Стать пещерным человеком
Стать пещерным человеком
Я бываю в тренажерном зале несколько раз в неделю (и теперь это чуть менее неприятно), но хочу попробовать и другие формы физической активности. Мне нужно быть всеядным в этом смысле. Поэтому я выбрал противоположность тренировке в зале. В моих планах «тренировка пещерного человека», которая воплощает естественное, первозданное и проводится в условиях дикой природы. Для меня дикая природа – это Центральный парк.
Движение «пещерных людей» (или палеодвижение – это название больше нравится им самим) остается чем-то из ряда вон выходящим, но набирает популярность. Идея проста. Эволюция человека на протяжении миллионов лет была рассчитана на то, что он питался и двигался определенным образом. Потом, не так давно, все изменилось. Десять тысяч лет назад люди начали возделывать землю. Пару веков назад стали проводить весь день сидя за столом. «Чтобы стать совершенно здоровыми, – говорят представители движения, – мы должны вернуться к древнему образу жизни: двигаться на природе и питаться, как пещерные люди».
Возможности для насмешек здесь самые широкие, и мои друзья пользуются ими весьма энергично: «Во время тренировок вы будете таскать женщин за волосы?», «Какова была средняя продолжительность жизни пещерного человека? Двадцать восемь лет? Ну, удачи». (На самом деле его средняя продолжительность жизни неизвестна.)
Я скептически отношусь ко многому в их учении, особенно к их тяжелой мясной диете. Уж лучше что-нибудь другое. Но, думаю, палеодвижение достойно интереса. У них есть и здравые суждения. Понятно, что наши тела формировались в другое время. Поэтому я хочу попробовать то, что они предлагают.
За всем этим стоит 39-летний француз Эрван Ле Корре, основатель компании Move Naturally[45] (сокращенно – MovNat).
Он проводит показательные тренировки по всему миру – от Западной Вирджинии до Таиланда, и сегодня он в Нью-Йорке. Мы встречаемся у западного входа в Центральный парк.
Эрван появляется в черных шортах и спортивной куртке на молнии. Он очень хорошо выглядит, даже смешно. Как киногерой из 1950-х. Чисто выбрит, идеальная прическа, волосы окрашены в светлый оттенок, мускулы очерчены, но не перекачаны.
– Великолепное место, – говорит он с сильным французским акцентом, оглядываясь. – Очень естественное, совершенно первозданное, – и взбегает на гору, чтобы отыскать подходящий уголок, с камнями и деревьями.
Мы с двумя другими пещерными людьми ждем его неподалеку.
Один из них – Джон Дерант, 26-летний выпускник Гарварда с темными волосами до плеч. Другой – Влад Авербух, 29 лет, у него короткие рыжие волосы, короткая рыжая борода и сильный акцент – он родом из Узбекистана.
Джон и Влад хорошо знают друг друга. О них обоих в статье, посвященной движению, писала New York Times.
Несколько минут они дружески болтают. Затем Влад начинает нападать на Джона из-за идеологических разногласий. Влад считает, что они должны есть мясо сырым. В его рационе много сырой говядины и свиных почек. Джон считает, что огонь был изобретен достаточно давно и нет ничего плохого в термической обработке мяса.
– Твои доказательства? – спрашивает Влад.
Джон вздыхает:
– Я не хочу сейчас спорить.
Влад, кажется, раздражен; он уходит прочь. У меня складывается впечатление, что Влад – фундамендалист, а Джон настроен более либерально.
Эрван готов. Мы бросаем свои рубашки у какого-то камня. Свежо. Солнце не желает появляться из облаков и, видимо, прячется от посторонних взглядов. Я обхватываю плечи руками, чтобы согреться.
– В холод хорошо двигаться, – говорит Эрван, стоя на камне. – Зачем мы разделись по пояс? Так лучше для нас. Это укрепляет тело, а значит, укрепляет дух. Это помогает нам приспосабливаться.
