Глава V: Смертельная опасность

Глава V: Смертельная опасность

— Правда ли, что еще недавно эпидемии болезни, называвшейся детским параличом, поражали многие страны?

— Да, полиомиелит держал в постоянной тревоге миллионы родителей и врачей.

— Почему же вдруг возникла эта болезнь?

— Тут вы не правы, болезнь появилась не вдруг.

Полиомиелит существовал, по-видимому, в течение многих тысячелетий. На некоторых фресках, обнару­женных на стенах гробниц египетских фараонов, видны изображения людей с типичными для полиомиелита по­ражениями ног. В Египте есть храм богини плодородия Изиды, расположенный близ древней столицы Мем­фиса. Построен он был за две тысячи лет до нашей эры. На одной из стен этого огромного храма, между колоннами, на которых покоится потолок, есть барель­еф, где изображен опирающийся на длинный посох жрец. Его правая нога изуродована болезнью: она на­много тоньше и короче левой. Стопа беспомощно свиса­ет вниз. По-видимому, жрец перенес полиомиелит.

Во время интенсивных раскопок, которые проводи­лись на территории Египта в начале нашего века, было обнаружено много мумий. Известный английский архео­лог Д. Митчел заметил у одной очень хорошо сохра­нившейся мумии изменения костей, которые можно счи­тать характерными для полиомиелита. А ведь эта мумия пролежала в своей усыпальнице более трех тысяч лет. При раскопках многих захоронений более позднего пе­риода также были обнаружены скелеты людей с по­врежденными нижними конечностями.

Возможно, что еще в VI—V веках до нашей эры по­лиомиелитом болели люди, жившие на территории Грен­ландии. Ведь на костях скелетов, обнаруженных в моги­лах того времени, есть характерные для этой болезни повреждения. Правда, нельзя быть вполне уверенным в диагнозе заболеваний, случившихся многие сотни лет назад. Поэтому все догадки о присутствии полиомиели­та в древние времена являются в определенном смысле лишь предположениями.

Известный врач древности Гиппократ оставил опи­сание болезни, при которой сохнут ноги, уменьшается объем мышц и наступает паралич конечностей.

На протяжении многих столетий заболевания полио­миелитом не принимали характер больших эпидемий. Может быть, поэтому в древних медицинских книгах полиомиелит упоминается крайне редко. Точное описа­ние его клинической картины впервые было сделано в Европе только в 1836 году.

Само название «полиомиелит» предложено в 1874 го­ду. Происходит оно от греческих слов «полиос» — се­рый и «миелос» — мозг. При смертельных случаях по­лиомиелита повреждаются именно отделы серого веще­ства спинного мозга.

Лишь во времена Л. Пастера и Р. Коха, на рубеже XIX и XX веков, появились первые небольшие вспышки заболеваний полиомиелитом. Происходили они в Скан­динавских странах и в Соединенных Штатах Америки. Поскольку болезнь поражала в основном маленьких де­тей, ее стали называть детским параличом. Под таким названием она вошла во все медицинские учебники.

У разных людей болезнь протекала по-разному: одни умирали, другие на всю жизнь оставались инвали­дами с парализованными ногами, третьи поправлялись. По виду поражений врачи разграничили две основные формы полиомиелита: паралитический и непаралитический.

Доказать вирусную природу полиомиелита удалось в 1909 году австрийским врачам К. Ландштейнеру и Е. Попперу. Они впервые вызвали у обезьяны типичное заболевание, введя ей в брюшную полость кусочек тка­ни спинного мозга ребенка, умершего от полиомиелита. Затем были сделаны последовательные пассажи (пересе­вы) мозгового материала от заболевших обезьян к здо­ровым. Обезьяны заболели, и течение болезни очень на­поминало полиомиелит у людей: такой же паралич зад­них и передних конечностей. Затем животные погибли, а материал их мозга, пропущенный через фарфоровые фильтры, вызвал полиомиелит у новых обезьян. Так уда­лось доказать вирусную природу полиомиелита.

В дальнейшем обнаружили, что в крови заболевших обезьян накапливались специфические антитела, кото­рые при соединении с вирусом нейтрализовали его бо­лезнетворную активность. Кровь обезьян, которые не погибли, а поправились после болезни, защищала неболевших животных от вируса полиомиелита.

После этих опытов врачи в разных странах пыта­лись брать сыворотку крови человека, перенесшего по­лиомиелит, и лечить с ее помощью больных детей или защищать ребенка, находившегося в контакте с заболев­шим. Однако результаты оказались весьма странными: в одних случаях сыворотка помогала, в других не ока­зывала никакого защитного эффекта. В ту пору никто не смог объяснить это.

Изучая с помощью микроскопа окрашенные срезы различных участков пораженного вирусом головного и спинного мозга умерших от полиомиелита детей или за­раженных в лаборатории обезьян, морфологи и физио­логи поняли, как действует вирус.

Любое наше движение происходит благодаря сигна­лам из головного мозга. Эти сигналы (нервные импуль­сы) передаются по волокнам нервной системы из голов­ного мозга в спинной, а оттуда — к соответствующим мышцам рук, ног или тела. Спинной мозг является един­ственным путем для таких сигналов, а вирус полиомие­лита, если только он сможет туда проникнуть, как раз и размножается в клетках проводящих путей спинного мозга.

Большинство детей без иммунитета, заразившихся полиомиелитом в раннем детстве, параличами не стра­дает: у них вирус размножается только в клетках ки­шечного канала. Ученым удалось выяснить, что вирусы полиомиелита вызывают параличи или смерть только в очень небольшом проценте случаев. Даже самые болез­нетворные вирусы поражают одного из 200 заразивших­ся детей, а менее злокачественные — только одного ре­бенка из 500—1000. Именно в этих редких случаях, ког­да организм человека ослаблен охлаждением, переутом­лением или другими вредными воздействиями, вирус проникает в лимфатические протоки, а затем в кровь.

