А.Н. Стрельникова: я устала становиться на колени!
А.Н. Стрельникова: я устала становиться на колени!
На пороге Зимы я хочу
Увлекаться на час, опьяняясь...
Не торгуясь — за все заплачу!
И ни в чем никогда не раскаюсь!
А.Н. Стрельникова
О детстве Александры Николаевны рассказала в письме ее родная сестра Нина Николаевна. Их мать Александра Северовна была в молодости очень красивой женщиной. Отец Николай Дмитриевич Стрельников тоже был замечательно красивым, но старше мамы на 17 или 20 лет. Последний раз сестры видели отца в 1919 г.
С 1920 г. Шура Стрельникова вместе с двумя сестрами и матерью Александрой Северовной жила во Владивостоке у тети Лиды — старшей сестры своей матери. Затем тетя Лида уехали с одной из сестер Шуры в Харбин. С Александрой Северовной остались 2 дочери. Последний раз они виделись с уехавшей сестрой в 1924 г. Переписывались, но в 1934 г. начались репрессии, и письма из белоэмигрантского Харбина лучше было не получать. Переписка оборвалась.
Волей случая репрессии обошли А.С. Стрельникову и ее дочерей. Александра Николаевна стала оперной певицей. Перед войной она пела в труппе Музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, а ее мать работала в Новосибирской филармонии педагогом вокалистом.
Как создавали свою гимнастику мать и дочь Стрельниковы, с чего все началось? Еще в довоенные годы А.С. Стрельникова уже применяла отдельные упражнения будущей уникальной системы. Просматривая старые бумаги Александры Николаевны, я обнаружил документ, присланный на имя А.С. Стрельниковой из Народного Комиссариата Здравоохранения: «Ваше предложение под названием «Метод лечения астмы дыхательной гимнастикой» поступило в бюро изобретений Техсовета Наркомздрава СССР 29 апреля 1941 г., зарегистрировано под № 4268 и направлено на заключение...» Но началась война, и стало не до изобретений.
А.Н. Стрельникова вернулась в Новосибирск и стала руководить художественной самодеятельностью, разъезжая с агитбригадой по Новосибирской области. Вернулась в Москву она только в 1953 г. и привезла трех своих учеников. Двое из них поступили в Московскую консерваторию, третий — в Гнесинское училище. Позже приехала и мать. Дочь стала работать педагогом-вокалистом в Центральном доме культуры железнодорожников, а мать — в Московской государственной эстраде. Жили они в Сокольниках в старом одноэтажном доме, в котором когда-то была конюшня. Тогда мать и дочь Стрельниковых знали лишь в узком кругу столичных певцов, поскольку их дыхательная гимнастика улучшала красоту тембра, расширяла диапазон голоса у тех, для кого пение было профессией, и «делала» голос тем, кто хотел петь, не имея для этого природных данных.
Стрельникова младшая в то время была очень больна. Из-за тяжелых и упорно повторявшихся приступов у нее уже начало сдавать сердце. И хотя Стрельниковы имели связи в медицинском мире Москвы, никто из известных врачей не смог помочь Александре Николаевне. Однажды осенней ночью резкая боль в груди сковала тело и комом подступила к горлу. «Мама! — закричала Александра Николаевна, — я задыхаюсь!» В доме телефона не было, до ближайшего автомата — целый квартал. Александра Северовна распахнула все окна, чтобы дочери легче было дышать, но легче не стало. И в этот момент младшая Стрельникова, судорожно ловя ртом воздух, вдруг подумала: стрельниковская гимнастика! Не моя, не наша, а стрельниковская, как будто она уже ушла от них и стала достоянием всех людей. Собрав последние силы, она стала шумно нюхать воздух, делая по 4 коротких вдоха. И сразу же поняла, что доживет до утра.
В эти минуты мать и дочь Стрельниковы осознали, что они создали не только дыхательную гимнастику, возвращающую голоса актерам и певцам, а что-то гораздо большее, что-то великое, что может сделать практически любого человека здоровым.
Позже Александра Николаевна говорила об изобретении дыхательной гимнастики: «Будучи молодой певицей, я потеряла голос. И мама стала для меня искать способ его восстановить. Так постепенно была изобретена гимнастика».
