Рассказ А. Привалова, трансгрессора

Рассказ А. Привалова, трансгрессора

"Мир — театр, люди в нем — актеры".

У. Шекспир

"Магический театр. Не для всех.

Только для сумасшедших".

Г. Гессе

Разрешите представиться. Меня зовут Александр Привалов, и одно время я думал, что я — один из тех самых "сумасшедших". Но сейчас, когда самое страшное уже позади, я понимаю, что мой случай — вовсе не исключительный. Весь мир чем дальше, тем больше "сходит с ума". И, соответственно, все больше людей обнаруживают, что они — тоже актеры Магического театра "не для всех".

Что я имею в виду? А вот что. В нашем старом добром мире все активнее проявляется некая Новая Энергия. Расщепляется реальность. Время и пространство перестают быть такими, какими мы привыкли их воспринимать. Законы причин и следствий дают серьезные сбои. Старая логика не подходит для новых ситуаций.

Если вы понимаете, о чем говорится в предыдущем абзаце, значит, эта книжка попала к вам в руки не случайно. И не только в том смысле, что вы сможете почерпнуть из нее кое-что полезное для себя (а это действительно так!), но и в самом что ни на есть прямом смысле. Эта книга не случайно появилась на свет именно сейчас и именно в таком виде. Ее не случайно написали именно мы с моим уважаемым другом Андреем Сидерским. Ей отнюдь не случайно предшествовала другая книга о древних практиках тибетских лам "Око Возрождения" Питера Кэлдера в переводе того же Сидерского. Все это не случайности, смею вас заверить. Это очень сложная и увлекательная пьеса, в которой не только нам с Сидерским отводятся роли, но и вам, дорогой читатель. Именно и конкретно вам, читающему (или читающей) эти строки. Мы, авторы этой книги, конечно, не знаем всех наших читателей лично. Но мы абсолютно уверены, что Некто, об одной из ипостасей которого кое-что рассказывается в этой книге, знает каждого из вас поименно. Потому что он не только играет в спектакле, но и ставит его, и он же пишет пьесу, и он же суфлирует.

Словом, это книга именно для вас. Она посвящена проблеме, с которой лично вы столкнулись в последнее время, и дает вам очень простое и действенное средство для решения этой проблемы. Я — такой же, как вы. Просто, еще раз повторю, скорее всего, мой случай — более острый, чем ваш. У вас это происходит по-другому. Но происходит в любом случае. Вход в Новое Состояние всегда сопряжен с мучительной перестройкой человека на всех его уровнях. В том числе — на уровне психической энергии.

Итак, я — Александр Привалов, и моя роль в Театре очень курьезна. Начиная с некоторого момента, я помню все больше и больше сыгранных мною спектаклей.

Нет, это не "прошлые жизни". Реинкарнация тут ни при чем. Все несколько сложней. Я осознаю различные варианты одной и той же жизни, прожитой в одни и те же годы, но — в разных реальностях. И количество этих реальностей постепенно увеличивается. Об этом я уже подробно рассказал в другом месте[1], и это не суть важно.

А важно для нас сейчас то, что жизнь в многомерном мире с множеством параллельных реальностей — занятие настолько же интересное, насколько и кошмарное. Были моменты, когда я действительно был готов сойти с ума.

Впрочем, давайте лучше продолжим с середины. (Начать с самого начала я при всем желании не могу, потому что в Пьесе, как вы уже догадались, начало неотличимо от конца.) В мае 1998 года я вернулся в Киев из США, где посещал международную книжную ярмарку. Я был бы во всех отношениях благополучным человеком — счастливым семьянином, преуспевающим профессионалом и проч., если бы не одно обстоятельство. Несколько дней назад с моим осознающим "я" командированного в Америку сотрудника издательства метафизической литературы в одночасье слилось другое мое сознающее "я" — из другой, гораздо менее приятной реальности.

Там я был холостым "эмэнэсом" в одном секретном НИИ, связанном с так называемыми "спецтехнологиями". Иначе говоря, с тем, что принято называть магией, прорицанием, мистикой и паранормальными способностями. Работал я простым программистом и сам никакими необычными особенностями не отличался. До поры до времени.

И вдруг вся моя жизнь пошла кувырком. Потом, гораздо позже, я подобрал для того, что со мной случилось, специальный термин — "трансгрессия". А тогда, в 1964 году, просто случилось нечто невообразимое. Молодые советские писатели братья Стругацкие написали фантастическую повесть "Понедельник начинается в субботу", в которой довольно близко к действительности описали наш сверхсекретный институт и меня, Сашу Привалова, в качестве главного героя. При том, что я с ними никогда не был знаком, а институт — еще раз подчеркиваю — был сверхсекретным.

Произошла утечка секретной информации. Писатели отделались легким испугом (вероятно, за них кто-то заступился на самом "верху"), а все шишки посыпались на меня. Не успев опомниться от ареста и следствия, я оказался на одном закрытом сибирском объекте того же НИИ практически в качестве заключенного на строгом режиме. И у меня было много лет уединения для размышлений и "переваривания" случившегося. В конце концов мне пришлось принять как факт то, что я в одном и том же телесном воплощении, в одно и то же время прожил две совершенно отдельные жизни. Хотя в целом весьма похожие. Приняв это как факт, я начал строить новую модель пространства-времени, которая могла бы объяснить происшедшие со мной метаморфозы. И в этой модели не последнее место занимал Янус Полуэктович Невструев. В обеих моих реальностях он сыграл важную роль. А когда над моей головой снова сгустились тучи, он без лишних предупреждений выдернул меня в еще одну, уже третью по счету, реальность.

