ЭПИЛЕПСИЯ ВИСОЧНОЙ ДОЛИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЭПИЛЕПСИЯ ВИСОЧНОЙ ДОЛИ

Тщательно проанализировав клиническую симптоматику, изучив имеющиеся в наличии документы и высказывания современников, мы приходим к выводу, что у Ван Гога с детства был биполярный психоз, который при употреблении токсичных веществ сопровождался горячечным бредом. Лечащие врачи Ван Гога — доктор Рей и доктор Пейрон — предполагали у него эпилепсию. Однако, эти мнения не связываются с сообщениями работавшего в Сент-Реми доктора Лероя, который описывал «ауру» и судороги. Его диагноз основывался на тоникоклонических спазмах, которые сопровождались западением языка, повышенным слюновыделением, непроизвольным мочеиспусканием и дефекацией, и все это вместе называлось «аурой». Эта кратковременная «аура» овладевала человеком, и у него «появлялось учащенное дыхание», и переживания, возникшие в это время, очень трудно поддавались описаниям; пациенты, оставаясь в совершенно ясном сознании, часто слышали различные шумы и ощущали запахи. Все это было только во время судорожных припадков. Однако существуют формы эпилепсии, при которых не наблюдаются спазматические судороги, но имеется ряд других симптомов.

В середине XIX столетия французские психиатры пользовались высоким уважением, и в своих познаниях они далеко опередили коллег из других стран. Так, знаменитый Эскироль уже в 1838 году точно описал картину эпилепсии, не сопровождающейся судорожными состояниями, а в 1860 году Фуре достиг точнейшего нозологического разграничения «Grand-Mal-intellectuel» и «Petit-Mal-intellectuel»: первая форма выражается в путанности, беспокойстве и галлюцинациях, которые могут повлечь маниакальную форму. Если больной находится в состоянии помешательства, то потом он ничего не помнит, а если в течении дня находится в беспокойном состоянии, то он сохраняет воспоминания о происшедшем. В качестве «Petit-Mal-intellectuel» Фуре описал эпизод тихо проходящего помешательства, которое сейчас называют «сумеречным состоянием». Картина этого состояния характеризуется эпизодическим чувством страха и замедленным мышлением; у пациентов, находящихся в сумеречном состоянии, может проявляться гипоманическая раздражимость.

Сегодня известны разнообразные эпилептические состояния. В этой связи болезнь Ван Гога интересна как случай так называемой частной формы эпилепсии, или эпилепсии височной доли, которая, согласно новейшей классификации, характеризуется как «парциальный приступ с психическими симптомами» или «автономными симптомами».

Клиническая картина характеризуется искажением сознания, проходя все этапы от сумеречного состояния до полной потери рассудка. Больной ощущает себя в нереальном мире и только сам для себя признает детали своего окружения. Часто при этой форме эпилепсии выходят на первый план состояние страха и галлюцинации слухового и визуального характера. Приступ эпилепсии височной доли в очень редких и необычных случаях длителен по времени и сопровождается сумеречным состоянием и помешательством без характерных расстройств на протяжении нескольких дней. Такой двухмесячный эпизод был описан в заключительном сообщении доктора Пейрона. Кроме того, он также сообщил брату Винсента об «Epilepsia partialis continua» — именно так это состояние называется в медицине: «Это случается очень редко (спустя четыре недели, — Прим. авт.), но он поглощен только собой. В большинстве случаев он сидит, положив голову на руки, и если кто-нибудь заговаривает с ним, то он испытывает боль и делает знаки, что хочет остаться один». Впрочем, Ван Гог сам написал брату о приступе, с начала которого прошло два месяца: «Сегодня я хотел прочесть письма, которые пришли мне, но моя голова еще не достаточно ясна, чтобы их понимать». Современная наука указывает на то, что эпилепсия височной доли очень опасна в развитии своих психических симптомов. Поэтому сообщение об иллюзиях Винсента во время отравления в феврале 1889 года вполне понятно. Кроме того, у него отмечались симптомы депрессии, страх, сомнения в собственной самооценке, взрывная раздражительность и склонность к агрессивности.

Профессор Рассел Монро, знаменитый психиатр из университета Мэриленд США, связал некоторые поступки Ван Гога с ненормальным самовозбуждением нейронов лимбической системы, расположенной в больших полушариях головного мозга. Эти парциальные формы эпилепсии, проявляющиеся в виде психомоторных симптомов, относятся, в первую очередь, к тем случаям, когда психические расстройства вызваны явлениями автоматизма и сопровождаются приступами бешенства. Поэтому Вёбер-Бингёль, занимающийся детской психиатрией в венском университете, считает, что первый кризис у Ван Гога, когда он отрезал себе часть левого уха, был чисто психомоторным действием, случившимся во время приступа, потому что «образ действий» и последовавшая за этим фаза изнеможения были типичными для эпилепсии височной доли или лимбической психомоторной эпилепсии. Все специалисты указывали на то, что эпилептики довольно часто совершают суицидальные действия, нанося себе резаные раны. Эти больные в период между приступами совершенно нормальны в своем поведении, на что неоднократно указывал врач Ван Гога. Поэтому у нас нет больших сомнений в том, что истинный диагноз болезни Ван Гога: «эпилепсия височной доли с психическими симптомами и психомоторными приступами в контексте лимбической эпилепсии». Только таким образом можно объяснить и интерпретировать все симптомы, выявленные у Ван Гога.