Молва об удивительной гимнастике, после которой голос звучит чище и звонче, стала распространяться по Москве. К Стрельниковым на уроки пения начали приходить известные певцы и драматические артисты. Народная артистка СССР Людмила Касаткина, тогда уже известная актриса, снявшаяся в фильме «Укротительница тигров», побывала на уроках Стрельниковой и убедила руководство тогдашнего театра Советской армии взять в штат уникальных педагогов, ликвидировавших у нее за считанные дни кровоизлияние в голосовые связки, которое поликлиника Большого театра не могла вылечить в течение нескольких месяцев! Ведущие специалисты этой поликлиники хирург-фониатр В.А. Загорянская-Фельдман и врач-оториноларинголог Д.А. Шахова стали направлять к Стрельниковым певцов и актеров. Фониатр В.Л. Чаплин из института им. Гнесиных посылал к ним студентов-вокалистов, дикторов, учителей с «сорванными» голосами.
Окрыленная успехом, Александра Николаевна решается подать заявку на изобретение. К этому времени поликлиника Большого театра направляла к Стрельниковым актеров и певцов уже 17 лет, а ЛОР-кабинет Гнесинского института — 7 лет. В биологическом кабинете института им. Вишневского проверили результаты применения гимнастики Стрельниковой на спирографе и капнографе. Спирограф показал увеличение объема вдоха, капнограф — улучшение газообмена в первый же урок! Затем были обследованы люди, занимавшиеся этой гимнастикой много лет. У всех было отличное дыхание.
28 сентября 1973 г. Всесоюзный научно-исследовательский институт государственной патентной экспертизы впервые зарегистрировал авторское право преподавательницы пения на «Способ лечения болезней, связанных с потерей голоса», установив его приоритет от 14 марта 1972 г. (авторское свидетельство № 411865).
Список болезней, при которых помогает стрельниковская дыхательная гимнастика, стал с каждым годом расширяться. Об уникальной гимнастике, излечивающей многие заболевания, писала центральная пресса. Но вместе с народным признанием усилилась и ненависть со стороны тогдашней официальной медицины. Высокопоставленные чиновники из Минздрава не хотели мириться с тем, что какая-то «самозванка», у которой не только медицинского, но и настоящего педагогического образования не было, посмела добиться результата в той области, где они, имея звания профессоров и докторов медицинских наук и используя новейшее медицинское оборудование, оказались бессильны.
Официальная медицина требовала от Александры Николаевны научного обоснования созданной ею гимнастики. Но людям, приезжавшим за помощью со всех концов Советского Союза, было глубоко наплевать на научное обоснование. Для них было важно, что дыхательная гимнастика реально избавляла от приступов удушья, головных болей и эпилептических припадков. Да и каких научных объяснений можно было требовать от моей учительницы, если она не работала в клинике и у нее не было лаборатории? Александра Николаевна была певицей... Но какой певицей!
Когда много лет назад она показывала в Московской консерватории несколько своих учеников-вокалистов, педагоги сказали ей: «То, что все они прекрасно поют и владеют хорошей школой, еще не доказывает правильности вашей методики... Вы собрали лучших самодеятельных певцов со всей Москвы!» И тогда Стрельникова встала и запела каторжное по сложности исполнения ариозо Кумы из оперы П.И. Чайковского «Чародейка». У профессоров и преподавателей из состава комиссии был самый настоящий шок! Замерев от восторга, они смотрели на женщину, которую еще несколько минут назад ненавидели только лишь за то, что она посмела говорить им о какой-то своей методике постановки голоса, идущей вразрез со всеми общепринятыми рекомендациями, традиционными для певческих школ Англии, Франции и даже Италии!
Гуго Натанович Тиц, будучи тогда деканом вокального факультета, рукоплескал певице, а бывшая солистка Большого театра профессор Елена Катульская не выдержала, сорвалась с места и, зарыдав в голос, закричала: «Боже! Какая певица! Я отказываюсь участвовать в этой гнусной травле!» И выбежала из зала.
У А.Н. Стрельниковой было какое-то внутреннее чутье: она не могла объяснить почему, но совершенно точно угадывала болезнь человека — ему достаточно было только начать в ее присутствии делать нашу гимнастику. Только потом, через несколько лет совместного лечения больных я понял: она определяла болезнь по тому, как человек; двигается, как дышит и как смотрит.