Заснув в 1978 году на своей койке в Бурятии, я совершил трансгрессию в город Нью-Йорк 1998 года. В другую жизнь, где у меня были новые прошлое и настоящее. И мне пришлось смириться с тем фактом, что отныне я — давно уже не программист, а занимаю высокую должность в одном из книжных издательств, что я старше на двадцать лет, человек женатый и имеющий уже взрослого сына.

И вот с этим смириться было уже потруднее. Находясь в одном физическом теле, осознавать три своих совершенно различных прошлых, пришедшихся на один и тот же период земного времени, — это вам не "прошлые жизни" в Атлантиде или Египте вспоминать! Встретиться с женой, которую, с одной стороны, знаешь много лет, с другой же — никогда в глаза не видел, испытание не для слабонервных. И мне пришлось пережить это, вернувшись в Киев из Америки. А сын? А многочисленные друзья? А работа? А все окружение? В то время, как одна часть моего "я" помнила многолетнюю жизнь на Украине, другая часть еще несколько дней назад воспринимала реальность бурятского спецобъекта 1978 года.

Кто этого не пережил, тому трудно будет понять. Поэтому поверьте мне на слово: это было очень мучительно. Особенно потому, что невозможно было ни с кем поделиться. Ну сами посудите: кто во все это мог бы поверить? А перемещаться еще в одну реальность — реальность сумасшедшего дома — мне совершенно не хотелось.

Каждый день все три моих "я" ходили на работу, а вечера проводили в кругу семьи (причем два моих "я" постоянно "шептали" третьему, что можно было бы найти жену получше). Но главный вопрос: что мне со всем этим делать — оставался нерешенным. Представьте себе (даже забыв о трансгрессии), что вы в одночасье превращаетесь из беззаботного холостяка в единственного кормильца семьи (и это во время мирового экономического кризиса!), живете с женой, которая вроде бы вам нравится, но при этом вы помните свои другие симпатии, да еще и воспитываете своего (!) сына, которого видите в своей жизни всего несколько дней. Поэтому вы наверняка поймете, что вечером я сваливался в постель в состоянии полного нервного истощения.

Хотелось понять: что мне со всем этим делать? И этот вопрос я решил для себя довольно быстро. Нужно было, как минимум, сохранить психическое здоровье, а как максимум — обрести осмысленную цель в этой новой реальности. Которая, как мне намекнул в Нью-Йорке мой Суфлер, будет становиться не проще, а наоборот, все сложней и сложней. Все упиралось в вопрос энергии — это я тоже хорошо понимал. Энергии мне катастрофически не хватало. Даже на выполнение программы-минимум. А уж о программе-максимум и говорить нечего. Я был постоянно подавлен и часто испытывал приступы панического страха. Ложась спать, я боялся снова проснуться где-нибудь на другом конце земного шара двадцать лет спустя. Или сто лет назад — кто знает? Я не мог привыкнуть к своей новой (старой?) семье. Я не мог привыкнуть ни к чему в своей новой (старой?) реальности. У меня, как говорили в этом мире, "начинала ехать крыша", когда я читал (перечитывал?) книги, вышедшие за последние двадцать лет. Одна часть моего "я" видела их впервые, другая же знала их чуть ли не наизусть.

"Крышу" надо было укрепить на одном месте. Это не подлежало сомнению. Но какого рода энергия для этого нужна и где ее взять? Это и предстояло выяснить в первую очередь.

Для начала я прочел книги Роберта Антона Уилсона, которые привез с собой из Нью-Йорка. Затем перечитал всего Карлоса Кастанеду. Все это было очень хорошо, но эти книги лишь подтвердили то, что я и так знал. "Объективная" реальность огромна, невероятно сложна и многомерна. "Виртуальная" реальность обычного человека (или, как называет это Уилсон, модель внешнего мира, которая находится у человека в голове) — гораздо уже, проще и имеет всего четыре измерения. Мир представляется в этой модели как трехмерное пространство, которое существует в одномерном, линейном времени.

Эта модель навязывается человеку общественным сознанием, а поддерживается благодаря психической энергии.

В моем случае эта модель уже не выдерживала никакой критики. Я точно знал на собственном опыте, что могут существовать независимые друг от друга линии времени, которые, очевидно, являются частью некоей плоскости времени. На этой плоскости все возможные "прошлые", "настоящие" и "будущие" существуют одновременно, в Вечном Сейчас. Я убедился в этом лично. Я понимал это умом. В конце концов я знал об этой идее всю жизнь — она излагается в любом серьезном метафизическом учении. У меня была подготовлена другая модель, лучше соответствующая моему интеллектуальному пониманию и личному опыту. Проблема была в том, что я не мог загнать эту модель в свою голову. Моей психической энергии хватало лишь на поддержание старого, четырехмерного мира. А поскольку новый опыт вступал с этим миром в противоречие, мне грозило сумасшествие, а возможно и смерть.

Что делать в этом случае? Нейрологическая эволюция по Уилсону и Лири требует длительного времени. Овладение искусством управления сознанием по дону Хуану — тоже невероятно долгий и трудный процесс. Должно же быть какое-то быстрое и эффективное средство!

Естественно, первое, что я решил попробовать, — это "Око Возрождения", оно же "пять тибетских ритуальных действий" из знаменитой книжки Питера Кэлдера[2]. По отзывам, это замечательные упражнения для тех, кто хочет быть молодым и здоровым. Но, позанимавшись ими ежедневно на протяжении двух недель, я понял, что эти упражнения просто не могут быть эффективными для людей, чья психика уже подверглась тяжелым стрессам. Во всяком случае, лично мне легче от них не становилось.

