"ПЛАЧУЩИЕ" ИКОНЫ

"ПЛАЧУЩИЕ" ИКОНЫ

Мышление древних (его называют и "мифологическим", и "архаичным", и "алогическим" ) устанавливало связь между всеми существующими предметами и людьми через сочувствие, симпатию (что по-гречески и значит "сочувствие") душ или вселившихся в вещи духов. Поэтому для человека античности или для австралийского туземца взаимозависимость явлений, на наш взгляд никак не связанных, представлялась вполне закономерной. Особенно это относится к предсказаниям, предостережениям, которые посылали людям духи или боги.

Человек довольно рано научился заглядывать в будущее. По природным явлениям он мог с достаточной уверенностью предсказать погоду, сроки хозяйственных работ и т.п. Но от такой реальной информации неотделим был и "информационный шум" – в данном случае гадания и суеверные приметы. Полет птиц, карканье вороны, перебежавший дорогу заяц и многое, многое другое предвещало успех или неудачу, смерть или победу. С древних времен дошли до нас гадальные книги, сонники, трепетники, толковники всякого рода.

Стремление включить то или иное происшествие в систему, связать его с предыдущим приводило нередко к тому, что предвестия изобретались задним числом или одновременно с событием. К такого рода "пророчествам после случая" относится большинство рассказов о "плачущих" изображениях античных божеств, передавшихся древними писателями и хронистами по слухам. Язычество было довольно практичной религией: вера язычника нуждалась в постоянном материальном подтверждении.

Христианством дозволялось принимать не любые чудеса, но лишь такие, которые имели, с точки зрения церковников, несомненно "божественную причину". Массы, сохранившие и принесшие в христианство множество языческих верований, нуждались, по мнению многих практичных священнослужителей, в чуде – и мнение это не раз оправдывалось. Протестантизм, появившийся в XVI в., изгнал из реформированной церкви множество суеверий, объявив их "папистскими бреднями". Лютеранское, кальвинистское и прочие протестантские вероучения не признают чудесного появления слез, крови, пота и т.п. – и прихожане не видят таких "чудес".

Католическая церковь в том же XVI в. на Тридентском соборе в борьбе с реформаторами признала суеверными и невозможными многие прежние "чудеса". Но вера в плачущие или кровоточащие образы сохранилась у католиков вплоть до наших дней. Слухи о подобных случаях распространяются, как правило, во времена смутные: так было во время испанской интервенции в Италии и грабежа Рима, упоминаемого в этой главе, так было и в 1920 году в Ирландии во время гражданской войны.

О православных "плачущих иконах" мы, по крайней мере, имеем больше документированных сведений. Любое исследование таких икон – от Петра I, лично вскрывшего "чудотворную икону", до кампаний по вскрытию мощей и проверке "чудес", проведенных в первые годы Советской власти, – показывало, что "чудеса" фабриковались церковниками. Судя по некоторым деталям, современные "чудеса" также рукотворны: они совершаются или с корыстными целями, или их авторами являются шутники-мистификаторы.

И нет ничего удивительного в том, что сами церковники после подобных разоблачений вынуждены были признаваться, что "чудеса" оказывались рукотворными. Вся разница лишь в том, кто их творил: священники и монахи, стремящиеся возбудить религиозный фанатизм и извлечь из этого для себя материальную выгоду, или мистически настроенные люди, жаждущие чуда. Но это малосущественно для непредвзято мыслящего человека, для которого любые чудеса – плод самообмана, мистификации или шарлатанства.