Однажды, придя вечером из театра Сатиры, она сказала: «Миронов и Папанов изменили манеру игры, и это мне не очень нравится». И я понял, что ей не нравится не сама новая манера игры выдающихся актеров, а что-то новое, неожиданно появившееся внутри каждого из этих больших артистов. Вскоре, возвратившись с работы поздно вечером, в прихожей она сообщила мне каким-то странным, неестественно глухим голосом: «Умер Папанов». И, прислонившись спиной к двери, тихо и обреченно произнесла: «И мне кажется, следующим будет Андрюша...» Вскоре не стало и Андрея Миронова.
Первым в нашей стране рассказал о необычной дыхательной гимнастике журнал «Изобретатель и рационализатор» (№ 7 за 1975 г.), который поместил фотографию Андрея Миронова, выполняющего несколько упражнений стрельниковской гимнастики, а в №8 за 1976 г. опубликовал комплекс упражнений.
В том же 1975 году журнал «Советский Союз», выходивший еще и в нескольких странах на Западе, напечатал в десятом номере небольшую заметку о Стрельниковой. Зачем это вдруг «главному журналу страны» понадобилось упоминание о дыхательной гимнастике, которую Минздрав СССР принял в штыки? Объяснение оказалось простым. Очень известная в то время эстрадная певица Лариса Мондрус на пресс-конференции в ФРГ заявила: «В СССР нет условий для творческой личности. Пример? Пожалуйста! Мой педагог по вокалу Александра Николаевна Стрельникова!» После этого буквально на следующий день журнал «Советский Союз» написал о том, что А.Н. Стрельникова — известный педагог и работает в лучших театрах Москвы. Таким образом, западный обыватель мог предположить, что Стрельникова имеет как минимум особняк в центре российской столицы и вообще у нее в жизни все в порядке. А Мондрус просто клевещет на советскую действительность.
Александра Николаевна Стрельникова всю оставшуюся жизнь была благодарна Ларисе Мондрус за этот поступок.
В это самое время Стрельникова металась из одной клиники в другую, прося, умоляя провести исследования и тем самым дать ей возможность доказать, что изобретенная ею гимнастика очень нужна задыхающимся людям, ведь от астмы ежедневно по всей стране умирают люди, которым официальная медицина бессильна помочь! И везде был один и тот же ответ: «Вы не медик! Не имеете права лечить!» К счастью, по советскому законодательству в связи с наличием авторского свидетельства она имела право принимать больных дома, благо никакого дорогостоящего оборудования для внедрения изобретения в практику не требовалось.
Из письма А.Н. Стрельниковой в газету «Правда»:
Француз, случайно наблюдавший результаты нашей гимнастики, сказал: «Не понимаю этой страны... Она могла бы озолотиться, эксплуатируя Стрельникову. Неужели это никому не нужно?!»
И далее из того же письма:
Еще в 1972 г. в Комитете открытий и изобретений мне объяснили, что наш способ имеет данные на патент, что патент выгоден государству, и я согласилась из патриотических побуждений. Но медики из Московского НИИ уха, горла и носа устроили мне такую травлю, что я не выдержала и отказалась, хотя меня в Комитете уговаривали.
Однажды к Александре Николаевне пришли две седые дамы, медицинские работники иностранных государств. Одна сказала: «Я писала Вам. Вы выслали описание гимнастики и, несмотря на то, что мне 63 года, и астма у меня тяжелая, мне стало лучше... Проверьте, все ли я делаю правильно?»
Другая сказала: «Я из Австрии, доктор медицинских наук. Проверьте и меня. Я считаю, что о такой необыкновенной гимнастике надо немедленно сообщить министру здравоохранения!»
Наша соотечественница, присутствовавшая при разговоре, тоже медик, возразила: «Да ее сразу удавят! Пусть сидит и не рыпается!» И Стрельникова сидела и не рыпалась...
Еще один случай, о котором мне рассказала моя учительница. На одном из вечеров в Доме актера к ней подошел ведущий врач-фониатр столицы и прямо в лицо прошипел: «Вас удавить надо!» Из этических соображений не буду называть имя этого доктора медицинских наук, скажу лишь, что до того, как я абсолютно безголосым попал к Александре Николаевне, я лечился в том числе и у этого врача. В течение нескольких месяцев он очень добросовестно пытался вернуть мне голос, выписывая прозерин в таблетках. Увы, безрезультатно.
В то время, как сама Александра Николаевна, устав от безуспешных попыток прорваться в какое-либо медицинское учреждение, принимала больных только у себя дома, советская пресса, к счастью, продолжала писать о ее успехах! Вслед за журналом «Советский Союз» о гимнастике Стрельниковой в 1975-76 гг. написали «Вечерняя Москва», «Московская правда», «Советская культура» и «Социалистическая индустрия».