Параличи наблюдаются у человека только после по­явления вируса в крови. Если он туда не проникнет, то, как правило, и центральная нервная система не будет поражена. Болезнь протекает без неврологических симптомов, и человек обязательно поправляется.

Если же вирусу удается проникнуть в кровь, то от­туда он попадает в спинной мозг. Здесь вирус начинает размножаться в клетках нервных тканей, которые либо убивает, либо в значительной степени повреждает. Клет­ки теряют способность передавать нервные сигналы, в ре­зультате чего мышцы перестают сокращаться. Развивает­ся слабость мышечных движений либо полный паралич мышц. Это зависит от количества погибших клеток.

Движения разных мышц контролируются различны­ми участками спинного мозга. Мышцы рук — клетка­ми, лежащими на уровне шеи, а мышцы ног — клетка­ми спинного мозга, расположенными примерно на 30 сантиметров ниже.

В зависимости от высоты поражения спинного моз­га развиваются параличи верхних конечностей, дыха­тельной мускулатуры, нижних конечностей. Когда насту­пает паралич ног, восстановить их функцию уже не удается, и ребенок на всю жизнь остается инвалидом. Если же вирус полиомиелита поражает самые верхние отделы спинного мозга, наступает смерть от паралича дыхательной мускулатуры. Поэтому очень редко можно увидеть инвалида с параличом мышц рук, спины, шеи, лица.

Причина возникновения параличей при полиомиели­те заключена в разрушении ведающих передачей сигна­лов нервных клеток, а они, как известно, не восстанав­ливаются. Именно в этом трагедия полиомиелита!

Несмотря на активное изучение этой болезни во мно­гих развитых странах, еще в 1940 году считали, что воз­будитель полиомиелита попадает в организм человека через дыхательные пути, а оттуда проникает в мозг по ходу зрительных нервов.

Потребовалось несколько лет для доказательства то­го, что вирус попадает непосредственно в пищевари­тельный тракт и поселяется в клетках, покрывающих стенки тонкого кишечника. В 1952 году американский исследователь Д. Бодиан доказал присутствие вируса полиомиелита в крови обезьян, зараженных через рот, а затем обнаружил это и у людей.

Известнейший американский вирусолог профессор А. Сэбин со своими помощниками в городе Цинциннати провел обширное обследование. Они вскрыли десятки детей, умерших от полиомиелита. Вирус нашли только в кишечнике и в клетках спинного мозга. Ни в головном мозгу, ни в иных участках нервной ткани, ни в мыш­цах, ни в большинстве других органов вируса полио­миелита не было.

Наибольшие количества вируса обнаружили в содер­жимом кишечника, а это как раз и объясняло пути, по которым болезнь распространяется от человека к чело­веку. Именно с экскрементами вирус выделялся в окру­жающую среду, а оттуда попадал в организм другого человека. Так вирус полиомиелита прокладывал путь от одного человека к другому, заражая большое число лю­дей в одном и том же городе.

До 1916 года во время всех вспышек и эпидемий за­болевали только дети. Взрослые были избавлены от этой беды. Но в 1916 году произошла первая большая эпи­демия, распространившаяся по всей территории США. Она привлекла к себе всеобщее внимание: впер­вые в течение одного года оказались парализованными около 27 тысяч человек. Кроме того, шесть тысяч чело­век умерли. Только в Нью-Йорке число смертных слу­чаев достигло двух тысяч. Впервые значительной частью погибших были взрослые.

Полиомиелит — единственная из всех известных ин­фекционных болезней цивилизованного общества, кото­рая не только не исчезала, а, наоборот, расширяла свой размах по мере улучшения санитарных условий жизни людей и усиления различных гигиенических мероприя­тий, проводимых органами здравоохранения.

Вирус полиомиелита нередко удавалось выделить от мух, особенно тех, которые часто соприкасаются с не­чистотами. Такие мухи способны носить в себе вирус до двух недель. Один исследователь в течение года пой­мал более 10 тысяч мух и изучил, содержат ли они ви­русы полиомиелита. Он утверждал, что вирус размно­жается в организме мух.

В ряде питомников, где содержали человекообраз­ных обезьян шимпанзе, было доказано, что они заража­лись полиомиелитом через пищу, загрязненную мухами.

В слаборазвитых странах, где население живет ску­ченно, в плохих санитарных условиях, полиомиелит про­должает оставаться инфекцией младенческого возраста. Все женщины имеют антитела в крови и передают их ребенку во время беременности. Новорожденные часто уже с первых дней обязательно заражаются вирусом по­лиомиелита. Однако это происходит на фоне защиты, которую обеспечивают материнские антитела. В резуль­тате вирус развивается только в клетках кишечника, а если и прорывается в кровь, то встречает там непреодо­лимый барьер из антител. Ребенок становится на всю жизнь иммунным к полиомиелиту, хотя у него болезни не было.

Если же малыш не получил от матери антител, то он обязательно заболеет и умрет. Но поскольку он еще не ходит и даже не ползает, смерть наверняка будет при­писана совершенно другой причине, а не полиомиелиту.

В слаборазвитых странах параличи встречаются очень редко, эпидемии никогда не возникают, в то вре­мя как вирусы полиомиелита интенсивно циркулируют среди населения. В прошлом это приводило к тому, что многие ученые думали об отсутствии полиомиелита у «нецивилизованных» народов. В дальнейшем оказалось как раз обратное: в таких странах полиомиелитная инфекция присутствовала всегда, но болезнь протекала бессимптомно.