Всего нас пятеро (пятый – афроамериканец по имени Роши).
Мы бегаем на месте, чтобы не замерзнуть.
Влад наклоняется ко мне и говорит:
– Я рад, что ты пришел. Потому что иначе здесь самая плохая фигура была бы у меня.
И добавляет:
– Не хотел тебя задеть. Просто констатирую факт.
Когда-то я писал статью о движении «Радикальная честность», представители которого говорят что думают. Статья называлась «Я думаю, ты толстый». Это был крайне неприятный опыт. Интересно, Влад не один из них?
Эрван предваряет тренировку речью о том, как важно заниматься на природе.
– Следите за ландшафтом и приспосабливайтесь к нему. Это фантастически ценный опыт. В зале у вас не будет ничего подобного, потому что там вы прорабатываете сначала одну мышцу, потом другую.
Он иронически демонстрирует бицепс.
– Это не только бесполезно, это скучно.
Эрван показывает на камни, холмы, на неровную землю.
– Это лучше, чем зал. Здесь все приспособлено для нашего тела и разума. Возможно, наш разум основан на движении.
Эрван бросает взгляд в мою сторону. Я записываю в маленький блокнот на пружинке.
– Ты все время будешь писать?
Я киваю.
– Думаю, ты многое упускаешь. Я знаю, у тебя интеллектуальный подход, но, думаю, тебе все же не стоит так много писать.
Я оставляю блокнот на камне. На крайний случай у меня есть цифровой диктофон.
Наше первое упражнение – бег. Мы бежим, глядя в затылок друг другу, шуршим листьями, обходим разбитые бутылки и камни.
Мы бежим, как учил Эрван. Или, по крайней мере, пытаемся. Мы должны бежать изящно, как животные. С расслабленными мышцами, слегка наклонившись. Сила тяжести толкает нас вперед. Стопа не должна соприкасаться с землей полностью, делаем короткие шаги и слегка пружиним на пальцах. Руки нельзя сгибать в локте, они должны свободно свисать вдоль туловища.
У меня ровно противоположные представления о естественном: это привычная манера бега с согнутыми руками и ногами, опускающимися на всю стопу. Но, может, мои представления о естественном изменятся.
Когда мы обегаем дерево, я наступаю на стеклянный осколок и с трудом сдерживаю крик. Я никому не рассказываю, потому что не хочу быть нытиком. Совершив полный круг, мы останавливаемся, чтобы перевести дыхание.
– Сколько вы бегаете каждый день? – спрашивает Влад Эрвана.
– Я не верю в графики и замеры пульса. Я не делаю ничего из этого. Я делаю то, что отвечает моим представлениям о естественном и первозданном. Сегодня я могу бегать пять минут, завтра – три часа без перерыва.
Наше следующее упражнение: мы опускаемся на четвереньки и ползем по стволу поваленного дерева длиной около двенадцати метров. Смысл в том, чтобы двигаться, как кошка или тигр, преследующий будущую добычу.
– Все равно что плывешь по бревну, – поясняет Эрван. – Все ваши мышцы расслаблены.
Эрван вскакивает на бревно, выпрямляется и крадется дальше.
Мы все поднимаемся. Тот еще трюк. Мои ноги скользят, плечи напряжены. Я пытаюсь двигаться крадучись, как кошка, а вместо этого скачу, как обезьяна.
– Нет единственно правильного способа делать это, – великодушно говорит Эрван. – Двигайтесь согласно своим представлениям о естественном.
Мы возвращаемся на землю, и Эрван произносит следующее напутствие.
– Говорят, что йога – единство тела и духа, – он произносит это с характерным акцентом калифорнийских серферов (ну, или калифорнийских серферов из Прованса). – Хорошо. Но мало. Нужно достичь единства между телом, духом и природой.
В этот момент телевизионщики хотят снять, как Джон и Эрван в контакте с природой взбираются на дерево. Поэтому у нас с Владом и Роши появляется время, чтобы перевести дух и поболтать.
