тогда, когда старшая девочка находилась рядом с кабинетом, где стоит техника. Вот когда она находилась рядом, та бежала и включала компьютер и с озорными глазами смотрела, как она сейчас придет и будет визжать. А потом еще бежала к маме и жаловалась, что эта злыдня меня обижает. Не дает компьютер включать.

Бурные реакции должны быть очень адекватные. Нужно очень хорошо оценивать, прежде чем начать подпрыгивать.

Безразличная реакция тоже может быть адекватной и неадекватной, и она по-разному воспринимается. Когда у нас идет речь о социальных моделях, безразличная реакция служит для ребенка ориентиром в эффективности его действий. Если он что-то сделал и у вас есть какая-то реакция, то есть вы заметили его действия, он понимает, можно этим пользоваться или нельзя, и как этим пользоваться. А если вы прошли мимо и не заметили, что он это сделал, получается, что он действовал неэффективно, и эту форму поведения он исключает. Он говорит, что я так не буду делать, потому что никто меня не видит. Например, когда ребенок, насмотревшись в песочнице, как мальчик лежал на земле и махал ногами, пришел домой и решил потребовать что-нибудь запретное с верхней полочки. И стал кричать, ложиться на пол и бить ногами, а мама сделала вид, что ребенок исчез. И сказала: «Ой, что-то цветы завяли, надо полить…» и ушла. Ребенок обычно встает, бежит за мамой, ложится и делает то же самое. Мама говорит: «Ой, кто-то пришел к нам в гости, надо пойти посмотреть». И не видит его. Он попробует так раз и поймет, что это неэффективная форма поведения. Тогда он попробовал по-другому: залез к вам на руки, поцеловал и принялся пальцами туда тыкать. Вы ему сказали: «Ой, ты мой хороший, на, держи». Он сказал: «О, эффективная модель!»

Это не относится к тем ситуациям, когда он попал в неловкое положение и просит помочь из него выйти. Например, он упал и ударился, тогда вы не можете его не замечать, потому что тогда это неадекватная реакция с вашей стороны.

Есть поощрительные реакции – это поведение, которое выражает одобрение действий ребенка. Выражается в словах и в действиях. Телесный контакт тоже является подтверждением, что он действовал правильно. Поощрительная реакция никогда не выражается в бурных восторгах. Потому что бурная реакция на какое-то позитивное действие ребенка воспринимается им неадекватно. Тогда он начинает, что что-то произошло не так. Надо просто спокойно сказать, что ты молодец, у тебя стало получаться лучше.

Реакция опасности. Давайте начнем с примера, потому что реакция опасности достаточно очевидная, и мне хочется, чтобы вы сами поняли, как вы себя ведете и могли бы вести. Представим себе, что у нас горит комната. Дверь в одном конце, в другой конце стул, и на нем сидит ребенок. Что вы будете делать? При реакции опасности вы действуете стремительно и не говорите ни единого слова. А начинаете говорить, когда достигли безопасного места. А пока за вами гонится тигр, вы не будете объяснять ребенку: «Ты знаешь, этот зверь такой опасный, обрати внимание, какие у него клыки!» Когда ребенок попадает в опасную ситуацию, вы просто его уносите, не говоря ни слова, и только потом объясняете, что это было опасно, и демонстрируете, что там такое происходило. Тогда он и относится к этому как к опасному. А если ребенок сует в розетку шпильку, а рядом стоит бабушка и говорит: «Ну что же ты делаешь, сейчас тебя

убьет», – он не понимает, что ему говорит бабушка, и будет продолжать спокойно тыкать туда шпилькой.

Если ребенок возвращается к опасным действиям, значит вы дали ему повод с вами бодаться. Когда мама ведущая, там вопросов нет. Еще существует чисто биологическое подчинение, что для ребенка очень важно. Он понимает, что он существо подчиненное, но вы не можете это демонстрировать, вы не знаете, как это делать. И когда он куда-то вылез не туда, куда надо – это еще не опасно, но уже не очень здорово – тогда ребенок просто берется подмышку и какое-то время там носится. Если он там устал и хочет изменить положение, вы можете взять его на руки и носить еще немножко. Как только вы его оторвали от земли, он сразу попадает в подчиненное положение. И если он куда-то лезет, то вы его сразу подмышку, потом на руки и просто не пускаете. Но когда вы его от чего-то блокируете, то вы не должны рассуждать по этому поводу. Если вы говорите: «Зачем ты крутишь печку? Нельзя крутить печку!» – это значит, что все в порядке. Он реагирует, что все хорошо, а мама немножко неадекватная.