Чем выше жизненный уровень, тем меньше шансов для встречи с вирусом полиомиелита в раннем детстве, когда родители содержат ребенка в чистоте и достатке. При улучшении санитарного состояния общества малень­кие дети имеют все меньше и меньше возможности за­разиться вирусом и перенести в раннем возрасте скры­тую инфекцию. Они вырастают, не имея антител, и ког­да встречаются с вирусом полиомиелита, у них больше шансов заболеть.

Ученые не могли понять, почему вирус, обычно без­обидный, вызывает у некоторых людей столь тяжелые явления. Предполагали, что какую-то роль играет на­следственное предрасположение. Определенное значение имел и возраст: у подростков и молодых людей, забо­левших полиомиелитом, паралич возникал чаще, чем у маленьких детей. Вероятность возникновения паралича повышалась при переутомлении: люди, которые зара­жались во время тяжелой физической работы, страдали от паралича тех групп мышц, которые испытывали наи­большую нагрузку.

В послевоенные годы по мере улучшения условий жизни во многих странах Европы и Америки вспышки полиомиелита стали приобретать все больший и боль­ший размах. В начале 50-х годов они чаще всего по­ражали США, Швецию, Англию, вызывая ежегодно параличи у многих тысяч детей и взрослых и унося в могилу тысячи людей (при полиомиелите от парали­чей дыхательной мускулатуры погибал обычно каждый четвертый).

Санитарные и карантинные мероприятия, так успеш­но применявшиеся при борьбе с другими заразными бо­лезнями, не давали никакого эффекта. Ведь наиболь­шую опасность для распространения полиомиелита пред­ставляли как раз не больные с явными признаками па­раличей, а здоровые носители вируса, которые и зара­жали окружавших их детей. Вспомним, что паралич развивается только у одного из 500—1000 заразившихся.

— Я слышал о «марше десятицентовиков», что это такое?

— Так называлась в США кампания по сбору по­жертвований для борьбы с полиомиелитом.

— Кто и почему организовал ее?

— США больше других стран пострадали от полио­миелита. Ведь после первой мировой войны санитарное состояние там было лучше, чем в европейских странах. А инициатором сбора денег стал президент США Руз­вельт, которого полиомиелит сделал инвалидом.

Летом 1921 года обширная эпидемия полиомиелита распространилась по всей территории США, поразив население многих крупных городов на востоке страны. Она вызвала панический ужас среди жителей Нью-Йор­ка, где в течение трех месяцев погибло две тысячи че­ловек, а семь тысяч заболевших остались на всю жизнь парализованными.

Люди бежали из города, а полиция устраивала спе­циальные заслоны на дорогах, задерживала жителей и возвращала обратно, чтобы они не разнесли инфекцию по всей стране. Страх перед болезнью был так велик, что госпитали в Нью-Йорке отказывались принимать больных полиомиелитом и полиция силой доставляла заболевших в городские клиники. Полицейские вынуж­дены были вламываться в квартиры, чтобы забирать у обезумевших матерей умерших детей и хоронить их. Казалось, ничто не способно подавить агрессию вируса. Не помогали карантины со строгой изоляцией больных и тщательная дезинфекция помещений, где находился заболевший человек.

14 сентября 1921 года большая моторная лодка мед­ленно двигалась по волнам залива Фанди от острова Кампобелло к Истпорту, расположенному на Атланти­ческом побережье США, недалеко от Нью-Йорка. На борту ее, мучаясь от боли, лежал Ф. Рузвельт, или, как его сокращенно именовали в газетах и журналах, Ф. Д. Р. В то время он был уже широко известным по­литическим деятелем. Он много занимался спортом, был атлетически сложен, имел приятную внешность и собирался в ближайшее время баллотироваться на пост вице-президента США.

Когда в Нью-Йорке началась эпидемия полиомиели­та, Ф. Рузвельт отправил жену и двух маленьких де­тей на принадлежавшее ему ранчо, расположенное у северного побережья США па острове Кампобелло. Проведя месяц в городе, он отправился в отпуск на яхте приятеля. В пути они часто останавливались и ку­пались в холодном еще океане, а когда прибыли на ост­ров, Ф. Рузвельт вместе со своими детьми развлекался физическими упражнениями, а затем, чтобы согреться после купания, пробежал около трех миль вокруг ост­рова. Возможно, что именно это и спровоцировало об­острение болезни.

Уже на другой день Рузвельт почувствовал слабость в ногах и недомогание, которое он связал сначала с про­студой после купания. Однако еще через день он не мог встать на ноги, а приехавший врач — специалист по полиомиелиту — поставил диагноз этого заболевания. И вот теперь больного везли в Ныо-Йорк.

Лечение продолжалось до конца октября, однако улучшения в состоянии здоровья Рузвельта не про­изошло.

Уже дома он продолжает мужественно сражаться со своим недугом. Без посторонней помощи он не мо­жет приподняться в постели. Без веревок, свисавших с потолка, Рузвельт не способен сесть самостоятельно в инвалидное кресло,

В то время никто из его близких не мог и предста­вить себе, что этот тяжелый инвалид через несколько лет станет президентом Соединенных Штатов Америки. Что именно его американцы будут трижды выбирать на этот пост, что он выведет США из глубокого экономи­ческого кризиса 30-х годов и сможет руководить госу­дарством во время тяжелейшей второй мировой войны, в ходе которой он наладит теснейшее сотрудничество между США и СССР.

