ПРИБРЕЖНЫЕ ВОДЫ. ИНЫЕ И ИЗМЕНЕННЫЕ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ

ПРИБРЕЖНЫЕ ВОДЫ. ИНЫЕ И ИЗМЕНЕННЫЕ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ

Наука переходит в ненауку постепенно, через целую последовательность ступеней, подобно тому, как материя подымается до духа. Вслед за признанными, так сказать, академическими полями исследований идут такие, о которых знают лишь те ученые, которые их разрабатывают. Остальная Наука с удивлением слышит название исследуемого предмета и пожимает плечами. Распознать научность этой темы ученым удается лишь по внешним признакам — по оформлению исследований и наукообразности используемого языка или по авторитетному мнению кого-нибудь из титулованных генералов Науки, поставивших свою закорючку в предисловии.

Затем идут явно полунаучные темы, околонаучные, псевдонаучные и ненаучные. Ну а завершает все, наверное, антинаука. При нашей Академии наук до сих пор есть даже Комитет по антинауке, который, подобно научной инквизиции, следит за учеными и отстреливает те исследования, что могут изменить лицо Науки. Наука все-таки очень политична, и мир делится для нее не на истину и неведомое, а на своих и врагов.

Наука о сознании, по мере приближения к жизни, тоже меняет свою природу. Там, где кончаются ее воды, начинается то, что еще не стало собственно научным достоянием, но что усиленно разрабатывается старателями от Науки. Например, измененные состояния сознания (ИСС). Это выражение известно с середины двадцатого века, и его очень часто используют всякие мистики и эзотерики. Думаю, в широкое употребление его ввели американские шестидесятники, совмещавшие в себе хиппи, восточных мистиков и ученых-недоучек. Один из них, Рам Дасс, — пишет:

«В 60-х годах слово «Бог» все еще было табу, и мы говорили об "измененных состояниях сознания"» (Рам Дасс. Зерно на мельницу, с. 201).

Но как бы им ни нравилось это выражение, говорит оно лишь о том, что они никогда не шли целостно каким-то из избранных путей, а всегда мешали его со всем, что им хотелось попробовать. В частности и с Наукой, потому что выражение ИСС— это научное изобретение для обозначения того, что не укладывалось в психоневрологическое понятие сознания.

Отсутствие целостности рассасывает силы исследователя и не дает ему проверить свой путь до конца. Но зато оно позволяет наблюдать шире и видеть не только то, что предписывает избранное учение, но и все, что обычно остается за его рамками. В итоге, даже если мы и не достигаем вершин в каком-то тайноведческом учении, мы создаем гораздо более полноценное описание того явления, которое исследуем. А ведь любой человек, глубоко занимавшийся какой-то из школ самопознания или самораскрытия, знает, что даже при всем доверии к школе, ты идешь сквозь множество вопросов, которые возникают по ходу занятий. И ты их отбрасываешь, предполагая, что они разъясняться сами собой по мере продвижения.

Со многими вопросами так и происходит, но иные оказываются неотвеченными никогда. И это означает, что даже великие школы исходили в своих исследованиях не из совершенного описания исследуемого явления. Метания мистиков нашего времени, их переходы из школы в школу, постоянные попытки мешать и совмещать вроде бы несовместимые учения как раз и свидетельствуют о том, что современный человек отчетливо видит исходную неполноту всех этих учений. Надо полагать — неполноту в описании и понимании человека. Возможно, это лишь кажущаяся неполнота, но вся беда лишь в том, что мы застреваем в прибрежной пене, где разнообразие проявлений человека возрастает до дурной бесконечности последствий Большого взрыва. Возможно, все это разнообразие надо отбросить и сразу перейти к разговору о сущностном. Но как к нему перейти, если не знаешь, что сущностно?!

Хочу я или не хочу, но о прибрежных водах, разделяющих науку о сознании и жизнь, надо иметь хотя бы поверхностное представление. А это значит, что надо понять, что такое измененные состояния сознания, понятие сознания современной физики и понятие иных состояний сознания.