Еще цифры и обстоятельства

Еще цифры и обстоятельства

Я, наверное, надоел этими цифрами: что уже говорить — дело прошлое!

Не скажите. Это прошлое висит над Россией тяжким грузом. (А у некоторых вызывает желание «переиграть».)

Увы — финансы, фонды — еще не весь груз, что мешает войти в капитализм. Есть еще — психология граждан. Это особая тема, но обойти ее я не могу: не будет истинной картины.

Только ли из-за военных расходов при Советах мы жили, скажем осторожно — «недостаточно хорошо» в сравнении с Западом, так что захотели лучше?

Разберемся.

Вот данные из того же справочника, СССР в процентах от США: производительность труда в промышленности — 54 %, в сельском хозяйстве — 16 %. Видите, социализм был уже совершенно «зрелым», но не очень эффективным. Тут уж на военные расходы не спишешь — это качество «системы».

Производительность труда определяется такими факторами: 1. Напряжением сил работника. 2. Его квалификацией. 3. Организацией труда — чтобы все работали и были нагружены. 4. Механизацией: сколько «фондов» и какого качества приходится на одного работника.

У нас относительный порядок был только в пункте «2» — всех учили, и в пункте «3» — все работали. Правда, начальникам проще было запросить новые штаты, чем побудить подчиненных «вкалывать». Поэтому был избыток работников.

С пунктом «4» была недоделка: «фондов» — механизации — делали много, железа и электричества не жалели, но качество — конструкции, изготовление и обслуживание — было откровенно плохое. За военным производством не хватало средств на совершенствование мирной техники. А, может, снова виновата «система». Отсюда — устаревшее оборудование. Пример: мартеновские печи в металлургии.

Самое плохое положение — с пунктом «1»: лениво работали и некачественно. «Как бы ни работать, лишь бы не работать». «Они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем». «Воровство как форма распределения благ при социализме». Правда, воровство было — больше по мелочи — «несуны». Не то что теперь: олигарх уж тяпнет, так тяпнет — целый завод!

Причина плохой работы — социализм. Работа — это напряжение, это мотивы. Перечислю их. «Угроза боли» — от рабства — она уже не действовала, лагеря закрыли. Голода тоже нет, изобилия еды — еще нет. Безработицы нет — нет мотива страха. Но — увы! — нет и самого главного: ненасыщаемого стимула — собственности. И конкуренции, связанной с ней. Это касалось всех — рабочих, инженеров, даже начальников. Для них, правда, был еще один стимул — власть, карьера. Было еще любопытство, но это преимущество творческих личностей.

Увы — социалистические мотивы — «работать для коллектива и для будущего» — биологию не заменили. Поэтому и работали плохо.

Впрочем, в России труд никогда не был в большом почете. Его не требовала православная вера, тормозила община, крепостное право, а уж довершил — социализм.

С тем теперь и в капитализм пришли. Называется: «низкая трудовая этика».

Цифры инвестиций, потребных для возрождения России, что я представил, для мирового капитала невелики. Тем более — с растяжкой, в лучшем случае, лет на десять, быстрее капитал не освоить: нужно внедрять новые технологии, учить людей работать.

Но пока капиталисты не надеются на россиян. Ссылаются на плохой «инвестиционный климат». Он-таки — плохой.

Вроде бы все основные рыночные реформы сделаны, а оказалось — не до конца. Завод купить можно, а землю под ним — пока нельзя. К тому же — долги на нем висят за много лет, с пенями. Социальные законы так защищают трудящихся, что лодыря выгнать очень трудно. Притом, самые дельные работники уже ушли с завода за время кризиса. Все воруют, работают лениво. Дешевая рабочая сила оборачивается плохим качеством. Предприятия при Советах обросли заводскими поселками, различными социальными службами, требующими больших расходов. Отказать — нельзя.

Всюду — коррупция. Россия по ней занимает одно из важных мест. Бюрократия после Советов удвоилась в количестве и обнаглела. Сошлюсь на Т.И. Заславскую. В СССР перед перестройкой было 700 тысяч чиновников, а в нынешней России — их 1200 тысяч (Знание — сила, № 10, 2000). На любое действие нужно разрешение (сертификат!). Власти города могут придраться к пустяку и жизни не дадут. За каждый шаг — взятка и проволочка во времени. Сверх того — откровенный рэкет, даже бандитизм. При том, что на суд надеяться нельзя, он совершенно ненадежен. Еще — плохая инфраструктура: дороги, связь, финансы.

Законы несовершенны и непостоянны, зависят от политической конъюнктуры: победят коммунисты и начнется пересмотр законов.

Много есть всякого, чего я не знаю.

Вот и думают капиталисты: «Зачем рисковать?» На планете есть места понадежнее. И — не дают деньги.

Почему так затянулся переход к капитализму?

Социализм за 70 лет привел к очень глубоким изменениям во всех сферах жизни общества. Его идеи прочно вошли в мысли граждан. По себе сужу: еще в 1988 году я верил в «социализм с человеческим лицом». Перелом произошел в 1989–1990 годах, когда, будучи членом Верховного Совета в Москве, имел возможность познакомиться с закрытыми и зарубежными статистиками. Понял — социализм неэффективен, утопичен, не соответствует биологической природе человека. Жалел об этом: казалось — строй, который ближе всего к идеалам христианства, если бы коммунисты его не извратили жестокостями и агрессивностью. Не я один так думал. Независимые социологи в 1990 году проводили опросы населения в бывших соцстранах. В Союзе 65 % высказывались за социализм, а в западных наших сателлитах — только 20–30 %. Вот одна из причин медленной адаптации к новым идеям.

Теперь уже привыкли к капитализму, но коммунисты все еще имеют стойкую четверть избирателей.

Многие до сих пор мечтают о «своем пути»: сохранить преимущества того и другого, совместив их в разных пропорциях. Наивные люди — они просто не знают, что это уже есть в западных странах. Помню, как на Первом съезде народных депутатов Чингиз Айтматов с трибуны предложил «шведский социализм». Это так и есть: частная собственность, рынок, но социальные законы лучшие, чем были в Союзе. Притом — полная демократия. Да, но налоги с частных лиц составляют 50 %! — «За все нужно платить». Наши граждане — хотят получить даром. Им так казалось при Советах.