Инвалидность Ф. Рузвельта сыграла значительную роль в борьбе с полиомиелитом. В 1925 году он провел значительное время на маленьком забытом богом ку­рорте в штате Джорджия. Там был источник горячей минеральной воды, которая, как говорили, способствова­ла лечению полиомиелита. Действительно, подолгу пла­вая в теплом бассейне, Рузвельт почувствовал себя зна­чительно лучше и смог через несколько месяцев пере­двигаться, стоя в бассейне, а затем самостоятельно сто­ять без поддержки на суше.

В 1926 году Ф. Рузвельт вложил почти все свои сбе­режения в покупку и совершенствование этого курорта, куда начали приезжать люди, пострадавшие от полио­миелита. За покупкой курорта для лечения больных полиомиелитом последовала организация фонда по борьбе с детским параличом, который собирал пожерт­вования для искалеченных полиомиелитом инвалидов. Это привело к росту финансовых возможностей органи­зации и к росту популярности Ф. Рузвельта.

Когда в 1932 году Рузвельт стал президентом, он направил деньги фонда не только на лечение пострадав­ших от полиомиелита больных, но и на организацию це­лого ряда лабораторий и институтов для изучения при­чин полиомиелита и поиска средств борьбы с вируса­ми — возбудителями этой болезни.

В те годы в США проводилась огромная кампания по организации празднования дня рождения президен­та. Всех желающих помочь делу борьбы с полиомие­литом пригласили пожертвовать любую доступную для него сумму денег, хотя бы десять центов. На одном из вечеров по сбору добровольных пожертвований в Лос-Анджелесе, устроенном кинофирмой Метро-Голдвин­Мейер, где участвовало несколько кинозвезд, репортер, уставший комментировать события, бросил в микрофон случайную фразу, в которой просил людей посылать деньги непосредственно президенту в Белый дом.

С этой фразы, собственно, и начался «марш десятицентовиков». Оказалось, что многим лестно направить письмо «самому президенту» и вложить туда десять центов. В ворота Белого дома стали въезжать грузови­ки, нагруженные мешками с почтой. В первый же день было получено 30 тысяч писем. На следующий день -50 тысяч, на третий — 150 тысяч. Штат президента не успевал вскрывать конверты. За несколько месяцев жи­тели США прислали 2 миллиона 680 тысяч писем с вложенными туда монетами. Это составило сумму около. 300 тысяч долларов. Таков был итог первого года. А к празднованию дня рождения президента в 1934 году удалось собрать более одного миллиона долларов.

В последующие годы пожертвования населения ста­новились все более значительными. В 1937 году с их помощью был создан Национальный фонд — организа­ция по изучению детского паралича. Так как ежегодные пожертвования превышали один миллион долларов, это позволило финансировать исследовательскую работу во многих институтах страны.

Уже в середине 30-х годов в Америке было сделано две попытки создать инактивированные вакцины против полиомиелита и испытать их на значительных контин­гентах детей. К сожалению, техника вакцинного дела находилась тогда в зачаточном состоянии. В результа­те у некоторых привитых детей развились параличи, а пять человек погибло. Это напугало многих исследова­телей и надолго затормозило создание новых вакцин­ных препаратов.

Тем временем «марш десятицентовиков» продолжал­ся. Борьба с общим врагом сплотила людей, и наиболь­шие пожертвования население США дало Национально­му фонду по борьбе с детским параличом во время вто­рой мировой войны. В 1942 году было собрано почти 5 миллионов долларов, в 1943-м — 6,5, в 1944-м — 12, а в 1945-м — 18 миллионов долларов. 12 апреля 1945 года президент Ф. Рузвельт скончался от кровоиз­лияния в мозг. Однако организованный им фонд продолжал существовать, помогая ученым искать и разрабатывать средства для защиты людей от полио­миелита.

Решительный перелом произошел в 1949 году, когда известные американские вирусологи Д. Эндерс, Ф. Роб­бинс и Т. Уэллер из Гарвардского университета изобре­ли метод однослойных тканевых культур и предложили использовать живые клетки, размножающиеся на по­верхности стеклянных сосудов, для изучения причин возникновения полиомиелита. Эти исследователи пока­зали, что материалы, взятые из кишечника больных по­лиомиелитом людей, содержат вирус, размножающийся в тканевых культурах и вызывающий изменения клеток, которые гибли и постепенно разрушались, что было хо­рошо видно под микроскопом.

В том же году другой американский вирусолог, Д. Бодиан, доказал, что существует не один, а три раз­личных типа вирусов полиомиелита и против каждого из них в организме зараженных людей вырабатываются свои антитела. Эти опыты объяснили причину неудач при испытании сывороток больных в качестве лечебно­го препарата. Оказалось, что сыворотка против вируса полиомиелита первого типа не действует на вирусы вто­рого и третьего типов, и наоборот.

Штамм вируса полиомиелита первого типа был на­зван «Брунгильдой», по имени больной обезьяны-шим­панзе, от которой его впервые выделили. Вирус второго типа получил наименование «Лансинг» — так называл­ся американский город, где обнаружили этот вирус. Ви­рус третьего типа назвали «Леон» по имени мальчи­ка — «хозяина» этого возбудителя.

С 1947 по 1953 год в США паралитическим полио­миелитом переболело более 200 тысяч человек. Вирус изувечил более 50 тысяч детей и взрослых, сделав их полными инвалидами, а 20 тысяч заболевших погибло.

В 1956 году в США было зарегистрировано более 300 тысяч инвалидов после полиомиелита. Так как пара­лич развивается лишь у одного из ста или тысячи зара­зившихся, можно думать, что полиомиелитом было ин­фицировано к тому времени все население Америки.

В начале 50-х годов полиомиелит впервые вызвал большую эпидемию и в СССР. В Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Харькове наблюдались сотни и тысячи случаев полиомиелита. Особенно много заболеваний бы­ло в западных областях страны — в Прибалтике, Бело­руссии, на Украине и в Молдавии. Как правило, вспыш­ки полиомиелита в нашей стране начинались после того, как сообщалось о таких же эпидемиях в восточноевро­пейских странах. Это позволяло думать, что каждый раз полиомиелит завозился через границу.

