Она прожила 120 жизней?

Она прожила 120 жизней?

Если мы не изменим свой путь, то рискуем попасть именно туда, куда направляемся.

Наташа Бекетова разговаривает с двух месяцев. И отнюдь не только на русском. А на 120 (ста двадцати!) языках различных языковых групп. Причем языки эти – древние, зачастую считающиеся мертвыми. Девушка свободно на них изъясняется, читает, пишет. По ее признанию, ни одного языка Наташа не учила.

До двадцати лет Наташа жила в Анапе, работала операционной сестрой. О ее странных познаниях знали немногие. Ей было не с кем поделиться своим невероятным даром. Понимая необычность того, чем наделила ее природа, Наташа до 14 лет не решалась открыться даже маме, признаться, что, к примеру, на аккадском или этрусском ей легче выражать свои мысли, чем на русском.

Языки, которыми она владеет, произвольно распределены во времени и пространстве. Скажем, китайский, на котором говорит Бекетова, звучал в XIV веке. Сегодня ее могут понять уроженцы южных провинций Китая, но совсем не понимают китайцы-северяне.

Самые тонкие оттенки чувств она может выразить на фиджи и самоа – редких языках Океании.

Я спросил Наташу, где пределы ее владения языками: ведь понятно, что лексикон, допустим, трамвайного кондуктора несопоставим с лексиконом литературного критика. Так вот, она, изъясняясь, к примеру, на древнеперсидском или языке племени кайра, скорее уподобляется чернорабочему или интеллектуалу?

Не знает. Потому что никогда не добиралась до границы своих знаний любого языка. Она неспособна оценить запасы собственных словарей, хранящихся в подсознании. Потребовалось выразить какую-то мысль – пожалуйста, все необходимые слова к ее услугам.

Как ни странно, древнерусского девушка не знает. Зато почему-то знает англо-кельто-саксонский XIII–XIV веков. Современные англичане ее не понимают, за исключением жителей города Йоркшира, диалект которых более других похож на язык предков.

Турецкий у Наташи такой, что нынешние турки узнают лишь отдельные слова. Зато беженцы из Узбекистана легко с ней разговаривают на родном языке и уверяют, что ее турецкий – это узбекский.

Редкий француз – разве что лингвист поймет Наташу, словно перенесенную из Франции XVI века. А уж в Японии ей точно не найти собеседников – с XII века язык изменился очень сильно.

Любой полиглот вам скажет, какие языки он знает глубже, какие – поверхностно. А Наташа не знает, что и как она знает. Просто свободно думает на каждом из 120. Думать – куда больше владеть языком, нежели просто говорить. Иной раз мысль на иноземном непереводима на родной. К примеру, на языке индейского племени навахо Наташа умеет думать о том, чему нет эквивалента в русском.

Порой языковые познания девушки настолько невероятны, что ставят в тупик ученых и специалистов. Например, когда она разговаривает на древнеегипетском, проясняются гласные звуки, до нынешнего дня остающиеся тайной для египтологов. Все расшифрованные папирусы, надписи на рельефах и фресках эпохи фараонов представляют собой набор согласных. Как в действительности звучали имена Рамзеса, Тутанхамона или Хатшепсут, не знает никто – поэтому в различных книгах разные варианты звучания.

И вдруг египтологи встречают медсестру, которая своей бойкой речью уточняет переводы с древнеегипетского. Кстати, читая древние тексты из долины Нила, Наташа вносит много поправок: гласные ведь могут неузнаваемо изменить смысл слова. Ну, например, сравните русские слова «топор», «теперь» и «тапер». Правда, ничего общего? А если мы напишем в тексте «ТПР», истинный смысл читающий способен уловить только из контекста. А представьте себе, рядом стоит несколько слов с множеством вариантов прочтения…

Вот еще одно откровение, от которого лингвистам – только креститься: язык полинезийского племени нгоба, жившего в VI веке и давно ушедшего в небытие, очень похож на языки древних африканских племен набу и менгака, а также на язык одного из народов Древнего Египта (этноним Наташе неизвестен). Не ищите эти имена в словарях по языкознанию и этнологии – их там нет. Как нет и языков соалана, суаму, хокко, уавуалу… Возможно даже, никто, кроме Наташи, не знает о давнем существовании этих народов, тем более не говорит на их наречиях.

Я взял у Наташи названия двух языков, на которых говорили аборигены Новой Зеландии: юсуа в XIII–XIV века и гайе на рубеже XVII–XVIII. Обратился в отделение теоретической и прикладной лингвистики филфака МГУ к знатоку народов Океании. Он о таких не слышал.

Нечего и говорить – никто не знает о существовании языка и народа сунам, жившего в Тибете 20 тысяч лет назад. Столь глубокая древность вообще не описывается современной наукой как эпоха цивилизации. Кто еще, кроме Наташи Бекетовой, рискнет утверждать, что тогда существовали разговорный и письменный языки?