В 1981 г. газета «Труд» опубликовала две прекрасные статьи о дыхательной гимнастике. Написавшего их журналиста Николая Гоголя уволили за это с работы. А к нашему дому (в то время я жил у Александры Николаевны в ее тесной двухкомнатной квартирке на Октябрьском поле) началось буквально паломничество! Очередь желающих попасть на лечение стояла во всю ширину лестничного пролета с первого этажа до четвертого. Некоторые соседи, естественно, стали звонить и писать в ЖЭК, в милицию, в Исполком, требуя выселить «целительницу» куда-нибудь подальше... Жалобы дошли до районной прокуратуры. Приехал молодой и энергичный главный прокурор Хорошевского (в то время Ворошиловского) района, посадил мою учительницу в служебную машину и привез в свой кабинет, где заставил написать заявление об отказе от частной практики...
Толпа на лестнице ломилась в дверь, я периодически выходил из квартиры и объявлял, что Александре Николаевне запретили принимать больных. Участковый, а иногда и целый наряд милиции несколько раз вваливались к нам в квартиру даже среди ночи посмотреть, не притон ли у нас! В течение нескольких дней задыхающиеся люди вместе с детьми молча стояли под нашей дверью. Иногда кто-то из малышей плакал — у него начинался приступ удушья. Наконец, когда смотреть на задыхающихся детей стало уже невыносимо, Стрельникова не выдержала. Рванулась к двери, распахнула ее настежь и сказала: «Входите!»
Далее цитирую все то же письмо в редакцию «Правды»:
И я послала моих пациентов в Минздрав. В Минздраве РСФСР их встретил некто Кузнецов, который, топая ногами, кричал: «Стрельниковой нет, не было и никогда не будет. А если будет, я ее уничтожу!» И в запальчивости добавил: «Вместе с тобой!..» На что моя подопечная ответила: «Я сталевар! Не уничтожишь!» Тогда он стал предлагать путевки в лучшие здравницы Союза. «Дура! — говорил он моей сталеварше. — В правительственную больницу даю. Бери!» Уговорив кого-нибудь, он звонил Сафонову, замминистра здравоохранения, и докладывал, что «рассеял» столько-то человек.
Больных было человек 200, и часть их стояла на своем: «Никого не надо. Давай Стрельникову!» Они пошли на Рахмановский, 3[1]. Там их встретили вежливо и предоставили мне на 12 занятий зал в Институте курортологии. Спасло письмо из Звездного городка. В нем сообщили о хороших результатах гимнастики.
Я начала работать, несмотря на то, что руководство института сделало все, чтобы завалить эксперимент. Комната не проветривалась, жара была 30 градусов, а сердечники и астматики стояли плечом к плечу. Я имела право отказаться, но была так уверена в своей гимнастике, что даже не колебалась. И результаты были прекрасные! Люди менялись на глазах!
Правда, ко мне иногда подходили больные и говорили: «Что происходит? Я лежала и сидела. Теперь хожу, бегаю, поднимаюсь на четвертый этаж, прекрасно себя чувствую, а докторша, к которой я прикреплена, смотрит зелеными от ненависти глазами и говорит: «Не нахожу!» Мне бы надо забеспокоиться. Но результаты были настолько хороши, занятия коллективные шли так красиво, что я была счастлива и думала: «Пустяки! Они поймут!» И они поняли, что если дать нашей гимнастике ход, придется перестроить всю медицинскую практику. Проще завалить Стрельникову.
После окончания занятий с первыми тремя группами И.Ф. Солошенко из Минздрава мне сказал, что гимнастика признана полезной при аллергической форме астмы, и комиссия считает, что ее можно рекомендовать «наравне с другими гимнастиками». Я знала, что это ложь, что по силе и результативности наша неизмеримо сильней. Она просто могущественна! Но так как председателем комиссии была преподавательница ЛФК, и комиссия состояла из таких же преподавателей, промолчала, не желая никого обидеть.
Это письмо газета «Правда» тоже переслала в Минздрав СССР.
