Мальчик узнает о сексе

Мальчик узнает о сексе

Из-за чего столько шума? — думал я. Ну, висит у тебя между ног эта штука, которая становится твердой, когда с ней играешь (а я втихаря частенько с ней играл), ты ее в кого-то засовываешь, двигаешь туда-сюда тазом — и все. Я думал об этом как об инструменте, не слишком отличающемся от дрели, которой мы пользовались на уроках труда, мастеря скворечники. Я знал о сексе и был весьма доволен своим статусом посвященного.

Я быстро усвоил, что в занятиях сексом есть нечто намного большее, чем в строительстве скворечника. Узнал от друга, что с этой штукой, которая свисает между ног, надо обращаться ответственно, иначе можно вляпаться в неприятности, что стеснительная девушка, которую все старательно игнорировали, начинает «округляться», и причиной тому — мой друг. Как ни печально, ни он, ни эта девушка больше в нашей школе не учились.

Теперь я имел представление о том, куда может завести жизнь, если я не буду хорошо себя вести. Хорошо себя вести — значило не заниматься сексом. Вскоре я узнал, что у других парней куда больше жизненного опыта, — и почувствовал себя «оставленным без допуска».

На поверхность всплыла аналогия с «инструментом». Только на этот раз это был инструмент соревнования: нечто сильно бьющее, типа молота или даже пистолета. Бах, бах! Это было чертовски сексуально, благодарю вас, мадам. Запишите еще одно очко на счет того жеребца в компании, у которого все подвешено куда лучше, чем у меня. Должно быть, потрясающе быть одаренным таким богатством, думал я, наблюдая, как тот парень медленно шествует из душевой к своему шкафчику, ничего не скрывая, в то время как я держал под рукой полотенчико и вел себя так, будто мне необходимо поскорее вытереться.

К счастью, использование презерватива («резинки», как его тогда называли) было частью «посвящения». Уже сам факт, что у тебя имелись «резинки», был признаком того, что ты собираешься неплохо провести время, и мы знали, у кого в настоящий момент они есть. Презервативы были знаком отличия, намеком на то, что ты «это делаешь».

Я вычислил, что, если попрошу презерватив у одного из главных поставщиков с достаточной убедительностью в голосе, пойдет слух о том, что я тоже «это делаю». Это обошлось мне в доллар. Я осторожно вскрыл и исследовал этот ценный предмет. Потом спрятал его в ящик с носками и хранил там многие месяцы, хотя знал, что если буду держать его у себя в бумажнике и демонстрировать направо-налево, то заработаю себе еще несколько очков, которые станут отличать меня от непосвященного.

Довольно скоро эта игра мне наскучила. В моем теле не было «мачистской косточки», хотя я и выучился «мужскому» способу бегать, ходить, бросать мяч и хвататься за промежность, когда это могло произвести впечатление. Я носил неудобные тесные джинсы и тесное жокейское белье. Время от времени, как и другие, я носил под джинсами суспензорий, поскольку эта штука позволяла не опозориться в случае возбуждения. Разговоры, которые мы, «настоящие мужики», вели между собой, были примерно такими: «Черт, у меня был такой стояк, когда Бетти Сью встала, чтобы читать свой доклад, что я ужасно рад, что надел суспензорий, иначе бы все об этом узнали».

Мне нравились девушки. Они нравились мне как друзья, особенно умненькие. Я тусовался с ними, не чувствовал никакого позыва заняться сексом, с удовольствием соглашался быть партнером по танцам для тех, которых никогда не пригласили бы «настоящие мужики», отлично проводил время — и имел кличку «девчонка». Теперь я понимаю, что женское общество, в котором я вращался, позволило мне быть собой, жить в согласии с моим эмоциональным «я».

С одной подружкой пришло, наконец, время «сделать это». Пусть и перепуганные, но мы сделали это вместе — как акт исследования и открытия. Мы не были любовниками, мы были друзьями на пути к взрослой жизни. Я чувствовал облегчение от того, что сбросил давление, и в то же время от появления у меня тайны — такой прекрасной, такой по-человечески реальной. Чудесная юная леди, которая с любовью допустила меня еще ближе в своей дружбе, сегодня осталась лишь бледным воспоминанием, но она открыла мне дверь к пониманию, что нет необходимости доказывать, что я мужчина, наседая на женщину или соблазняя ее.

Я думал, что это мой пенис выпустил на волю мужественность, которой я наслаждался десятилетиями. На самом деле ключом была моя готовность быть «девчонкой».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.