Я перепробовал все известные мне методы медитации и релаксации, но стало только хуже. Депрессия усиливалась. Проснувшись утром после муторной ночи, я по полчаса не мог понять, где нахожусь и что это за женщина ходит по комнате. Иногда такие затмения случались и посреди дня. Друзья и сослуживцы смотрели на меня с нескрываемым соболезнованием и постоянно о чем-то шептались за моей спиной. Я догадывался, о чем: они подозревали в моем поведении преждевременный старческий маразм. И я действительно был тем "стариком в молодом теле", о котором говорится на последней странице "Ока Возрождения". У меня было достаточно жизненной энергии, но я был совершенно не способен использовать ее для обустройства своего психического мира. Жить в новой реальности было не просто трудно, но и мучительно. Мысль о самоубийстве становилась для меня все более привлекательной.

Но однажды, после очередного затмения, я обнаружил, что сижу перед своим компьютером и, очевидно, только что набрал на экране следующий текст:

Творчество Актера в Магическом Театре заключается в том, что, хотя его текущая роль подробно расписана Сценаристом в бесчисленном множестве вариантов, Актер сам прокладывает свой путь через Сценарий. В отличие от обычного театра, здесь ничего заранее не предрешено.

Я сходил на кухню, приготовил себе чай и стал перечитывать эту Высшую Мудрость. Цитата из Германа Гессе? А к чему она?

Я перечитал второй раз, третий — и смысл наконец-то начал до меня доходить. Это не была цитата из "Степного волка". Магический Театр — это моя странная, неприкаянная жизнь. И не только странная. И не только моя. Любая! Вдруг мне стало стыдно. Почему я выбрал самый банальный вариант Сценария? Столкнувшись со сложной проблемой, сложить руки и тихо жалеть себя — что может быть примитивнее и бездарнее? Мне брошен вызов, и я должен его принять как Воин. Да, самовнушения и медитации мне не помогают. Да, у меня нет такого количества времени, какое было у Кастанеды. Но у меня должна быть, как минимум, Воля к победе. Нельзя сдаваться! А ну-ка, соберись! Думай!

Я собрался (впервые за последние месяцы). И вот что я придумал. Это было очень просто. Элементарное тактическое правило: определи проблему — и ты уже наполовину решил ее! В чем проблема? Множественное прошлое? Модель реальности не влезает в голову? Не хватает психической энергии? Медитации не помогают? Хорошо! А с кого все это началось? С Януса Полуэктовича? С братьев Стругацких? А кого ты все время перечитываешь? Кастанеду и Ричарда Баха? А за какую соломинку ты хватался последние две недели? За "Око Возрождения"?

А теперь скажи-ка, кого ты хорошо знаешь по одной жизни и совсем не знаешь по двум другим? Кто в этой стране имеет более-менее приличное представление о йоге и прочей биоэнергетической трухе? Хотя бы по той информации, которой ты обладаешь? Кому приходилось переводить книги Кастанеды и Баха? Кто не прочь иногда процитировать Стругацких? Кто, собственно, издал на русском языке это самое "Око Возрождения"? Ну-ка, назови его!

Ну да, он с амый!.. Андрей Сидерский, который в околоэзотерических кругах известен как Сид. И как это я раньше не догадался обратиться к нему? Ведь действительно, многое из того, что сплелось для меня в мучительный клубок, может оказаться для него более-менее знакомым. У меня возникло предчувствие, что он мне сразу же чем-то поможет.

Но оказалось, что мой внутренний Актер уже несколько воспрянул духом и выбрал более "закрученный" вариант сюжета. Когда я позвонил своему старому приятелю (в то же время никогда мной не виденному) Андрею Сидерскому, оказалось, что его нет в Киеве. Он проводит очередной семинар по йоге в Москве. Сидеть дома и тупо дожидаться его возвращения не хотелось, и я решил поехать в бывшую "столицу нашей Родины".

Я плохо спал в поезде. Новая жизненная ситуация опять вызвала у меня приступ "помешательства". "Киевская" часть моего "я" помнила десятки поездок на скором в Москву. "Бурятская" же часть совершала такой вояж впервые в жизни! Ворочаясь с боку на бок на влажных простынях "фирменного" поезда, я неожиданно принял новое решение. Я устрою этим двум своим биографиям "очную ставку"! Только не в Киеве и не в Москве, где все работает на мое новое "я", а в Бурятии — где прошла последняя часть той моей жизни, из которой меня выбросило сюда.

И, оказавшись в Москве, я не стал разыскивать Сидерского, а первым делом отправился в авиакассу. Купив билет до Улан-Удэ и обратно, я остался почти без денег, но меня это не огорчило. Я заехал к московским друзьям и одолжил у них российских денег, а также рюкзак, сапоги и кое-какую одежду, более уместную для поездки в сибирскую глушь, чем мой костюм и плащ.

Бурятия неудержимо тянула меня к себе. И с каждым часом — все сильнее. Это была не просто ностальгия. Я чувствовал, что там, в местах, где я провел столько незабываемых лет, со мной произойдет что-то важное. Я постараюсь подойти к спецобъекту как можно ближе, а по возможности и проникнуть внутрь. Может быть, он уже не секретный? Ведь, по идее, старая структура спецнаук рухнула вместе со старой властью…

Но меня ожидало разочарование. Объект не был рассекречен. Он просто никогда здесь не существовал — судя по девственному состоянию знакомой мне местности в трех часах езды и еще часе ходьбы от Улан-Удэ. Здесь никогда ничего не было построено. Здесь никогда не было ни дороги, ни линии электропередачи. Здесь никогда не было забора с вышками и КПП. Здесь никогда и не пахло ни научными, ни военными корпусами, ни поселком для вольнонаемной обслуги, ни общежитием для обследуемых шаманов и лам. Здесь, под горой с характерной раздвоенной вершиной, всегда была девственная тайга. Моя "шарашка" осталась в другой жизни. Встречи двух реальностей не получилось.

* * *

Надо было возвращаться на трассу и ловить попутную машину до города. Но я не мог этого сделать. Внутри была полная пустота. Проклятое мироздание опять подбросило мне "сюрприз". Ну и хорошо. С меня хватит. Я никуда больше не пойду. Буду тут сидеть, пока не умру, и созерцать гору с раздвоенной вершиной.