Наблюдая за распространением болезни, советские ученые выделили много вирусов и подтвердили выводы американцев: основную опасность распространения ин­фекции представляют именно «здоровые» люди — виру­соносители. У них в кишечнике содержатся миллионы потенциально опасных для людей вирусных частиц.

— Если все обстояло именно так, то прогноз на бу­дущее был весьма неутешительным?

— Да, действительно, можно прокипятить воду, обез­заразить посуду и белье, но нельзя продезинфициро­вать кишечник у десятков миллионов внешне здоровых людей.

— Что же оставалось делать?

— Выход был только один: создать вакцину.

Первым успеха в борьбе с полиомиелитом добился американский вирусолог Д. Солк. Он создал эффектив­ную инактивированиую вакцину против этой болезни. Солк был профессором бактериологии Питтсбургского университета. В 1950 году ученый заинтересовался работами Д. Эндерса по выращиванию вируса полиомие­лита в культурах почечной ткани обезьян. Использовав эту лабораторную модель, Солк провел огромную работу по адаптации вирусов полиомиелита к почечной ткани обезьян.

Ученый знал уже, что существуют три различных типа вирусов полиомиелита. Знал он и то, что все они вызывают заболевание, которое либо убивает ребенка, либо делает его на всю жизнь инвалидом. Он понимал также, что иммунитет против каждого типа вируса дей­ствует только на этот тип и не действует на два других. Таким образом, Солку нужно было создать препарат, который защищал бы организм от всех трех вирусов полиомиелита одновременно.

Уже через два года Солку удалось отобрать вирусы полиомиелита, которые активно размножались в культу­рах ткани. Накопив большие количества вирусов и под­вергнув их обезвреживанию формалином, он приго­товил инактивированную вакцину против трех типов вирусов полиомиелита. Первые опыты с вакциной Солка провели на небольшом числе детей. Опыты доказали главное — полную безвредность убитой формалином вакцины для детского организма. Затем авторитетная комиссия под руководством известного вирусолога Т. Фрэнсиса провела широкие испытания убитой вак­цины Солка в нескольких штатах США и иммунизиро­вала 650 тысяч детей. Группа в 200 тысяч детей получи­ла вместо вакцины ее имитацию — солевой раствор такого же цвета. Это было сделано, чтобы врачи, наблю­давшие за полиомиелитом среди привитых и не знав­шие, кто получил вакцину, а кто контрольный препарат, беспристрастно оценили эффективность прививок.

Вакцина работала безотказно: у привитых детей вы­рабатывался активный иммунитет, в их крови находили большое количество антител против вирусов полиомие­лита. Кроме того, врачи не отмечали никаких побочных явлений. А ведь именно этим запугивали людей недобро­желатели, противники вакцины. Число случаев полио­миелита и смертность от этой болезни снизилась в ре­зультате прививки в четыре и более раз.

К сожалению, производство убитой формалином вак­цины было очень сложным и дорогим: сырьем служила почечная ткань обезьян, которых тысячами доставляли в США на самолетах из Индии и Африки. Для приго­товления одного миллиона доз этой вакцины использо­вали почки 1500 обезьян. А в США предполагали при­вить более 100 миллионов человек.

Стадам обезьян в Индии и Африке стало угрожать полное истребление. Многие правительства вынесли ре­шения о запрещении вывоза обезьян в США. Другие, наоборот, вздули цены на мартышек.

В это время победный марш вакцины Солка был остановлен. Разразилась настоящая катастрофа.

Вакцину производили несколько коммерческих фирм.

Одна из них, фирма «Каттер» в Калифорнии, случайно при­готовила две серии препарата, содержавшие живой ви­рус. Несмотря на строгий контроль, вакцина каким-то образом была выпущена в продажу. В результате в 1955 году возникло 79 случаев заболеваний полиомиели­том среди привитых детей. Кроме того, заболело 105 чле­нов их семей и 20 детей, контактировавших с привиты­ми. Всего было зарегистрировано 204 случая полиомие­лита, 11 из них окончились смертью.

Прививочная кампания была прекращена. Радость, которая охватила США при первом известии о создании вакцины, сменилась чувством разочарования и ужаса.

Специальная комиссия, созданная службой федераль­ного здравоохранения, провела энергичные поиски при­чин заболеваний у привитых детей. К счастью, комиссия сумела выяснить, что в двух сериях вакцины был не полностью инактивированный вирус. Ведь убитая вакци­на Солка готовилась из обычных уличных вирусов. Ра­ботники фирмы, которые проводили инактивацию виру­са, не учли сложности обезвреживания формалином нефильтрованных взвесей вируса, когда он может сохра­ниться живым в маленьких комочках, защищенных кле­точным белком. В погоне за прибылью, торопясь сделать как можно больше препарата, они наполнили ампулы вакциной, которая подверглась недостаточной инактивации и поэтому содержала еще некоторые количества вполне жизнеспособного уличного вируса.

Таким образом, виновные были найдены, а сам метод реабилитирован. Это заставило пересмотреть техноло­гию производства вакцины и сделать более жесткими правила инактивации вируса. Только после введения обязательного фильтрования взвесей при производ­стве убитой вакцины Солку удалось добиться высокой стандартности выпуска полностью безопасного пре­парата.

Фонд по борьбе с детским параличом приложил огромные усилия для массового производства в стране убитой вакцины Солка. Уже к 1956 году ею удалось привить в США почти 60 миллионов детей. Для произ­водства всей этой вакцины пришлось умертвить более 200 тысяч обезьян. Их закупка обошлась почти в 10 мил­лионов долларов.