А 27 апреля 1982 г. заведующая кафедрой лечебной физкультуры 1-го медицинского института им. И.М. Сеченова, председатель Ученого совета Минздрава СССР, председатель проверочной комиссии по оценке результатов эксперимента В.А. Силуянова сообщила на страницах «Советской России», что Стрельникова — знахарка! Вот текст заметки:
«Письма о так называемой дыхательной гимнастике А.Н. Стрельниковой поступают в органы здравоохранения. В некоторых из них сообщалось, что люди теряли сознание не только после тысячи, но и после 300-400 выдохов[2]. Мне довелось участвовать в комиссии, созданной Минздравом СССР. В задачу ее входило дать научную оценку занятиям А.Н. Стрельниковой. Членам комиссии она изложила свою малограмотную «научную» концепцию. Это и не удивительно, ведь Стрельникова не имеет никакого медицинского и педагогического образования. Из разговора с ней выяснилось, что ее мать некогда занималась восстановлением голоса у артистов. Очевидно, кое-что и было перенято дочерью. Со временем дочь перестала заниматься вокалистами и переключилась на больных, страдающих заиканием, бронхиальной астмой, сердечно-сосудистыми заболеваниями: гипертоническая болезнь, пороки сердца. Сеансы давались частным образом и за определенную плату...
С больными бронхиальной астмой эксперимент проводился дважды — в июле и в ноябре прошлого года. У нескольких больных во время занятий появились сильные приступы удушья, которые не снимались физическими упражнениями, предлагаемыми Стрельниковой.
Присутствовавшие на заседании за «круглым столом» специалисты единодушно заявили, что с подобным появлением различного рода частных «лечебных» методик, не имеющих под собой никакой научной основы, следует решительно бороться, прямо объявляя их проявлением знахарства».
Возмущенные пациенты Стрельниковой стали обращаться с письмами в разные инстанции. Было много коллективных писем из групп здоровья. Процитирую одно из них от сотрудников и преподавателей Учебного комбината «Мослифт»:
Из четырех заметок в статье «Следовать ли моде?» эта — наиболее категоричная, недоброжелательная и, на наш взгляд, недобросовестно подготовленная. Мы имеем основания подвергнуть эту заметку сомнению, так как именно с парадоксальной дыхательной гимнастикой Стрельниковой мы хорошо знакомы: прослушали в ноябре 1981 г. лекцию А.Н. Стрельниковой, причем под ее руководством 30 человек в ноябре при открытых настежь окнах проделали 1000 движений-вдохов, и никому не только не было плохо, но, наоборот, появилось ощущение бодрости, хорошее настроение, снялись головные боли, усталость (а ведь гимнастику делали после рабочего дня). С апреля месяца на комбинате организовалась группа здоровья в составе 8 человек, занимающихся дыхательной гимнастикой Стрельниковой под руководством М.Н. Щетинина.
Все мы хорошо себя чувствуем, хотя в группе занимаются люди с различными хроническими заболеваниями (бронхиальная астма, сердечная недостаточность, гипертоническая болезнь, остеохондроз и другие заболевания).
И после Вашей заметки в газете у нас нет ни малейшего желания прекращать занятия дыхательной гимнастикой Стрельниковой.
В выступлении уважаемой профессора Силуяновой нам бросились в глаза следующие несоответствия:
1. Парадоксальная гимнастика Стрельниковой построена на движениях-вдохах, а не на выдохах, как утверждает проф. Силуянова! (Не удивительно, что «после 400 выдохов людям становилось плохо», а мы после 1200 движений-вдохов за одно занятие не ощущаем недомоганий!)
2. Эксперимент, о котором идет речь в заметке, на наш взгляд, был поставлен не корректно, и выводы сделаны скоропалительные.
3. Отношение профессора Силуяновой лично к Стрельниковой агрессивно-недоброжелательное, а посему и оценка самой гимнастики предвзятая.
4. Сведения об А.Н. Стрельниковой, приведенные в заметке, абсолютно неверны. Не мешало бы знать уважаемой проф. Силуяновой, да и редакции газеты «Советская Россия», что А.Н. Стрельникова и по сей день работает с актерами театров Сатиры и им. Моссовета, что проверена эта гимнастика 50-летним опытом работы матери А.Н. Стрельниковой и 30-летним — самой А.Н. Стрельниковой, что на методику, «не имеющую под собой никакой научной основы», А.Н. Стрельниковой выдано авторское свидетельство.
Из театра Моссовета написали коллективное письмо Тараторкин, Талызина, Терехова и Плятт. Редакция переслала его в Минздрав[3]. Сафонов ответил Плятту, считая, очевидно, что остальные актеры его ответа не достойны, отметив, что улучшение было у 30% пациентов, а у 70% — без изменений и даже, якобы, с обострениями.