Я сел, поджав ноги, и начал созерцать. Потом закрыл глаза. Сразу же нахлынули мысли. У мыслей были очень острые углы, и они больно царапали мою внутреннюю приятную пустоту. Такое постоянно происходило в последнее время, когда я пытался медитировать, чтобы расслабиться и "поставить крышу на место". Я пытался отвлечься от мыслей. Начинал слушать свое дыхание, как советуют йоги. Но тут же появлялась тяжелая, резкая, непереносимая мысль: "Я слушаю дыхание, чтобы отвлечься от мыслей". Я пытался, как советуют буддисты, "дать мыслям приходить и уходить, не задерживая и не оценивая их". Но, вместо того чтобы исчезнуть, как им полагается, мысли начинали роиться назойливыми мухами и жужжать: "Я медитирую по методу буддистов. Мысли приходят и уходят". В результате вместо внутреннего покоя во мне нарастало раздражение, и я выходил из медитации не отдохнувшим, а еще более разбитым.

Так поначалу было и на этот раз. Но потом какой-то очень знакомый голос в моей голове произнес: "Ом Ах Хум".

У меня вообще никогда не получалась медитация с мантрами. Как только я начинал повторять какую-нибудь очередную "мощную мантру", я не мог отбиться от мыслей типа: "О, какая мощная мантра!", "Вот я и еще раз повторил ее" и "Чертовы мысли! Как же вы мешаете мне медитировать на мантре!"

Но теперь все было совсем по-другому. Я не повторял мантру Ом Ах Хум. Не было никакого напряжения. Она влилась в меня откуда-то извне и осталась во мне. И повторялась сама собой.

Это было похоже на радиоэфир, в котором на всех станциях, кроме одной, — сплошные помехи, вой и скрежет, а на этой единственной станции приятная, нейтральная, расслабляющая музыка. Постепенно затихающая и переходящая в еще более приятное отсутствие любых звуков…

Сколько я так просидел, не знаю. Очнувшись, почувствовал себя отдохнувшим как никогда. Это было лучше, чем многочасовой сон, — не было сновидений. Я побывал в полной пустоте, и пустота исцелила меня. В голове была ясность и какая-то звенящая тишина. Все мои проблемы последних месяцев казались теперь такими незначительными и надуманными. Спасибо Ему, кто бы Он ни был! Спасибо тому, кто произнес эту мантру в моей голове! В мгновенном порыве благодарности мне захотелось поклониться этому Внутреннему Учителю, как делают на Востоке, и я, встав на колени, приложился лбом к земле. Знак смирения. Голова, обитель Разума, опускается к Матери-Земле, которая этот Разум вскармливает.

Итак, я приложился лбом к земле — и разглядел среди ржавой хвои горелую спичку.

Если бы я увидел ее до того, как сел здесь, чтобы "тихо угаснуть в созерцании", я бы не обратил не нее никакого внимания. Спичка и спичка. Но моя отдохнувшая, прояснившаяся обитель Разума снова обрела способность думать. Место-то — не такое уж девственное! Здесь никогда не было спецобъекта, но здесь явно бывали какие-то субъекты. Люди. И может быть, эта спичка — не единственное, что от них осталось. Я поднялся, кряхтя, и начал внимательно осматривать окрестности.

Метрах в ста от моего "созерцалища" обнаружился второй след разумных существ. Большой плоский камень с надписью "Киса и Ося здесь были". Надпись выцарапана острым предметом. Судя по всему, очень давно. Какие-то остряки-туристы. Любители Ильфа и Петрова. Только почему от слова "здесь" отходит вниз жирная стрелка? Где это "здесь"?

И тут мои мысли вновь понеслись галопом. Я узнал этот камень. В той реальности, которой ЗДЕСЬ никогда не было, под этим камнем была наша заначка. ЗДЕСЬ мы, молодые сотрудники первой степени посвящения, прятали от контролеров по режиму водку и курево. Эти запретные продукты тайком проносили на территорию объекта наши доверенные лица из числа вольнонаемных, солдатиков и шаманов. Но мы, конечно, ничего не писали на камне. Мы старались, чтобы он выглядел как можно более естественно. ЗДЕСЬ, между пятым корпусом и баней. А теперь…

Если это не знак, решил я, то убейте меня! Сейчас посмотрим, что это за Киса и Ося! И вот, замирая от непонятного чувства, я поднял камень.

Тайник под камнем имел-таки место! И была в нем армейская помятая фляжка с выдохшейся водкой, спички, завернутые в полиэтилен и все равно отсыревшие, и кубинская сигара в алюминиевом футляре — особо ценившийся нами в те далекие годы предмет "буржуазной роскоши". Я раскрыл футляр… Нет, сигары в нем, к сожалению, не было. Была какая-то бумажка, свернутая трубочкой. Обычная писчая бумага. Когда-то белая, а теперь уже пожелтевшая от старости.

Я развернул бумажку, заранее зная, что уже ничему в этот день не удивлюсь. Всему есть пределы, граждане!

Странные буквы. Или иероглифы. Написаны черной тушью. Похоже на тибетскую или бенгальскую письменность, однако ни то, ни другое. Очень странные значки. Расположены в несколько строк. Некоторые повторяются…

Я не удивился. Вернул бумажку в футляр, тщательно спрятал его во внутренний карман. После некоторых колебаний положил фляжку и спички на место, в ямку, и навалил сверху камень.

С меня было достаточно впечатлений. Кроме того, я откуда-то без всяких сомнений знал, что больше ничего здесь не найду. К тому же, начинало темнеть. И я отправился назад, на большую дорогу.

Но перед уходом поклонился еще раз.