Мало того, что обезьян было трудно достать, еще труднее было доставить их самолетами из Индии в США и разместить в специально построенных огромных вива­риях (помещениях для подопытных животных) произ­водственных фирм. Кроме того, животных нужно было продержать около двух месяцев в карантине, чтобы ис­пользовать для производства вакцины почки только от здоровых обезьян.

В 1956 году в Чикаго началась большая эпидемия полиомиелита, во время которой 835 детей оказались парализованными. Провели анализ, надеясь, что никто из них не прививался против полиомиелита. Результаты были равносильны грому среди ясного неба: оказалось, что 285 параличей развилось у детей, получавших инъ­екции убитой вакцины Солка. Это означало, что вакцина была не способна защитить всех привитых: она лишь снижала число паралитических заболеваний в три раза.

Правда, удалось выяснить очень важный факт: никто из заболевших не получил всех трех инъекций, требовавшихся по инструкции о прививках. То ли по недосмотру врачей, то ли из-за высокой стоимости вак­цины, но почти все заболевшие получили только одну прививку и лишь некоторые две. Это свидетельство­вало, что вакцина хотя и защищает детей, но защищает не полностью. Возникало и другое опасение: если после полного курса из трех инъекций пройдет достаточное время, скажем два-три года, будут ли прививки надеж­но защищать ребенка?

Несмотря на то что общественное мнение было пол­ностью на стороне инактивированной вакцины Солка, становилось ясно, что применение этого дорогого препа­рата, который очень трудно использовать троекратно для одного и того же ребенка, никогда не сможет иско­ренить полиомиелит. Вакцина лишь ограничивала число случаев болезни, но не могла предупредить развитие эпидемии.

Убитая вакцина была попросту не способна создать местный иммунитет в кишечнике, то есть там, где раз­множается вирус. Так как вакцину вводили путем под­кожных инъекций, то наблюдалось интенсивное образо­вание антител в крови, но не в кишечнике. Поэтому у многих привитых вирус полиомиелита размножался в кишечнике, не вызывая болезни, и такой ребенок слу­жил источником инфекции для других детей.

Не сразу, но ученые обнаружили, что использование убитой вакцины, хотя и защищало население от полио­миелита, не препятствовало распространению вируса. Следовательно, непрерывно происходило заражение все новых и новых людей, у которых иммунитет был недос­таточно силен. Несмотря на вакцинацию, полиомиелит продолжался, хотя и в уменьшенном объеме.

— Значит, вакцинация оказалась бессильной перед полиомиелитом?

— Нет, конечно. Не вакцинация, а убитая вакцина.

— Следовательно, положение было небезнадежным?

— Отнюдь. Нужно было создать вакцину, которая имитировала бы процесс естественного инфицирования, то есть вакцину из живого, но безвредного для людей вируса. Правда, такой путь многим, даже крупным ви­русологам казался крайне рискованным или вообще не­возможным.

К исследованиям по конструированию живых вакцин против полиомиелита приступили в разное время, но гораздо раньше, чем Солк начал свои работы по убитой вакцине, трое крупных американских ученых: X. Копровский, Г. Кокс и А. Сэбин.

Нужно быть поистине очень смелым человеком, чтобы решиться пойти по этому весьма трудному пути, поскольку было неизвестно, удастся ли вообще приучить вирус полиомиелита к организму каких-либо животных или культурам ткани, сделать его безвредным для че­ловека.

Что же представляли собой люди, взявшие на себя смелость создать ослабленные штаммы для будущего производства живой вакцины против полиомиелита?

Пионером исследований по получению живых ослаб­ленных вирусов стал X. Копровский, выходец из Поль­ши. Другим исследователем был уже знаменитый в то время бактериолог и вирусолог Г. Кокс. Он служил ди­ректором вирусного отдела крупной промышленной фир­мы Ледерле, занимавшейся выпуском разнообразных вакцин против бактериальных и вирусных инфекций, а X. Копровский был его заместителем. Ранее эти два человека улучшили вакцину против бешенства и разра­ботали совершенно новый метод выращивания вируса в оплодотворенных утиных яйцах.

Копровский и Кокс были последовательными сторон­никами использования живых ослабленных вакцин, а не убитых препаратов и занялись проблемой полиомиели­та именно с этих позиций. Они были уверены, что, если создать высокоэффективную живую вакцину и правиль­но ее использовать, это позволит стереть полиомиелит с лица земли.

Уже в возрасте 33 лет Г. Кокс стал главным бактериологом федерального отдела здравоохранения США. Кокс создал метод выращивания особых микробов — риккетсий в тканевых культурах куриного эмбриона, разработал новые принципы создания экономичных в технологическом отношении вакцин и заменил ткани животных тканями куриного эмбриона. Этот ученый создал вакцины против тифа и против пятнистой лихорадки Скалистых гор.

Именно поэтому фирма Ледерле пригласила его в 1942 году на работу и считала большой честью, когда Кокс дал согласие. В последующие годы он приобрел международную известность благодаря блестящей раз­работке новых вакцин против бешенства, против холеры свиней, чумы собак, гепатита собак и чумы кур. В тече­ние десяти лет он создал группу высококвалифициро­ванных исследователей.

X. Копровский был на десять лет моложе Кокса. Не­задолго до начала второй мировой войны он окончил медицинский институт в Варшаве и одновременно с ним консерваторию. Вынужденный эмигрировать после окку­пации Польши фашистами, он работал в различных странах, в частности в одном из крупнейших микробио­логических центров мира — в Листеровском институте в Лондоне, а затем в Южной Америке, в Бразилии, стал известным специалистом по вирусу желтой лихо­радки.