О причинах эпилепсии можно только догадываться. Наследственный фактор, на который указывал сам Ван Гог (у родственников по линии матери якобы наблюдались случаи заболевания эпилепсией), кажется невероятным, потому что проводившиеся до сих пор исследования не подтвердили эти высказывания Ван Гога. Исходя из течения болезни можно исключить наличие опухолей головного мозга, после чего останется одна возможная причина — алкоголизм. Известно, что хронический алкоголизм может привести к эпилептическим припадкам, которые могут периодически повторяться. Возможно, именно этот фактор сыграл решающую роль в развитии у Ван Гога данного заболевания, потому что он на протяжении двух лет пребывания в Париже и нескольких месяцев в Арле употреблял большие количества абсента. Этот напиток состоит из алкоголя и полынного масла, с добавлением различных экстрактов, которые могли вызвать расстройства, подобные эпилепсии, галлюцинации и судорожные приступы. Монро указывал, что лимбическая эпилепсия может быть вызвана не только психоэмоциональными стресс-факторами, но и токсичными субстанциями в виде алкоголя или галлюциногенных наркотиков и т. д. Из истории болезни Ван Гога известно не только о побудительных стресс-факторах: (спор с Гогеном перед первым кризисом и различные конфликты в семье), но и о доставляющих удовольствие событиях — встречах с друзьями и, может быть, с женщиной, к которой он дважды приезжал в Арль из Сент-Реми. В это время он мог принимать в избыточном количестве алкоголь.

Эффективного метода лечения эпилепсии во времена Ван Гога еще не было. Учебник, изданный в год его смерти, описывает курс лечения бромистой солью, которая, по достоверным сведениям, назначалась и Ван Гогу. Дозы были очень высоки, и потому вскоре у него начали проявляться симптомы интоксикации. Кроме того, медикаментозное лечение включало в себя различные наркотики и стрихнин, что дало повод доктору Кортни Ли из медицинского университета Джоржтауна предположить, что некоторые симптомы болезни Ван Гога вызваны интоксикацией.

Ли указывала на то, что лечение эпилепсии предполагает не только строгую стандартизацию доз, но и различные формы настоев, которые приводят к непреднамеренной передозировке. Клинически передозировка проявляется в виде беспокойства и спутанности сознания, бреда и ксантопсии, характеризующейся видением предметов в желтом цвете. Действительно, начиная с 1888 года, когда произошли первые эпилептические приступы психоэмоционального характера, в палитре Ван Гога желтый цвет начал преобладать над существовавшими ранее янтарно-желтыми и каштаново-серыми тонами.

Можно, конечно, и так толковать цветовую гамму Ван Гога, но известно, что уже в раннем детстве Винсент питал страсть к желтому цвету — символу любви. Итак, с уверенностью мы можем говорить о наличии у него эпилепсии височной доли, давшей своеобразный изобразительный феномен, который определенно проявился в результате болезни с приступообразным течением. Ф. Ирец из академии искусств стамбульского университета приводит в пример «Звездную ночь» Ван Гога: «Спиралевидные закорючки, производящие подлинное вихревое действие облаков, где звезды разлетаются и вновь собираются в единое вихревое действие, схватывая целый ландшафт. Не знаю, возможно ли приблизиться или удалится от таких звездообразных, дискообразных и лабиринтообразных форм».

Арнольд указывал на возможность того, что Ван Гог по собственной инициативе принимал сантонин, который в XIX столетии был любимейшим средством против болей в желудочно-кишечном тракте, и таким образом, у него могла быть вызвана ксантопсия.

В письмах Винсента упоминаются все медикаментозные средства, которые он принимал, но ни в Арле, ни в Сент-Реми у него не было специфических медикаментов, за исключением бромистого калия.

Болезнь Ван Гога проявлялась в двух различных аспектах: с одной стороны, с момента его двадцатилетия возник биполярный психоз со сменявшимися депрессивными и маниакальными состояниями, подкреплявшимися семейной наследственной предрасположенностью. С другой стороны начиная с 1888 года наблюдалось сумеречное состояние и полная потеря сознания, сопровождавшаяся слуховыми и звуковыми галлюцинациями, агрессивностью, доходившей до буйного помешательства и причинения себе увечий, депрессивным настроением и чувством страха, повышенной суицидальной опасностью и совершенной ясностью ума — все это симптомы парциальной формы эпилепсии височной доли с признаками лимбической психомоторной эпилепсии.

Всю свою жизнь Ван Гог оставался «голландским Винсентом» и как художник никогда не изменял изобразительным традициям Нидерландов. Временно, он находился под влиянием таких художников, как Милле или Делакруа, у которых он занимался и совершенствовался, чтобы выразить своеобразие своей родины. Как у Рембрандта, у него была страсть стоять перед зеркалом и рисовать себя. Как и Рембрандт, он в форме своего лица искал божественное и человеческое, связанное одно с другим. Поэтому мы говорим словами доктора Гаше, сказанными у его гроба:

«Мы не должны его оплакивать, потому что он не умер».