– Какой у тебя процент жира? – спрашивает Влад. – Думаю, 18.
Я говорю, что не знаю точно.
– У тебя много внутреннего жира, жира между мышцами. Если бы ты был коровой, я смог бы получить из тебя много сала.
– Угу.
Знаю, я должен был рассердиться. Влад дважды оскорбил меня в течение получаса. Но есть что-то обезоруживающее и даже обаятельное в полном небрежении правилами хорошего тона. Он как мой пятилетний сын.
Теперь мы говорим о питании, как это часто бывает в кругах «пещерных людей». Влад с восторгом рассказывает о преимуществах сырой говядины (важно, чтобы корова питалась только травой).
– Я нашел прекрасного поставщика говяжьих мозгов, – делится он.
Роши явно заинтересован:
– Пришлешь контакты?
– Не рискуете ли вы заболеть, употребляя в пищу сырые продукты? – спрашивает немецкий документалист.
– Нет, такого ни разу не было. Никаких червей. Кроме того, во Франции паразиты иногда используются в медицинских целях. Поэтому с ними возможен симбиоз.
Влад рассказывает, что летом собирал и ел насекомых.
– В них столько белка, – говорит он.
Как вы догадались, Влад терпеть не может веганов. Но в разное время он встречался с двумя девушками-веганами.
– Я обратил одну из них в свою веру на первом же свидании. Но это не помогло.
Нехватка женщин в палеодвижении – постоянный источник фрустрации. Влад рассказывает, как устраивал свидание у себя дома, но девушка сбежала, потому что его ванная показалась ей слишком грязной. Влад с ней не согласен.
Впервые я чувствую, что отношусь к Владу без прежнего умиления. Я хочу сказать ему, что будет гораздо проще найти девушку, если он подойдет к соблюдению правила «никаких средств гигиены» чуть более гибко. Дезодорантов и зубной пасты он не признаёт.
– Но я пользуюсь зубной нитью, потому что, как известно, так делают шимпанзе.
После нескольких дублей Джона и Эрвана удается снять, а значит, мы можем приступить к новому упражнению. Кто-то предлагает поднять глыбу, но мы не находим ни одного валуна. Эрван считает, что лучше поднять бревно и нести его на плечах всем вместе.
Французская журналистка говорит быстро и явно беспокоится за Эрвана. Я не понимаю, но разбираю слово dangereux[46].
Эрван качает головой:
– C’est pas dangereux…[47]
Хм. Не очень-то мне это нравится. Мы строимся в колонну и на счет «три» поднимаем бревно. Бревно толщиной с телеграфный столб, и колени у меня слегка подкашиваются, прежде чем я снова обретаю равновесие.
Когда мы, пошатываясь, продвигаемся вперед метров на десять, Эрван кричит, что теперь можно бросить бревно на землю. Мы все хрипим, и бревно летит в грязь.
Влад подходит к Эрвану.
– Что мне делать? – спрашивает Влад и показывает плечо: он содрал кожу, пока нес бревно.
Эрван пожимает плечами. Наверное, наложить мазь. Может, что-нибудь с алоэ вера, предлагает кто-то.
– Лечись кровью своих врагов, – говорит Джон.
Мы все смеемся, за исключением Влада. Я чувствую, что племя раскалывается. Я беспокоюсь за Влада. Я хочу, чтобы он обуздал себя и вернулся в стан альфа-самцов, но не знаю, сможет ли он.
Эрван поднимает ногу и показывает окровавленный палец: он содрал кожу, когда взбирался на дерево.
– Царапины и ссадины полезны, – сообщает он. – Они способствуют обновлению организма.
Наше последнее упражнение – спринт. Во времена палеолита, гласит теория, не было бега трусцой. Были ходьба и спринт. Вы удирали от голодного тигра или мчались за антилопой. Наша цель – представить себя бегущими от хищника.