А в это время в Минздраве лежали 5 коллективных заявлений, в которых больные просили предоставлять хоть изредка зал для стрельниковских уроков. Подписались не 30, а 100% пациентов. И министерство и Институт курортологии не давали адреса просителей и их заявления, с которых Стрельникова хотела снять копии!
Лишь 4 года спустя заваленная письмами в защиту Стрельниковой редакция «Советской России» была вынуждена напечатать объективную статью о стрельниковском методе под заголовком «Дышать или не дышать?» Корреспондент газеты С. Каленикин прежде, чем написать статью, побывал у нас дома на приеме и побеседовал с присутствующими пациентами и матерями детей, больных астмой. В той же статье было помещено негативное мнение заместителя председателя Ученого медицинского совета Минздрава СССР профессора А. Гребнева: «Да, врачи не верят в гимнастику Стрельниковой. Не смогла она нас убедить: почему это мы должны дышать по ее методу? Определенно для больных ее гимнастика вредна, а для здоровых — бесполезна!»
«Желаю вам хорошего астматического приступа сегодня ночью!» — в сердцах бросила А.Н. Стрельникова в лицо членам комиссии на очередной «разборке» в Минздраве, не выдержав циничных нападок со стороны высокопоставленных медицинских чиновников. И читая газетные строки каленикинской статьи через столько лет, хочется повторить тем, кто отравлял жизнь моей учительнице, именно эту фразу, слово в слово! И напомнить народную мудрость: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся!» И от болезни тоже!
Итак, статья вышла положительная, поддерживающая метод Стрельниковой. В ответ на это «Медицинская газета», спасая честь мундира, поместила статью председателя Ученого совета Гаврилова, в которой он сообщал, что при эксперименте Стрельниковой у 40% пациентов самочувствие осталось без изменения, у 29% результат был отрицательный и у 31% — положительный. «Положительная, главным образом, субъективная динамика, — пишет Гаврилов, — была отмечена у 31% больных бронхиальной астмой и хроническим бронхитом с астматическим компонентом легкой формы. При среднетяжелой и тяжелой форме приступа наступало обострение или состояние не изменялось. У некоторых больных наблюдалось головокружение. У всех больных гипертонической болезнью отмечалось повышение артериального давления, у некоторых — нарушение мозгового кровообращения[4]. Неудивительно, что специалисты однозначно отрицательно оценили гимнастику Стрельниковой.»
В ответ на это Александра Николаевна написала письмо в партийный комитет редакции «Медицинской газеты» с аргументированной критикой статьи и выдержками из многих писем своих пациентов. В частности, она писала: «... Истина познается в сравнении — сравните отрицательные результаты общепринятой медицины и стрельниковской гимнастики. ... наша гимнастика — единственный способ борьбы с бронхиальной астмой, дающий реальный результат, не принося вреда организму, потому что бронхоскопия наносит травмы бронхам, иногда очень тяжелые, а гормоны калечат человека навсегда, и, судя по тому, что сейчас их стали давать даже детям (а иные официальные способы безрезультатны), их вред велик.» В заключение она просила редакцию помочь размножить методичку по применению гимнастики в экстренных случаях, чтобы спасти жизни многих пациентов.
«Медицинская газета», естественно, не стала рубить сук, на котором сидела, и публиковать комплекс стрельниковской гимнастики отказалась. Но через некоторое время Стрельникову и Каленикина пригласили на заседание в Минздрав СССР, где был поставлен вопрос о повторении эксперимента. За повторение проголосовали всего 2 человека, остальные, особенно представители традиционной лечебной физкультуры, были против. Но замминистра А.М. Москвичев сказал, что есть приказ эксперимент повторить.
Вскоре Стрельникову вызвали для подписания условий эксперимента. Она попросила выдать ей программу эксперимента на руки и показала ее знакомым врачам (в их числе были и доктора медицинских наук), которые сами лечились у нее. Все они в один голос заявили, что если она на эти условия согласится, гимнастику опорочат навсегда! Тогда Стрельникова предложила изменить условия эксперимента — ей ответили отказом и сообщили в редакцию «Советской России», которая участвовала в эксперименте, что Стрельникова с Минздравом порвала.
