Прощай, dolce vita

Прощай, dolce vita

Я провожу еще один эксперимент: отказываюсь от сахара.

Сахар никогда не пользовался любовью диетологов, родителей и зубных врачей. Но сейчас его репутация настолько плоха, что он может соперничать с табаком за звание врага номер один. Лозунг «сахар – яд» становится популярным благодаря доктору Роберту Лустигу, профессору педиатрии Университета Калифорнии в Сан-Франциско, и Гэри Таубсу, научному журналисту. Они утверждают, что сахар в любом виде (рафинированный столовый сахар, кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, фруктовый сок) – это не просто пустые калории. Сахар вредит вашей поджелудочной железе и печени и делает клетки нечувствительными к инсулину, что приводит к диабету и ожирению.

У сахара немало защитников. В умеренных количествах сахар не вреден, утверждают они. Доктор Дэвид Кац из Йельского центра профилактических исследований обращает наше внимание на то, что сахар – единственный источник энергии для колибри: «Насколько опасной может быть пища колибри?»

«Достаточно опасной», – отвечают ярые сахароненавистники. Они советуют избегать некоторых фруктов (пример – ананасы и дыни) и даже предлагают пить вино с более низким содержанием сахара (Sauvignon Blanc вместо Chardonnay). Они ссылаются на исследования, показывающие, что сахар вызывает зависимость. Сахар воздействует на мозг так же, как кокаин.

Мой любимый удручающий факт: даже думать о сахаре вредно. Таубс пишет, что мысли о сладком вызывают условный рефлекс: слюноотделение, выработку желудочного сока и, самое вредное, секрецию инсулина. То есть, чтобы стать по-настоящему здоровым, мне придется отказаться от просмотра «Вилли Вонки и шоколадной фабрики» вместе с детьми.

С доказательствами, как всегда, полная неразбериха. Но, думаю, вероятность того, что сахар гораздо более вреден, чем мы привыкли думать, высока. Поэтому я собираюсь отказаться от сахара минимум на две недели. Никаких соков, никакой гранолы, ничего со зловещим суффиксом «-оз».

Выдержать этот импровизированный пост будет нелегко. Мы беседуем с Таубсом, и он советует придерживаться стратегии «с глаз долой». В доме не должно оставаться сладкого.

– Полный отказ от рафинированных углеводов и сладостей гораздо проще, чем их умеренное потребление, ведь оно может разбудить в вас сладкоежку.

Но сам Таубс не может придерживаться этой стратегии, у него маленькие дети. Как и у меня.

Возьмем, к примеру, сушеное манго. Мы разрешаем детям съесть пару кусочков после обеда. Но я тоже пристрастился к нему и съедаю по двадцать штук в день.

Сушеное манго кажется здоровой пищей. Из-за этого я его когда-то и выбрал. Но на самом деле это Snickers, которому случилось вырасти на дереве. Из-за манго в мою кровь ежедневно поступает 60 г сахара (эквивалент 15 чайных ложек сахарного песка).

Мне отказывает сила воли. Я испробовал несколько стратегий, чтобы побороть пристрастие к манго. Я пытался убрать его как можно дальше, на самую верхнюю полку. Догадываетесь? Я нашел его.

Я перекладывал манго в маленькие пакетики, каждый кусочек отдельно. Какое-то время это работало. Открывая по пятнадцать пакетиков и съедая по пятнадцать порций в день, я испытывал чувство вины. Но чтобы подготовиться, нужно было слишком много времени – и слишком много пакетиков.

Иногда, перед тем как отправиться на кухню, я смотрю на фотографию старого Эй Джея. Как он к этому отнесется? Думаю, он меня простит. Я пришел к выводу, что он хорошо мотивирует меня на действия (пойти в зал, встать на беговую дорожку, съесть огурец), но не удерживает от потакания слабостям.

Впрочем, на днях я совершил прорыв. Я услышал фрагмент из интереснейшей программы Radiolab, посвященной вредным привычкам. Это было интервью Томаса Шеллинга, лауреата Нобелевской премии в области экономики, основоположника эгономики, предложившего термины «я-настоящее» и «я-будущее».

То, что он рассказывал о борьбе с курением, меня заинтересовало.

Наверное, я мог бы использовать это, пытаясь отказаться от сахара.

Когда Джули вернулась домой, я попросил ее об одолжении.

– Если в этом месяце я съем сушеное манго, я прошу тебя перевести тысячу долларов на счет Американской нацистской партии.

– Нацистская партия? Почему не Oxfam[174]?

– Потому что это меня не остановит. Мне нужно что-то такое, от чего становилось бы дурно.

– Ах, вон оно что… – сказала Джули.

Она быстро прониклась. Заполнила чек для нацистской партии, подписала его и добавила в графу для заметок: «По поручению Э. Дж. Джейкобса». И помахала чеком передо мной.

– Не ешь сушеное манго, каким бы вкусным оно ни было.

Это так называемая «уловка Одиссея». Наш хитроумный герой велел товарищам привязать себя к мачте, чтобы не спрыгнуть за борт, заслышав призывное пение сирен. Не стоит верить себе-будущему. Будьте готовы к собственной слабости.

Слава богу, у нас есть Одиссей. Позвольте сказать вам: это одна из самых эффективных стратегий, мне известных. За две недели я не притронулся к сушеному манго.

Я по-прежнему открываю шкаф и вижу манго. У меня, как у собаки Павлова, вырабатывается слюна. Но я не могу взять кусочек. И мысли такой не возникает. Меня страшат последствия. Я не хочу платить за новые флаги со свастикой и шнурки для высоких ботинок.

Это как, встречаясь с женщиной, узнать, что она сестра, с которой вас разлучили в детстве. Вы не можете поцеловать ее. Одна мысль об этом внушает вам отвращение.

Прошло две недели, а я не съел ни кусочка. Я герой.

Совсем отказаться от сахара очень трудно, и я не отказываюсь. Но за две недели поста я стал чувствовать себя лучше. Больше энергии, меньше недомоганий, лучше тренировки.

Как всегда, не стоит сбрасывать со счетов эффект плацебо. Но в результате этого мини-эксперимента я стал в какой-то степени противником сахара.

Я слабый человек, и сейчас, когда эти две недели подошли к концу, я использую сахарозаменитель стевию. Сахароненавистники говорят, что это полумера и что стевия может спровоцировать инсулинорезистентность. Но, по общему мнению, стевия – самый безвредный из сахарозаменителей. Она пахнет ванилью, и я могу наслаждаться овсяными хлопьями с запахом ванили и пюре из брокколи, по вкусу напоминающим мороженое.

В последней схватке с королем Сахаром я пытаюсь сделать не такой сладкой свою речь. Я больше не буду прославлять вкус сахара, называя Джули «сладкой». «Кислая» звучит не так романтично, поэтому я остановился на прозвище «тыковка», хотя в нем многовато крахмала. Джули согласилась.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.