Мы стартуем на велосипедной дорожке. Эрван подает сигнал, и мы, несколько полуголых парней, стремглав несемся через поляну по диагонали, сбивая велосипедистов и скейтеров, а затем запрыгиваем на деревянное ограждение с той стороны.
Эрван широко улыбается.
– Чувствуете себя живыми? Такие у нас тренировки. Никакой разминки. Сразу спринт!
Знаете что? Я действительно чувствую себя живым. Это фантастика. Освобождение. Я чувствую, как расширяется и сокращается мое сердце. Я чувствую, как горит моя кожа.
Седая женщина подходит, чтобы спросить, почему пять полуобнаженных мужчин бегают по парку. Мы пытаемся объяснить.
– О, а я подумала, что вы кого-то ограбили, – говорит она уверенно и затем уходит.
Мы идем по дороге, чтобы приготовиться к новому спринту.
– Может, попробуем на более гладкой поверхности? – спрашивает Влад. – У меня ноги болят.
– Послушай, – холодно говорит Эрван, – нужно быть крепче.
Все смеются, за исключением Влада.
– Для тех, кто варит мясо, звучит по-настоящему крепко, – парирует Влад.
Влад поворачивается к Джону:
– А ты, вижу, удаляешь волосы на груди.
– Не понимаю твоего интереса к волосам на моей груди, – отвечает Джон в напряженной тишине.
Мы снова мчимся, врезаясь в велосипедистов и перепрыгивая через ограждения. Эрван и Джон впереди. Я в два прыжка нагоняю Влада, но он не обращает на это внимания.
– Я рад, что ты пришел, потому что ты бежишь так же медленно и я не самый последний.
Все-таки к нему трудно относиться без умиления.
Итак, мы три часа бегали и прыгали по чащобам Нью-Йорка. Я замерз и устал, и мне пора уже к моим пещерным детям.
Когда мы прощаемся, Эрван снова спрашивает о моей книге.
– Она о том, как я пытаюсь стать самым здоровым человеком на Земле.
– Не хочу усложнять тебе задачу, – говорит он с улыбкой. – Но самый здоровый человек на Земле – я. Я не пытаюсь таким стать. Я и есть самый здоровый.
Оказавшись дома, я двадцать минут пытаюсь извлечь осколок из пальца и рассказываю Джули про Влада с его выпадами.
– Значит, отныне ты будешь бегать в набедренной повязке?
Нет. Вряд ли. Но об этой тренировке не стоит забывать. Вынужден признать, что у Эрвана есть одна здравая мысль: тренироваться под открытым небом полезно.
Я всегда предпочитал проводить время в четырех стенах – как сказал Вуди Аллен, живу в дисгармонии с природой, – но в этом году не вый-дет. Последние исследования показывают, что даже просто находиться на воздухе полезно для здоровья, по крайней мере тем, кто не страдает от сенной лихорадки. Исследование, которое провели в Университете Висконсина, показало, что после двухчасовой прогулки по лесу активность лимфоцитов (клеток иммунной системы) возрастает на пятьдесят процентов.
В 2010 году в Японии проводилось исследование, участники которого гуляли по парку и по городским улицам. После прогулок на природе для них были характерны более низкая «концентрация гормона стресса кортизола, более низкий пульс, более низкое артериальное давление». Прогулки по парку – явно популярное времяпрепровождение в Японии, там они получили поэтичное и слегка пикантное название «лесные ванны».
Почему влияние природы столь благотворно? Согласно одной из теорий, растения выделяют особые вещества – фитонциды. Тем самым они защищают себя от гниения, но это может быть полезно и для людей.
Возможно, все еще проще: пейзажи успокаивают нас. Это выводы знаменитого исследования, которое в 1982 году провел Университет Мичигана. Пациенты после операции по удалению желчного пузыря находились в разных палатах: одни видели из окна зеленое поле, другие – кирпичную стену. Те, кто видел природу, поправлялись быстрее, и им реже нужны были сильные обезболивающие.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.