* * *

Вернувшись в Москву, я показал свою бумажку нескольким знакомым востоковедам. Никто не смог опознать вид письменности. Востоковеды объясняли мне, что в Азии огромное количество различных систем письма, а в пределах каждой системы — множество самых причудливых каллиграфических стилей, и учесть их все никакая наука не в состоянии. Но это я знал и без них.

Сидерского уже не было в Москве. И я тоже не стал задерживаться.

Вскоре мы встретились в Киеве, у него дома. Меня уже не сводил с ума тот факт, что я его и знаю, и не знаю одновременно. Та часть моего "я", которая его знала давно, была рада новой встрече, а той моей части, которая его увидела впервые, он очень понравился. И через пять минут этой проблемы уже просто не существовало. Как никогда не существовало спецобъекта у раздвоенной горы.

Рассказ свой я построил так. У меня очень сложная проблема. Я не совсем обычный человек. Бывают контактеры. Бывают ясновидящие. Бывают люди, которые помнят свои прошлые жизни. Бывают люди, в которых воплощаются инопланетяне. А вот я — трансгрессор. Находясь в командировке в Америке, я стал осознавать, что живу параллельно в нескольких реальностях. Причем одна из них описана братьями Стругацкими в "Понедельнике". Точнее говоря, несколько параллельных реальностей для меня постепенно слились в одну[3]. Это, наверное, полегче для психики, но все равно очень тяжело. Последние месяцы у меня, что называется, "едет крыша" от этих переживаний. Всяческие медитации мне не помогают. Я пробовал также знаменитые тибетские упражнения по Питеру Кэлдеру и понял, что к моей проблеме они просто не имеют никакого отношения. Но у меня было нечто вроде откровения, что Сидерский — тот человек, который может мне эффективно помочь.

Андрей слушал меня с усиливающимся волнением. Когда я закончил, он долго молчал. Потом сказал:

— Трансгрессор, значит… Ты знаешь, я несколько лет ждал человека, который объяснит мне, что такое трансгрессия, но совершенно не подозревал, что это будешь ты!

Потом еще помолчал и спросил:

— По какой книге ты практиковал тибетские упражнения?

— То есть? — не понял я.

— Ну, по книге Килхэма или по Кэлдеру, которого переводил я? И если по Кэлдеру, то по какому изданию — первому или тому, что в мягкой обложке?

— В мягкой обложке, где восточная статуэтка с молниями. Ну, в общем, та книжка, которая есть у всех.

— Так вот. Не знаю, обратил ли ты внимание: там в аннотации сказано, что я "передал издательству материалы по следующим упражнениям этой практики".

— Э-э-э… нет. А такие упражнения действительно есть?

— Есть. Но я их так и не передал издателям. Только пообещал. А знаешь почему? Потому что я был связан определенными обязательствами. И похоже, что теперь смогу их выполнить. С твоей помощью. Хотя, честно говоря, ты последний человек из моих знакомых, о ком бы я мог такое предположить. Вот уж действительно — "совсем другая история", а? Ладно, теперь слушай внимательно.

Он еще помолчал и рассказал мне следующее.

* * *

Летом 1993 года Андрей был в США, в городе Поконо-Хиллс, на всемирной конференции йогов, посвященной 100-летию приезда Вивекананды в Америку. Там его пригласили заехать в Санта-Крус (Калифорния) и провести практические занятия для специалистов. Андрей провел эти занятия и продемонстрировал некоторые упражнения, которые не совсем вписываются в рамки хатха-йоги, как она традиционно понимается на Западе.

Он вообще очень любит такого рода мероприятия — в частности, за то, что на них всегда можно познакомиться с новыми интересными людьми, а значит, и с новыми идеями.

Эта поездка в Штаты не была исключением. Сидерский встретил много замечательных личностей. Но одному знакомству в Калифорнии суждено было сыграть немаловажную роль в дальнейшем развитии событий у Андрея на родине (и не только).

Это был американец, с виду — лет пятидесяти. Представился он как Иан Аутстрим (когда Андрей произнес это имя, я начал лихорадочно вспоминать, что же оно мне напоминает) и поинтересовался, откуда Андрею известны такие-то и такие-то йогические техники. Сид рассказал ему о своем Мастере и о своих самостоятельных изысканиях. Американец в основном слушал и совершенно ничего не рассказал о себе. У Сида мелькнуло даже подозрение: не сотрудник ли каких-нибудь спецслужб? Они ведь живо интересуются всеми явлениями, в которых чувствуют присутствие Силы, а чутье у них — будь здоров! С другой стороны, в беседе американец продемонстрировал очень глубокое знание таких тонких аспектов йоги, которые принципиально невозможно познать без многолетней правильной практики. Причем — в русле правильной традиции, в которой банальным "рыцарям плаща и кинжала" просто не разобраться. А если он разобрался, значит, это уже не банальный Джеймс Бонд.

В общем, Андрею захотелось продолжить знакомство, и он обрадовался, когда американец предложил обменяться адресами. На прощание мистер Аутстрим подарил ему потрепанную книжку и порекомендовал перевести ее на русский язык.

— Я уверен, что в России люди оценят эти упражнения, Андрей, — сказал он. — А если у вас возникнут вопросы, напишите мне.

Это было оригинальное издание "Ока Возрождения" 1938 года. Андрей привез книжку в Киев, перевел на русский язык и вскоре опубликовал в издательстве "София", снабдив своими комментариями.

Феноменальный успех книги его, с одной стороны, порадовал, а с другой — расстроил. И я могу его понять. Все оказалось так легко и просто… А как же его собственная система — годами продумывавшаяся, шлифовавшаяся, выпестованная Омнио-тренинг-технология Сидерского? А как же его любимая динамическая виньяса-йога? Это были сложные иерархические системы, на овладение которыми он затратил годы. Неужели эти годы труда были напрасны? Ведь все шесть упражнений полковника Брэдфорда можно освоить за один день, а результат, судя по всему, столь же впечатляющ. Или нет?

