Глава 1. Психология телесности Тхостова
Глава 1. Психология телесности Тхостова
Недавно вышла книга Александра Тхостова «Психология телесности».
Я считаю, что это первая ласточка иного выбора — начало новой науки о теле. По крайней мере, нового направления в психологии. Что есть в этой книге?
Самое малое, — а это уже основание для движения дальше, — четкое и определенное описание дел в изучении телесности и постановка задачи о необходимости создать психологию телесности. Расскажу по порядку.
Все знают, что тело есть. Некоторые, как Медицина, например, его даже лечат. О теле кричат философы, кричат прикладники, вроде психоаналитиков, — только психологи хранят целомудренную девственную клятву никогда не говорить о теле! Тело для психолога выражается в его нервной системе — это верх допустимой телесности. Все остальное просто бесстыдство!
«Если в современной философии тело понимается как "решающий момент в генезисе объективного мира" (Мерло-Понти), а в современном психоанализе оно представляет собой первичную, «ядерную» форму существования субъекта, то для психологии его как бы не существует.
Не существует не только в том смысле, что современная психология остается в значительной степени бесполой, но и в том, что если попытаться на основании психологических публикаций создать некий схематический образ человека, учитывая внимание, уделенное отдельным областям физического тела, то мы получим «гомункулуса», состоящего из огромного мозга, не очень больших половых органов и еще, может быть, лица.
Не существует и никакой собственно психологической концепции телесности; тело понимается как область, абсолютно рядоположная организму, как некий материальный субстрат или, скорее, "место обитания" психического, и несмотря на свою самоочевидную важность телесность оказалась "теоретически невидимой" для психологии»
(Тхостов, с. 3–4).
Мое наблюдение над Психологией позволяет добавить к образу, созданному Тхостовым, разве что то, что этот гомункулус из половых органов и мозга с лицом, подвешен на ниточках препарированной нервной системы, а на месте рук у него висит лозунг: классики марксизма-ленинизма уверяли, что это очень важно и когда-то было нужно обезьяне, чтобы трудиться орудиями…
Постановку задачи, которую ставит перед собой и психологией Тхостов, я хочу привести целиком:
«Решение этой проблемы весьма актуально и в практическом смысле. Игнорирование наукой какого-либо феномена еще не означает его отмены, и он заставляет с собой считаться, проявляясь зачастую в патологической форме.
«Бестелесная» психология и педагогика упускают целые пласты важнейшей реальности человеческого существования, сталкиваясь с ней лишь в форме «ущербности», искаженного развития или патологии, а «организменная» медицина демонстрирует свою нарастающую дегуманизацию, кризис доверия, беспомощность теоретического понимания и лечения расстройств, патогенез которых выходит за рамки физиологических изменений.
Актуальность этой проблемы усиливается с ростом числа психосоматических заболеваний, неврозов, трудностями проведения эффективной реабилитации, с расширением парамедицинской альтернативной практики. По мнению экспертов Всемирной Организации здравоохранения, одной из самых важных медицинских проблем ближайших десятилетий будет невозможность эффективного лечения большого числа больных, обращающихся в учреждения медико-санитарной помощи с постоянными жалобами, которые трудно соотнести с тем или иным органическим поражением» (Там же, с. 6).
Далее Тхостов дает «историю болезни». Вначале было понято, что тело есть механизм, потом родилась Психология. Что из этого следует? Прелюбопытнейшие вещи. Я много ругался в предыдущих главах на Механическую Физиологию, мнящую себя ньютоновской Механикой Наук о человеке, и на использование «бритвы Оккама» Наукой для того, чтобы исключить из рассмотрения все, что она считает лишним. К чему это привело, пишет и Тхостов, используя цитату из П. Д. Тищенко.
«Кроме "экономии мышления", онтологическое исключение субъекта (то есть живого существа — АШ) из научного исследования обусловлено еще и тем, что объективизм принципиально не может разрешить субъекту какой-либо активности. <… > То, что исследуется, не может рассматриваться в качестве причины самого себя (субъекта). Иными словами, любое событие, происходящее с объектом, должно рассматриваться как обусловленное внешней причиной.
Без действия внешних причин объект должен находиться в «покое» или "равномерном прямолинейном движении". Этот чисто механический принцип «инерции» универсально действует в любом научном исследовании— физическом, химическом, биологическом, психологическом, социологическом и т. д.» (Там же, с. 10).
А далее у Тищенко и Тхостова идет объяснение, которое я хочу выделить, потому что это, так сказать, «психологический механизм», вмонтированный в голову любого естественника. Я бы даже сказал, который он должен имплантировать себе, словно в фантастическом фильме, чтобы стать одним из «наших». Именно его наличие объясняет, почему естественнонаучное мировоззрение столь живуче.
«В самом деле, мы только в том случае можем установить причинную связь между действующим фактором и изменением объекта исследования, если будем уверены, что реально сущее (объект) не произвел эти изменения в силу собственной (внутренней) необходимости" (Тищенко). Интуитивная очевидность "принципа инерции" базируется на свойственной человеческому мышлению иллюзии «понятности»: явление понятно, если мы можем найти его внутреннюю логику, то есть линейную последовательность событий» (Там же, с. 10–11).
И что из этого следует? Немало:
«Поэтому субъекту (то есть мне или душе — АШ) нет места в онтологии (читай, в науке — АШ) ни в качестве сущности, ни в качестве объекта научного исследования. Реальные «истинные» события происходят вне него, нужда в нем отпадает и он может без ущерба быть заменен на настоящий объект — организм в виде трупа или сложного, работающего по физическим законам механизма (в них эта линейная последовательность кажется очевидной).
Главная задача — это выяснение устройства этого механизма, его сенсорной, воспринимающей части, проводниковых путей, первичных структур и пространственной организации, биофизических и биохимических основ их работы. Нарушения могут происходить лишь в физическом пространстве тела: психика успешно заменяется нервной системой, а психология — физиологией и анатомией ЦНС» (Там же, с. 11).
Вот положение дел в Науке. Так она обошлась с телом. Далее Тхостов делает большое и глубокое исследование сложностей Медицины и Физиологии, не учитывающих психологию. Я его опущу и ограничусь лишь одним образом, который позволит понять суть этого исследования.
«Как писал по сходному поводу 3. Фрейд, "…продолговатый мозг— очень серьезный и красивый объект. Припоминаю точно, сколько времени и труда много лет тому назад я посвятил его изучению. Но теперь я должен сказать, что мне неизвестно ничего, что было бы безразличней для психологического понимания страха, чем значение нервного пути, по которому проходит его возбуждение".
В этой цитате, которая неоднократно приводилась физиологами павловской школы в качестве образца отсутствия логики и предела падения в идеализм, на самом деле речь идет не об игнорировании значения материального субстрата (этого было бы странно ожидать от профессионального невролога), а о невозможности прямой редукции психического и бессмысленности его познания изучением исключительно мозгового субстрата» (Там же, с.38).
На этом рассказ об исходных условиях исследования я прекращу. Но что нашел сам Александр Тхостов?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.