Это имеет отношение и к такому моменту, когда он берет вещи, которые брать нельзя. Смотрите, как вы здесь действуете. Это опять из серии чисто биологического подчинения. Если детеныш взял ту вещь, которую нельзя брать, и вы обозначали, что это ваше и это не берется, тогда вы поднимаете его на руки, забираете вещь, кладете на место и только после этого улаживаете ситуацию. Начинаете его успокаивать, отвлекать, развлекать и т.д. Другая ситуация – когда вы лопухнулись, не обозначили, что эту вещь нельзя трогать, не убрали ее, оставили в доступном месте – здесь уж, извините, мама у нас тумбочка, не уследила. Здесь вы должны меняться, потому что-то, что он поймал – это его добыча. И добычей он может с вами не делиться. Он не должен отвечать за ваши оплошности. Тогда вы должны ему что-то предлагать и на выгодных условиях менять эту вещь на другую, более ценную с его точки зрения.

Еще хочу обратить ваше внимание. Если вы смотрели телепередачи из жизни животных, то, как одно животное показывает другому, что оно сильнее? Что делает кошка? Она поднимает котенка за шкирку и трясет. Они поднимают от земли, чтобы пришел в чувство, и всё. Мы прямоходящие, у нас не принято так брать, но мы можем брать подмышку. Это же тоже уходит в далекую историю. Если на племя кто-то напал, то что делают с детьми? Бегущий подхватывает ребенка под грудь и бежит с ним подмышкой. Это самое удобное положение для бега с ребенком, когда есть опасность. Его неудобно держать перед собой, его неудобно держать на бедре. Если вы возьмете его подмышку и будете очень быстро двигаться, он повиснет и не будет вам мешать. Он будет всячески стараться вам не препятствовать.

Единство взрослых в оценке действий ребенка

Следующий важный управляющий момент – единство взрослых в оценке действий ребенка. Для того чтобы детеныш понимал, что и как ему делать, чтобы у него формировались нужные модели поведения, очень важно, чтобы все в доме одинаково оценивали его действия. Если малыш рассыпал крупу, мама ее собрала, потом пришел папа, и она ему рассказала. Папа сказал: «Нет, у нас крупу не рассыпают». Когда бабушка сказала то же самое. У ребенка складывается впечатление, как ему правильно действовать. Если взрослые не могут прийти к единому мнению, ребенок теряется и расстраивается, он понимает, что можно действовать как угодно. Потом это приводит к манипуляции родителями. Если они по-разному оценивают действия ребенка, то ребенок начинает манипулировать ими. Для того чтобы у детей не было такого соблазна, взрослые должны держаться единым фронтом.

Если у членов семьи разное мнение, лучше, чтобы сначала мама сказала свое слово. Потом, когда все выяснили и утрясли, маме можно простить, когда она что-то наваляла сгоряча. Если она отреагировала неправильно, она извиняется перед ребенком: «Извини, дорогой, я была неправа, теперь все по-другому». А вот если это сделал папа, это клеймо на всю жизнь. К папе больше претензий, потому что мама может позволить себе быть слабой. Я могу сказать по опыту не только своей семьи, что папам очень сложно. Если они прокололись, это будет вспоминаться через 10–15 лет и говорить: «А вот ты, когда мне было 5 лет…». Поэтому лучше, когда сначала реагирует мама, потом они разбираются. И папа с чувством собственного достоинства с высокого пьедестала сошел, оценил и опять поднялся. Это действительно очень важно, потому что папа нам такой и нужен – на пьедестале, большой и сильный, который посмотрел, пальцем покачал, и все. Папа может ограничивать действия ребенка: «Я не знаю, правильно ты делаешь или нет. Мама придет и тебе скажет. Но мне все-таки кажется, что неправильно». Но ему важно не брать на себя эти полномочия, ни в коем случае не наказывать. Это сильно унижает его достоинство.