Вскоре он узнал, что книга Кэлдера переиздана также и в США и там тоже получает самые восторженные отзывы.

Тогда Андрей решил связаться с мистером Аутстримом. Он выслал ему несколько экземпляров русского издания "Ока Возрождения" и в сопроводительном письме написал о том, что Аутстрим был прав: книга пользуется успехом. Далее Андрей рассказал о своих сомнениях и поинтересовался, не причастен ли Аутстрим и к триумфальному повторному открытию "Ока Возрождения" в США?

В ответ загадочный американец прислал ему несколько новых американских книг о все тех же тибетских упражнениях Брэдфорда и письмо, которое Сидерский разрешил мне привести здесь полностью:

Дорогой Андрей,

Я рад возможности снова общаться с вами. Спасибо за книги. Мне было приятно услышать от вас, что тибетские ритуальные действия были по достоинству оценены людьми в России и Украине. Впрочем, я знал об этом и до вашего письма. Вы правы, мне действительно случилось посодействовать распространению этой информации и в англоязычном мире. И не только этой… Можно сказать, что распространение полезной информации — одно из моих любимых занятий, и Вы всегда можете рассчитывать на мое содействие в этом плане. С одной небольшой оговоркой: любая информация может быть полезной только в том случае, если она попадает в благоприятное информационное поле. Как Вы сами указали в предисловии, по ряду причин для принятия информации, содержавшейся в книге "м-ра Кэлдера", поле не было благоприятным в Англии 1938 года. Но оно стало таковым в США и вашем Содружестве сейчас. Почему это особый разговор.

Что касается вашего замечания о том, что шести упражнений весьма мало для современного человека, живущего в условиях бурно развивающейся технократической цивилизации и наделенного не только желанием здоровья и долголетия, но и определенными амбициями, — вы, несомненно, опять правы, и я рад, что вы так быстро это поняли.

Ритуальных физических действий "тибетских лам" в действительности гораздо больше, чем шесть, и их цели не ограничиваются омоложением и даже физическим бессмертием — так же как цели медитативных практик упомянутых адептов не ограничиваются достижением "нирваны" (то есть необратимого выхода из мира Существования). Полковник Брэдфорд получил вполне реальную вещь, но он получил только то, о чем он просил. Это основной принцип получения любой полезной информации из любых информационных банков: "Получаешь только то, что запрашиваешь". Предвидя ваш вопрос, поясняю: незатребованная, но полученная информация крайне редко бывает полезной. Пожалуйста, подумайте об этом.

Искренне Ваш, Иан Аутстрим

Р. S. У нас в Америке, как вы знаете, принято заканчивать информативные деловые письма следующей формулой: "Если Вам понадобятся какие-либо дополнительные сведения, пожалуйста, не стесняйтесь спрашивать". В этой традиции — очень большой смысл, не правда ли?

Вот такое письмо. Очень доброжелательное и при этом — предельно лаконичное. Никаких переливаний из пустого в порожнее. И вполне соответствующее упомянутому принципу: "Получаешь то, о чем спрашиваешь".

* * *

Пока я слушал Сидерского и читал письмо, во мне крепла уверенность, что с "мистером Аутстримом" мне тоже приходилось встречаться, и в последний раз — не так давно. Впрочем, это не суть важно.

А важно то, что, как рассказал мне Сидерский, это письмо дало ему новый толчок в его исследованиях. Он начал работать над собственной книгой, которая получила название "Третье открытие силы". Потом написал еще несколько работ по теории и практике динамической йоги. И наконец, совсем недавно пришел к следующему определению йоги:

Йога есть состояние тотальной интегрированности самоосознания, в котором человеческое существо равно полноценно осознает все свои фактические проявления на всех уровнях бытия интегрального Мира.

Когда он прочел мне этот фрагмент из своей новой рукописи, я лишний раз убедился, что не ошибся, обратившись к нему за помощью. Ведь именно это, слово в слово, мне и было нужно: состояние тотальной интегрированности, в котором я бы полноценно осознавал все свои фактические проявления на всех уровнях интегрального мира. Другое дело, что под "уровнями" он подразумевал в основном уровни "грубые" и "тонкие", то есть вертикальную иерархию Бытия, меня же в основном интересовала интеграция по горизонтали. Но я понял, что мы с Андреем сработаемся. А он тем временем продолжал свой рассказ.

В 1995 году Сидерский в очередной раз выехал за рубеж проводить свои семинары — теперь его пригласили в Израиль. К тому времени он уже досконально изучил все имевшиеся тогда книги Кастанеды и Ричарда Баха и смог сделать для себя первые обобщения относительно наставнической тактики его собственного Мастера Чу, других Мастеров Востока, дона Хуана, дона Шимоды и странного мистера Иана Аутстрима. Поэтому он почти не удивился, когда Аутстрим, в лучших традициях жанра, "совершенно случайно" встретился ему на одной из улиц Хайфы. В ходе беседы, которая состоялась — опять-таки в лучших традициях — за столиком кафе, американский специалист по распространению полезной информации наконец изложил русскому специалисту по йоге некоторые сведения из своей биографии.

Иан Аутстрим, англичанин по происхождению, был в конце 30-х годов одним из тех немногочисленных лондонцев, которые прошли курс "тибетских ритуальных действий" под руководством самого полковника Генри Брэдфорда. Питера Кэлдера как такового никогда не существовало. Это псевдоним, под которым скрывался небольшой коллектив учеников Брэдфорда. Полковник организовал свои курсы не по просьбе некоего лондонского Друга, а "с подачи" британских разведчиков, которые поеещали его занятия еще в Индии. Девятнадцатилетний Иан к спецслужбам изначально никакого отношения не имел. Юноша из аристократической семьи, он не должен был заботиться о хлебе насущном и мог целиком предаваться мечте своего детства — поиску Силы.