Во время своих путешествий Копровский изучил не­сколько языков и свободно говорил не только по-англий­ски, но и по-испански и по-португальски. Он был очень начитан и информирован практически по всем вопросам. Ученому исполнилось 28 лет, когда в 1944 году Кокс пригласил его стать своим заместителем в отделе виру­сологии.

Если Г. Кокс был застенчивым человеком, то X. Ко­провский прекрасно выступал перед любой аудиторией. Кокс был богатым человеком и имел огромное ранчо в горах. У Копровского, напротив, был скромный бревен­чатый домик старомодного стиля, где стояло огромное количество книг на различных языках, которые он лю­бил читать и о которых любил разговаривать. Он ездил в подержанной машине и относился с полным безразли­чием к обычаям и требованиям буржуазного общества. Вечерами он любил играть на рояле для своих гостей.

Исследователи начали свою работу над живой вак­циной против полиомиелита еще в 1946 году, за несколь­ко лет до публикаций Эндерса о возможности получать однослойные тканевые культуры и выращивать в них вирусы полиомиелита. Хотя Кокс и был директором отде­ла вирусов и наиболее активным создателем проекта, вся основная работа легла на Копровского, который взялся за нее с огромной энергией. Самым трудным бы­ло, конечно, получение достаточно аттенуированных (то есть ослабленных) живых штаммов вируса полиомие­лита.

К сожалению, в биологии и, в частности, в медицине весьма трудно определить границы безвредности, в пре­делах которых можно использовать многочисленные лекарственные препараты. Лекарство может оказывать влияние на болезнь, но в то же время вызывать вредные побочные эффекты. Когда исследователь пытается ослабить препарат и сделать его абсолютно безвредным, то рискует лишить его активности. Лекарство не будет давать побочных эффектов, но не сможет и лечить че­ловека.

В отношении живой вакцины также существует риск чрезмерного ослабления уличного возбудителя, над ко­торым работает исследователь, снижая его болезнетвор­ные свойства. Сохранив способность размножаться в человеческом организме, вирус потеряет способность стимулировать образование антител, вырабатывать им­мунитет. Если из такого штамма приготовить вакцину, она будет совершенно безвредна, но одновременно и со­вершенно бесполезна.

Существование трех типов вируса полиомиелита, для каждого из которых следовало добиться гарантирован­ного ослабления болезнетворных качеств, делало проб­лему конструирования живой вакцины в три раза более трудной. Фактически нужно было создать вакцины как бы против трех различных заболеваний.

Риск был огромен, а труд несравним с трудом при создании любых инактивированных вакцинных препара­тов. Достаточно взять необходимую концентрацию фор­малина, чтобы обезвредить друг за другом все три типа вируса. После этого вакцина практически готова: нуж­но лишь убрать из нее формалин, что является чисто техническим вопросом, не представляющим большого труда.

Иное дело добиться ослабления уличного вируса. Выступая в Ленинграде во время одного из своих при­ездов в Советский Союз, Копровский привел такое срав­нение: «Труд по созданию убитой вакцины нельзя со­поставить с трудом, затрачиваемым на ослабление живого вируса и превращение его в вакцинный штамм, так же как нельзя сопоставить труд, который требуется, чтобы убить корову на бойне или же вырастить из ново­рожденного теленка взрослое животное». Ведь каждый тип вируса и даже каждый штамм внутри каждого типа ведут себя совершенно различно в искусственных усло­виях, когда исследователь пытается их выращивать в организме животного или на культурах ткани.

Самым ответственным разделом этой работы была правильная оценка допустимого ослабления создаваемо­го вакцинного вируса. Единственной пробой, которая существовала в то время, была так называемая проба на нейровирулентность вируса для обезьян макака-ре­зус. Для этого вирус вводили шприцем непосредствен­но в ткань спинного мозга обезьяны.

Через несколько дней, когда вирус размножится, обезьяну умертвляли, делали тонкие срезы тканей спин­ного мозга, красили их и рассматривали под микроско­пом. Если вирус вызывал поражение нервных клеток, он был непригоден для вакцины, поскольку возникала опасность развития сходных изменений и у прививаемых людей. Если же вирус утрачивал способность поражать клетки спинного мозга обезьяны, это позволяло предпо­ложить, что он будет безвредным и для человека: ведь все предыдущие наблюдения свидетельствовали, что че­ловек менее восприимчив к вирусу полиомиелита, чем обезьяна.

Если бы такие же контрольные пробы предложили ставить физикам и химикам, они бы посмеялись и соч­ли предложение шуткой, учитывая абсолютную неточ­ность, ненадежность биологической пробы, основанной •на целом ряде весьма сомнительных заключений.

Действительно, где гарантия, что обезьяны реагиру­ют на вирус полиомиелита обязательно таким же обра­зом, как и человек. Кроме того, людям вирус вводят не путем инъекции непосредственно в мозг, а через рот. Если такой вирус и попадает в мозг, то лишь после дол­гого пути через клетки кишечника, лимфатические же­лезы и кровь. За это время вирус может повести себя совершенно по-иному, чем вирус, поступивший непосред­ственно в мозг. Кроме того, материал, вводимый обезья­нам, был в значительной мере загрязнен тканями, на которых выращивали вирус, и культуральной средой, в которой его растворяли. Но более точной пробы не су­ществовало, и биологи вынуждены были пользоваться этим методом.

