ГЛАЗА

ГЛАЗА

Почему художники видят мир по-другому?

Из писем Ван Гога:

к Теодору Ван Гогу

…Допустим, мне хочется написать портрет моего друга-художника, у которого большие замыслы и который работает так же естественно, как поет соловей, такая уж у него натура.

Этот человек светловолос. И я хотел бы вложить в картину все свое восхищение, всю свою любовь к нему.

Следовательно, для начала я пишу его со всей точностью, на какую способен. Но полотно после этого еще не закончено. Чтобы завершить его, я становлюсь необузданным колористом.

Я преувеличиваю светлые тона его белокурых волос, доходя до оранжевого, желтого, бледно-лимонного.

Позади его головы я пишу не банальную стену убогой комнатушки, а бесконечность — создаю простой, но максимально интенсивный и богатый синий фон, на какой я способен, и эта нехитрая комбинация светящихся белокурых волос и богатого синего фона создает тот же эффект таинственности, что звезда на темной лазури неба…

[Арль, июль — август 1888]

…Г-н Рей говорит, что я ел слишком мало и нерегулярно, поддерживая себя только алкоголем и кофе. Допускаю, что он прав. Но бесспорно и то, что я не достиг бы той яркости желтого цвета, которой добился прошлым летом, если бы чересчур берег себя…

[Арль, 24 марта 1889]

к Эмилю Бернару

…Нет синего без желтого и оранжевого; значит, если вы пишете синее, давайте рядом и желтое, и оранжевое, не так ли?…

[Арль, июнь 1888]

Восхищаясь произведениями западноевропейских живописцев второй половины XIX века, мы уже порядком подзабыли, сколь иронично прозвучало впервые слово «импрессионисты» в одной из критических статей, посвященных художественной выставке 1874 года в Париже. Автор назвал так группу художников — участников выставки — по названию одной из картин Клода Моне «Впечатление. Восход солнца». Заметьте, не просто восход солнца, а впечатление от него, «импрессион». Между тем именно стремление зафиксировать на полотне моментальное зрительное впечатление от неповторимого своеобразия и изменчивости освещения в зависимости от погоды или времени года дает нам удивительную возможность чуть глубже проникнуть в тайну творчества. Одну из самых заманчивых и жгучих тайн человечества. Такова, к примеру, история с Ван Гогом.

Создатель знаменитого натюрморта «Подсолнухи» (между прочим, самой дорогостоящей в мире картины из выставлявшихся на международных аукционах) был непревзойденным мастером в передаче всех оттенков желтого цвета на своих полотнах. И еще зеленого. Господствующее место этих красок в палитре Ван Гога придает ей совершенно незабываемый колорит. Страдая тяжким недугом, Винсент Ван Гог вынужден был почти всю жизнь лечиться. Не столь уж важно для нас, от какой болезни доктор Пейрон и другие врачи прописывали ему лекарства, а важно то, что в рецептах этих всегда присутствовала «наперстяночная» трава — дигиталис. Еще в 1785 году Уитеринг, более десяти лет изучавший эту древнейшую лекарственную траву, писал, что применяемая в больших дозах, она способна вызывать специфические расстройства зрения: все предметы кажутся окрашенными в желтый или зеленый цвет. На картинах Ван Гога мы видим мир глазами художника, завораживающий и необычный, вроде бы знакомый нам и неизвестный одновременно, мир, который собственными глазами нам увидеть не дано…

Гениальный итальянец Амедео Модильяни, женские портреты которого полны таким очарованием и пронзительной нежностью, что стали образом почти нарицательным, воспринимает окружающее совершенно по-иному. Нет, с цветоощущением у него все в порядке, но вот с геометрией пространства… Декоративная плоскостность его лаконичных композиций и характерная вытянутость по вертикали персонажей художника отнюдь не являются данью нарочитой стилизации постмодернизма. Просто Модильяни свои портреты «пишет, как видит».

Подобные искажения зрения — астигматизм — связаны с врожденным дефектом роговицы глаза. А сочетание с врожденным, гораздо более редким дефектом — отсутствием стереоскопического зрения и представляет собой зрительный аппарат Амедео Модильяни. Но талант — это не только и даже не столько способность увидеть или услышать, сколько умение чувствовать! И тысячу раз прав Дмитрий Кедрин, написавший:

Был слеп Гомер, и глух Бетховен,

И Демосфен косноязык.

Но кто поднялся с ними вровень,

Кто к музам, как они привык?..

Потрясает тот факт, что, делая акцент на деформацию изображения и упрощая технику своего письма, Модильяни достигает все более совершенного сходства модели и портрета, одновременно как внешнего, так и психологического…

Клод Руа. Модильяни