Это было время, когда Сила бурно и зримо проявлялась везде, куда бы он ни бросил взгляд. Ученые создавали новые теории, сулившие овладение фантастическими ресурсами физической и психической энергии. В оккультно-теософском мире рождались новые ордены, руководимые Махатмами, мессиями, пророками и "просветленными". Слабые, разрушенные Первой мировой войной страны становились грозными империями, в которых, по слухам, творились странные и страшные, но при этом и славные дела! И все это было теснейшим образом переплетено. Политические вожди убивали и изгоняли одних ученых, а других заставляли служить своим режимам. Махатмы и Мастера приветствовали одних вождей и предавали анафеме других. Руководители спецслужб — которым полагалось бы быть прожженными материалистами — на всякий случай лихорадочно искали контактов с Махатмами и Мастерами и брали на учет всех, кто был замечен в "оккультных" занятиях, — то есть каждого третьего гражданина. Так в поле зрения британской военной разведки попал полковник Брэдфорд. Так в поле зрения этой же Силы попал Иан Аутстрим молодой человек, успевший за несколько лет перебывать последователем Блаватской, Штейнера, Кроули, Гурджиева, Алана Кардека и Алисы Бейли.

Молодой человек, во-первых, был патриотом, а вовторых, почувствовал в британской военной разведке не меньшую Силу, чем во всех теософах, масонах и спиритах, вместе взятых. Поскольку, в отличие от большинства последних, разведка и другие спецслужбы занимались не фокусами и демагогией, а конкретным делом: сохранением и усилением Империи. У этой Силы не было никакой более возвышенной цели, зато были мощные средства.

Договор был прост и взаимовыгоден. Иан волен заниматься любыми мистическими теориями и практиками, но, если он обратит свое искушенное внимание в первую очередь на те учения, которые особенно интересуют Королевскую разведку, разведка обеспечит ему всяческое содействие в доскональном познании этих учений.

Так Иан оказался в учебной группе полковника Брэдфорда. Потом — в авторском коллективе, прикрывшемся псевдонимом Питера Кэлдера. А потом какой восторг для молодого человека, обладающего авантюрной жилкой! — в секретной экспедиции в Тибет.

Дело в том, что экспериментальные курсы по изучению "тибетских ритуальных действий" показали блестящие результаты. Все, что сказано в "Оке Возрождения" об омоложении и "обращении потока внутреннего времени", чистая правда.

Но это не вся правда.

Кое-какие данные в книге были "подправлены". Во-первых, на курсах было не пятнадцать человек, а сорок девять. Из них девять были офицерами разведки и их добровольными помощниками — вроде Аутстрима, а остальные составляли "контрольную группу". Они-то и были ничего не подозревающими людьми, набранными из разных классов общества. Во-вторых, в контрольной группе почти половина бросила практику — кто еще во время курсов, кто спустя недели или месяцы после их окончания. (Это общая статистика для тех, кто явился на одиннадцатую неделю за шестым упражнением, и для тех, кто удовлетворился пятью.) Это были в основном люди, которые имели высокие психологические нагрузки на работе или дома, — те, кто в книге назван "высококлассными профессионалами интеллектуальной сферы деятельности".

В-третьих, хотя в группе не принято было обмениваться впечатлениями о практике, у всех без исключения участников таковые впечатления были хитроумно выведаны и зафиксированы. И оказалось, что примерно у четверти всех занимавшихся обнаружились побочные эффекты, выходящие за рамки оздоровления и "намерения оставаться молодым", — как сейчас говорят, "паранормальные явления".

Эти люди сообщали об участившемся "дежа вю", то есть ощущении происходящих событий как уже однажды пережитых. Часто при этом они могли даже предвидеть дальнейшее развитие событий. Несколько раз предвидящие выделили определенные события во временной цепочке как ключевые, после которых будущее "ветвилось".

Некоторые участники группы эпизодически ощущали себя в "прошлых" и "будущих" жизнях, "вне тела", "в чужом теле". Пятеро (в том числе Иан) ощущали себя "слившимися" с различным числом других людей — как знакомых, так и незнакомых на физическом плане, но явно составлявших некие цельные структуры.

— И как минимум двое, — со значением сказал мне Сидерский, — часто чувствовали, что они одновременно живут во многих параллельных жизнях.

Все это было потрясающе интересно и многообещающе. Это было чрезвычайно близко к телепатии, астральной проекции и ясновидению явлениям, имевшим не только метафизическое, но и стратегическое значение. Как сказал Сидерскому Аутстрим, "зубры" британской разведки не очень-то верили в параллельные реальности и не слишком интересовались прошлыми жизнями. Но предвидеть события и чувствовать мысли людей на расстоянии это уже нечто вполне практическое! В общем, встал вопрос о подготовке специальной экспедиции в Тибет во главе с полковником Брэдфордом (как человеком, знающим путь к бессмертным ламам). Брэдфорд поначалу возразил, что для Британии, по его мнению, было бы гораздо полезнее организовать массовое обучение населения "Оку Возрождения", но его быстро переубедили.

Аргументов было выдвинуто два. Во-первых, можно опубликовать все шесть упражнений с подробными комментариями в общедоступной книге. А во-вторых, немецкие агенты уже давно кишат в Тибете и Монголии, пытаясь если не выйти на прямой контакт с Великими Посвященными, то хотя бы собрать как можно больше информации оккультно-прикладного характера. Британская империя не может уступить эту сферу нацистским варварам и их союзникам. Война, которая со дня на день разразится, будет посерьезнее, чем Первая мировая, потому что на этот раз потенциальными противниками Британии являются не цивилизованные европейские монархии, а государства, основанные на чистейшей черной магии и ставящие перед собою поистине сатанинские цели. И так далее.