Копровский начал свои исследования с вируса по­лиомиелита второго типа, который чаще всего вызывал заболевания у американских детей. Сначала вирус адап­тировали к организму обезьян. Затем, чтобы ослабить, стали пересевать через мозг хлопковых крыс, перевивая его от одного животного к другому. Эта работа продол­жалась несколько лет, пока в 1950 году вирусы не стали абсолютно безвредными для обезьян при непосредствен­ном введении в мозг. В то же время при вве­дении через рот вирус сохранил способность вызывать образование антител. Именно на этом этапе Копров­ский дал вирус шимпанзе и обнаружил прекрасный при­рост антител.

Когда вакцинные штаммы были готовы, встал вопрос об испытании. Животные не являются моделью, в доста­точной мере сходной с человеком. А макаки вообще не­восприимчивы к вирусу полиомиелита, если его вводят через рот. Таким образом, оставался единственный путь: испытать аттенуированную вакцину на людях.

Обычно в лабораториях первыми принимают создан­ную вакцину сами экспериментаторы — такой путь вы­зывает уважение у всех. Если требуется большее число людей, автор вакцины уговаривает принять участие в опыте своих коллег по лаборатории: ведь эти люди пол­ностью сознают риск, на который идут.

Копровский принял вакцину сам и дал ее несколь­ким сотрудникам, включая Кокса. У них не развилось никаких побочных эффектов, а антитела к вирусу по­лиомиелита второго типа вырабатывались в достаточно высокой концентрации.

Этот опыт был поистине историческим. После откры­тия страшного вируса полиомиелита прошло 40 лет. И вот в январе 1950 года первые люди добровольно со­гласились проглотить живой вирус, чтобы выработать у себя иммунитет, рискуя при этом заболеть.

После удачного завершения испытаний Копровский окончательно уверовал в возможность создания живой ослабленной вакцины. Он знал, что теперь это лишь вопрос времени.

Через несколько лет Копровский добился стойкой аттенуации вирусов всех трех типов. В 1954 году ему удалось привить небольшие группы детей ослабленными вирусами второго и первого типов. Кроме того, несколь­ко детей, которых привили в 1951 году, по-прежнему сохраняли высокий уровень антител. Это свидетельство­вало в пользу живой вакцины и вселяло надежу на длительный многолетний иммунитет, тогда как после приема убитой вакцины он исчезал уже через два года.

Самым важным преимуществом живой вакцины перед убитой была способность создавать высокую устойчивость кишечного канала к повторному введению ослабленного вируса. Копровский давал вакцину пер­вого типа детям, а затем через два-три месяца снова вводил им вакцинный вирус. Он не приживлялся, что свидетельствовало о полной защищенности клеток ки­шечника привитых детей. Следовательно, массовое при­менение живой вакцины могло решить кардинальную за­дачу: создать такие условия, когда дикие вирусы не най­дут ни одного человека, в кишечнике которого они смогут размножаться. Это бы привело к полному исчез­новению полиомиелита.

В эти же годы Кокс и часть его сотрудников шли своим путем, пытались ослабить вирусы полиомиелита, выращивая их на куриных эмбрионах. Кокс считал, что вирусы полиомиелита, как и многие другие агенты, с ко­торыми он работал прежде, должны обязательно приоб­рести способность хорошо размножаться в курином эмбрионе. В этом была его главная ошибка, и именно она помешала Коксу получить хорошо аттенуированные вакцинные штаммы.

К сожалению, ни Копровскому, ни Коксу не удалось найти подходящие контингенты для испытания своих вакцин против полиомиелита. Взрослые, добровольцы, были неподходящими объектами для оценки действен­ности вакцины: все они обладали иммунитетом к полио­миелиту. А ведь защищать от болезни нужно тех, у кого нет иммунитета: в вакцинации нуждались дети. Как вирус поведет себя в их организме, никто не знал.

Вакцины против бешенства, желтой лихорадки и даже убитая вакцина против полиомиелита вводились путем инъекций, а живую вакцину предполагали давать через рот. Из пищеварительного тракта вирус, а ведь это живой вирус, после размножения должен был выхо­дить в окружающую среду. Если, пройдя через кишеч­ник человека, вирус снова восстановил бы свои преж­ние патогенные свойства, вакцинный штамм, рассеива­ясь вокруг привитого, приобрел бы потенциальную опасность, мог бы заражать окружающих людей.

В США ни Кокс, ни Копровский не смогли найти врачей, которые согласились бы применять их вакцины для прививок детям. Неожиданная помощь пришла Ко­провскому из Ирландии. Профессор университета в го­роде Белфасте Дик предложил организовать ограни­ченные испытания вакцинных штаммов Копровского, Первые наблюдения Дик провел на себе и своих сотруд­никах, затем на своих детях, а в дальнейшем еще на нескольких сотнях добровольцев из числа студентов медицинского института. Все проходило благополучно: вакцина не вызывала каких-либо побочных явлений, вирус размножался в кишечнике и выделялся с экскре­ментами, а в крови обнаруживался выраженный подъем антител.

В заключение сопоставили действие на обезьян вак­цинного вируса и того, что выделялся из кишечника привитых. И вот тут-то Дик обнаружил колоссальные различия. Он установил, что после прохождения через организм человека вирус обрел способность разрушать нервную ткань у обезьян, вызывать у них параличи.

Дик подготовил отчет о результатах своих испытаний и статью для журнала, а копии послал Копровскому. Тот немедленно прилетел в Ирландию, устроил там со­вещание с ведущими специалистами-вирусологами и пытался доказать необходимость продолжения исследо­ваний. Он обещал улучшить качество вакцинных штам­мов дополнительными лабораторными процедурами. Однако Дик был непреклонен. Если раньше он был по­лон оптимизма и всячески поддерживал живую вакцину Копровского, то сейчас стал ярым ее противником. Причем противником настолько активным, что на Бри­танских островах в результате его многочисленных вы­ступлений все пути для вакцины Копровского оказались закрытыми.