В январе 1989 г. в журнале «Здоровье» на первых страницах была опубликована статья «Дышать по Толкачеву или по Стрельниковой?» с информацией о проведенном в редакции обсуждении дыхательных гимнастик. Стрельникову пригласить «забыли». Вместо нее выступала доктор медицинских наук Е.И. Сорокина (кстати, кардиолог, а не пульмонолог) и сообщила, что проверка метода во Всесоюзном научном центре медицинской реабилитации и физиотерапии (бывший Институт курортологии) не обнаружила преимуществ перед классической дыхательной гимнастикой. Были даже, якобы, случаи обострения бронхиальной астмы, а вот при хроническом бронхите парадоксальную гимнастику Стрельниковой можно использовать более широко...
* * *
Сентябрь 1989 г. Потрясающей красоты бабье лето... У нас дома нет официального приема больных, потому что Александра Николаевна должна была быть в отпуске (как всегда, собиралась поехать отдыхать в Крым, в свой любимый Судак), но вынуждена была торчать в Москве, потому что ждала свою ученицу, солистку Гранд-Опера, которая должна была приехать с двумя французскими врачами, очень интересовавшимися дыхательной гимнастикой Стрельниковой. Днем Александра Николаевна занималась с внеплановыми иногородними больными, которые были в Москве проездом, а к вечеру спешила в свой любимый Серебряный Бор — она была великолепной пловчихой и абсолютно здоровой женщиной в свои 77 лет, всегда плавала до самых морозов, пока Москва-река не покрывалась льдом.
Проходят день за днем, а звонка из Парижа все нет. Стрельникова нервничает... Приходит на уроки вокала известный эстрадный певец М. Звездинский. Она распевает его под фортепиано, но мысленно (видно по глазам) она не в музыке, а с врачами-французами.
Каждый день уговариваю ее плюнуть на все и ехать отдохнуть (год был особенно напряженный) — я ведь остаюсь и в случае чего пошлю ей телеграмму в Судак. С каждым днем она сопротивляется все слабее. И вот уже середина сентября. Собираюсь съездить на несколько дней в подмосковный Сергиев Посад помочь матери с ремонтом квартиры. В пятницу прощаюсь с Александрой Николаевной. Обнялись... Она стоит посреди комнаты и как-то виновато улыбается. Ее глаза смотрят на меня в последний раз... Никогда не забуду этого взгляда. Она пыталась меня запомнить!
Меня потом много раз спрашивали наши общие друзья, чувствовала ли А.Н. Стрельникова, что погибнет? Конечно, да! Она мысленно уже была где-то там, в другом измерении, в Зазеркалье. Я думаю, что она не чувствовала смерть как таковую, как событие — скорее, она ощущала свой переход в какое-то другое состояние. Было какое-то странное ощущение чего-то между нами. Словно она была уже где-то там, не со мной. Сейчас, через много лет после ее гибели я вряд ли смогу описать это точно.
Очевидцы рассказывают, что день был теплый, солнечный, но вечером небо заволокло тучами и начался дождь. Александра Николаевна после купания спешно засобиралась домой, стала переходить дорогу... Из-за поворота на огромной скорости вылетел мотоцикл с двумя пьяными парнями, сбил Александру Николаевну и врезался в столб. Парни тоже погибли. Три смерти одновременно...
Меня в Москве не было. Помню возрастающее с каждым часом чувство тревоги, какой-то безысходности, тоски. Хотя собирался еще два дня побыть за городом — ни с того ни с сего стал звонить в Москву Александре Николаевне. Никто не отвечал, хотя она должна была быть дома. Я рванулся в столицу...
Дверь квартиры была почему-то опечатана, а в ней торчала записка: «Миша, срочно позвони. Евгений Михайлович[5]». Ключ не вставлялся в замочную скважину — я не сразу понял, что врезали новый замок...
Хоронили мы Александру Николаевну 20 сентября. И снова, как и в предыдущие дни, было тепло и солнечно. Листья на деревьях были желтые-желтые и почему-то не опадали...
«Мишуничка, даже когда меня не станет, я все равно буду тебе помогать!» — сказала мне Александра Николаевна летом 1983 г. в Серебряном Бору, куда мы с ней ходили купаться. И увидев недоумение и, вероятно, страх в моих глазах, улыбнулась так, как могла улыбаться только Александра Николаевна, вскинула руку ладонью вверх, туда, где в зените сверкало ослепительно яркое солнце, и добавила: «Оттуда!»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.