Одним словом, сверхсекретная экспедиция была снаряжена. Все ее участники добирались до Тибета из разных концов земного шара и под разными легендами. Среди них был и (уже двадцатилетний) Иан Аутстрим, он же Энтони Роумен, альпинист-любитель.

Отчет о действиях этой миссии в Тибете, естественно, навсегда останется тайной для широкой публики. Мистер Аутстрим поведал Сидерскому совсем немного. Я подозреваю, что Сидерский тоже кое о чем умолчал, пересказывая эту эпопею мне. Важно то, что они смогли-таки встретиться с некоторыми из бессмертных йогов, которые, обретя просветление, избрали так называемый "путь бодхисаттвы". То есть в отличие от избравших "путь архата", не ушли из этого мира в Нирвану, а остались в нем, чтобы, как завещал Будда, "заботиться о том, чтобы Колесо Закона вращалось, ни на миг не останавливаясь". Эти просветленные (illuminates, как называет их Аутстрим) существа действуют для Общего Блага. Но, чтобы знать, что такое это Общее Благо, надо стать одним из них. Или, во всяком случае, понять, что такое Колесо Закона и почему нельзя допустить, чтобы оно остановилось,

Иначе может случиться то, что случилось с одной из гитлеровских оккультных экспедиций. Об этом Брэдфорду поведал некий слепой сказитель на постоялом дворе в Шигацзе.

Девять сотрудников Анненербе посетили Тибет незадолго до прибытия туда группы Брэдфорда. Получив "от ворот поворот" у красно- и желтошапочников, истинные арийцы вошли в контакт с хранителями "черной" бонской традиции. И те охотно поведали им массу секретов — и об управлении жизненной энергией лунг (она же прана и ци), и о йоге сновидения, и о Шамбале, и о мантре, убивающей врагов на расстоянии, и о мандале, превращающей праведного царя во Властелина Мира.

Но они не дали "немецким друзьям" одной мелочи — ключа к использованию всех этих знаний в нашей повседневной четырехмерной вселенной. Тибетская магия достаточно легко применима в идеальном (или, как сейчас говорят, виртуальном) мире индивидуума. Проблема в том, что, если не иметь психоэнергетических ключей, вся энергия микрокосма перейдет при этом в психическую форму. Что означает необратимое разрушение физического тела. Поэтому все члены экспедиции Анненербе просто исчезли из нашего мира. Каждый из них находится сейчас в своем собственном воображаемом мире, который, если смотреть из нашего "большого мира", находится нигде.

Тибетец выложил эту историю полковнику Брэдфорду, который в Шигацзе притворялся собирателем народных сказаний о Гэсэре, и очень проникновенно посмотрел на него своими слепыми сросшимися веками. Полковник встал, поклонился, положил перед сказителем десять фунтов и через полчаса покинул Шигацзе.

А еще через день все члены спецгруппы, кроме полковника Брэдфорда, разными путями выехали за пределы Тибета.

Экспедиция была свернута. Но полковник остался в Тибете.

* * *

— А дальше? — спросил я.

— Что было дальше с Брэдфордом, неизвестно. Аутстрим поселился в США и стал практиковать новые техники, которым они научились у бессмертных йогов. И, когда мы беседовали в Хайфе, он сказал мне, что понемногу наступает то время, когда их можно будет постепенно передать широкой аудитории. Но сначала нужно было широко опубликовать базовые упражнения — те самые "шесть тибетских ритуальных действий". То, что они стали так популярны, свидетельствует, что люди "созрели". А значит, скоро обнаружатся и такие люди, для которых "Око Возрождения" будет уже малоэффективным. И поэтому в Хайфе он научил меня еще одному упражнению. Но просил меня никому не показывать его, пока меня конкретно не попросят. Он сказал, что попросить меня должен некий "трансгрессор". Он толком не объяснил, что это такое. Я так понял, что это будет человек, который воспринимает более сложную реальность и страдает от этого, поскольку ему не хватает для такого восприятия энергии.

— Потрясающе! — воскликнул я. — Ну так я и есть этот человек. Показывай упражнение!

— Не торопись, Саша, — сказал Сидерский. — Пароль ты, конечно, назвал. Но дело в том, что было еще одно условие.

— Какое?

— Понимаешь… Мне он фактически дал половину техники, утреннее упражнение. Оно работает только в том случае, если по вечерам практиковать другое упражнение. И вот эту вечернюю технику мне должен дать тот самый человек, который придет за утренней. Так что давай-ка сначала показывай ты.

— Ты с ума сошел? — запротестовал я. — Я знаю только самые элементарные асаны хатха-йоги и самые элементарные упражнения ушу и цигун. И уж во всяком случае я не знаю ничего такого, что не было бы сто раз описано в популярных книгах. И что не было бы известно такому спецу, как ты. Я ведь, как тебе известно, в метафизике всегда в основном интересовался чисто теоретическими вещами.

— Гм, — с сомнением сказал Сид. — А как насчет тех твоих параллельных жизней? Может быть, там? Может быть, тебя в твоем НИИЧАВО чему-нибудь такому учили?

— Нет, — безнадежно вздохнул я, — ни в какой жизни мне никто не показывал никаких секретных упражнений, это точно. Может, тут какая-то ошибка?

— Ошибка может быть только одна: ты — не тот человек, для которого предназначен утренний комплекс Аутстрима.

Я пытался спорить, но Андрей был непреклонен. Пока я не покажу ему вторую часть комплекса, он не может показать мне первую. Он очень мне сочувствует, но…

С тем мы и расстались. Прощаясь со мной в дверях, он предупредил:

— И не пытайся сам что-нибудь сочинить. Я самопал от фирмы отличать умею.

* * *