Кто, кроме нее, владеет пятью диалектами коптского языка? Один из этих пяти столь труден, что говорящие на нем непонятны большинству собратьев.

Я слушал Наташу Бекетову вместе с двумя десятками ученых-гуманитариев. Разумеется, не обошлось без проверок, хотя вполне деликатных.

Девушку попросили сказать что-нибудь по-арабски. Она тотчас это сделала, наполнив зал характерными для Средиземноморья гортанными звуками. Присутствовавший на встрече опытный арабист Николай Вашкевич признался, что понял в прозвучавшей фразе лишь несколько слов. Видно, Наташа сказала что-то на диалекте древних скотоводов, возможно, еще не знавших пророка Мухаммеда.

Один филолог поинтересовался, знает ли Наташа языки племен Юго-Восточной Азии. Девушка скромно кивнула. У этих народов, пояснил филолог, есть слова, одинаково звучащие, но означающие различные понятия. Лишь акцент, фонетические нюансы позволяют понять, к какому именно языку относится слово. Как-то по-особому востоковед произнес слово «мак» и спросил Наташу, на каком языке оно прозвучало. Она ответила не задумываясь. И филолог согласился с девушкой.

Так что стало очевидно: это не фокус.

– Вот вы знаете некий язык. Но до общения с учеными-китаистами как вы могли знать, что это именно китайский, причем использовавшийся в XIV веке?

– Как – не знаю. Но всегда знаю, чей язык и какого времени.

За годы странствий с семьей отца-военнослужащего Наташа сменила семь школ. Последний раз – не из-за переезда. Просто мама перевела из одной анапской школы в другую. Чтобы перестали приставать: скажи что-нибудь по-египетски, по-древнегречески… В последней школе девочка была такой, как все, не вундеркиндом. И очень оценила этот статус.

Поэтому и сейчас не стремится к бессмысленной известности, суетной славе, категорически не соглашается фотографироваться, давать интервью на телевидении. Ей интересен феномен, носителем которого она является. Вот почему Наташа ищет контактов с лингвистами, знатоками древних языков.

Петр Андреев любопытно успокоил Наташу: она не одна такая на свете. В Гайяне – стране, расположенной на северо-востоке Южной Америки, очень много людей говорит более чем на сотне языков, тоже порой отдаленных в пространстве и времени.

Наташу спросили, есть ли сходство между языками, которые она знает, и не ведут ли они происхождения от единого праязыка. Она резонно ответила, что, не будучи языковедом, не вправе выдвигать собственную гипотезу. Но в самом деле наблюдает много общих корней, скажем, в русском и санскрите. Это, впрочем, не так удивительно для специалистов. А вот совпадения в древнеегипетском и русском неожиданны.

Какие языки в наибольшей мере являются наследниками вероятного праязыка? Ответ Наташи наверняка даст обильную пищу для размышлений лингвистам: англо-кельто-саксонский, турецкий, арабский и русский.

Естественным был вопрос: как сама Наташа объясняет феномен? Она считает, что жила в тех странах и эпохах, языки которых почему-то не стерлись из памяти при реинкарнации.

А мне подумалось вот что. Семантические поля столь отдаленных и непохожих языков, на которых разговаривает Бекетова, должны сильно различаться. Значит, Творец наверняка вложил в ее подсознание много чего еще, помимо языков. Поэтому египтологи могут, по-моему, не просто уточнить переводы с языка фараонов, но и узнать некоторые тайны, коими владели лишь жрецы и писцы. Вот почему феномен Наташи Бекетовой должны изучать не только лингвисты и психологи, но также культурологи, религиоведы, этнологи…

Можно даже сказать иначе: среди нас живет посланец из иных времен. Ее феномен способен перевернуть наши представления о человеке и, как минимум, доказать множественность жизней на Земле.

Приведу мнение о феномене Наташи Бекетовой Татьяны Ушаковой, доктора психологических наук, профессора, члена-корреспондента Академии образования, заведующей лабораторией психологии речи и психолингвистики Института психологии РАН:

– Мне встречался подобный случай: мужчина 39 лет разговаривает чуть ли не на ста языках (не называя мне имени этого уникума, доктор Ушакова говорила о Вилли Мельникове, беседу с которым см. чуть ниже. – С.К .). Мы проверили некоторые его знания. Сняли электроэнцефалограмму. У нас в институте есть специалист, умеющий по ЭЭГ ранжировать способности. Не они ли позволяют ему имитировать некоторые языки? Это исследование пока не доведено до конца. Поэтому я не решаюсь давать научную оценку самому феномену. Единственное, что вызывает решительное несогласие в информации о Наташе, – двухмесячный ребенок не может осмысленно разговаривать на языках. В два месяца у ребенка происходит так называемое гуляние: он выдает звуки, которых нет в языках. Не исключено, что увлеченная младенцем мама воспринимает гуляние как иноязычную речь.

А вот что мне сказал Игорь Мирзалис, физиолог, специалист по физиологии высшей нервной деятельности:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.