Савостин

Я приподнял нижний край палатки с противоположной стороны от основного входа, над которым красовался красный крест медицинского лазарета «Дакара», проник внутрь и нашел кровать, на которой должен был находиться Сергей Савостин. Он лежал застегнутый до подбородка в иммобилизационный чехол, в котором обычно транспортируют людей, получивших травму или перелом позвоночника. Воспользовавшись людской суетой в «фойе» этого передвижного лазарета, я осторожно прокрался к нему и присел у изголовья кровати, стараясь не привлекать к себе внимания посторонних. Глаза его излучали какую-то безысходность, а губы были сухими и потрескавшимися. Он старался облизывать их, но получалось плохо, так как язык также был сухим и шершавым. «Как дела, Сережа?» – спросил я его. Он радостно вскинул ресницы и так же тихо вскрикнул: «Доктор? Ты? Дай попить!» «Что, не разрешают?» – спросил я. Он согласно кивнул. Мысленно ругнувшись, я достал фляжку с водой и прислонил к его губам, приподняв голову. Он сделал несколько жадных глотков, и я почувствовал удовлетворение в моментально расслабившемся теле Сергея. Засунув фляжку ему под руку, я напомнил ему о необходимости питья маленькими глотками.

Буквально несколько минут назад я пытался объясниться с врачом лазарета – хрупкой француженкой с высокомерно вздернутым подбородком, на предмет возможности осмотра Сергея Савостина – механика ведущего экипажа команды «КамАЗ-Мастер», получившего тяжелейшую травму позвоночника в результате аварии Чагина. Но разговор не получился. Вернее, он прошел на уровне: «Да кто ты такой?» Признаться, я впервые столкнулся с подобным хамством коллеги, как мне казалось, по цеху. Видимо, в моих глазах промелькнуло что-то для нее подозрительное, поэтому откуда-то изнутри лазарета тут же вынырнули два санитара (а может быть, врача). Они как-то нависли над француженкой, прикрывая ее своими узкими плечами.

«Только попробуйте пройти! – кричала она откуда-то снизу из-за этих двух тел. – Я дисквалифицирую вашу команду!» Пришлось временно отступить, скрипя зубами. Почему-то с тех пор я перестал уважать французов, хотя продолжаю любить их фильмы, музыку и детективы. У русских партизанщина в крови, но используем мы ее только по необходимости. Я хотел пройти в госпиталь, чтобы провести Сергею миофасциальную диагностику, разработанную и уже давно успешно мной применяемую.

Дело в том, что все травмы и заболевания позвоночника и суставов принято оценивать только на основании рентгеновских снимков или МРТ. Но эти общепринятые методы дают лишь ограниченную информацию о состоянии костно-хрящевых тканей. А вот о мышцах, связках и сухожилиях, являющихся их функциональной и динамической составляющей, ни в одном врачебном заключении нельзя найти ни слова. Мне же удалось разработать весьма информативную и безвредную методику диагностики, требующую, правда, определенных знаний и умений.

Аккуратно расстегнув чехол, сковавший тело Сергея, я стал планомерно, сустав за суставом, позвонок за позвонком, изучать тело «пациента», одновременно наблюдая за его болевыми реакциями. «Сережа! – в конце концов произнес я. – Тебя будут убеждать в необходимости операции по поводу перелома позвоночника. Не соглашайся ни под каким предлогом! Ты знаешь меня и мои возможности. Я вытащу тебя. Потерпи». «Договорились, доктор», – ответил Сергей. Так впоследствии и случилось. Экипаж в полном составе перевозили из страны в страну. В Германии собрали врачебный консилиум, вердикт которого был один: «Только операция!» Ребята отказывались и просили доставить их в Москву, в наш Центр. Руководители «КамАЗа» звонили и мне, опасались. Но моя уверенность взяла верх. И после Берлина все трое в гипсовых футлярах и на костылях прибыли в Москву. Володя Чагин, еле-еле ходивший в момент попадания в наш Центр, уже через 4 дня шагал с костылями под мышкой по его коридорам. А ведь его пытались вылечить французы, испанцы и немцы! С Сергеем Савостиным пришлось повозиться чуть дольше, но уже через месяц, на корпоративной вечеринке, он танцевал, наслаждаясь свободой движений.

Бессмысленность фиксации позвонков металлическими пластинами при компрессионных переломах позвоночника я доказывал уже неоднократно. Ориентироваться нужно на состояние миофасциального аппарата позвоночника! И даже пилоты других команд это понимают. Молодому Жерару де Рою сделали две операции на позвоночнике. Но, казалось бы, излеченные позвонки развалились на первом же этапе «послеоперационного «Дакара». И только потому, что была длительная их фиксация.

Привезли и его в наш Центр. Он прошел свой курс. Теперь Жерар де Рой в строю, я спокоен за его позвоночник, и он снова будет трепать нервы нашим ребятам.

А может быть, это и к лучшему?!

Расслабляться не надо…

Болезнь или травма позвоночника – это, по сути, нарушение прохождения информации от периферии тела к мозгу. И только движение – единственный способ восстановления передачи этой информации. Но только ПРАВИЛЬНОЕ движение!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.