Предисловие

Предисловие

Тибетское схематическое изображение двух деревьев; первое символизирует собой состояние здорового человека (по-тибетски «намбар ма-журба»), а второе – человека, у которого произошло расстройство питания (по-тибетски «намбар журба»).

Индия, Тибет, Кукунор, северо-западная часть Китая, Монголия, юго-восточная часть Туркестана, бурятские и калмыцкие степи являются колыбелью и ареной деятельности представителей врачебной науки Тибета. Народы этих стран, хотя тысячелетиями пользуются ее услугами при своих недугах и относятся к ней с полным доверием и уважением, еще не сознают великого значения этой науки для человечества вследствие многочисленных условий, препятствовавших их общему развитию и послуживших причиной их отсталости от других культурных народов.

Отсталость эта, конечно, зависит от руководителей народов, населяющих перечисленные страны. Руководителями буддийско-ламаистского Востока являются ламы (духовные лица – монахи). Многие из лам принимают на себя роль врачей, так как врачебная наука входит в число отраслей знания, изучаемых ламами в своих монастырях или у отдельных лиц, считающихся знатоками этой науки. Лам, изучающих врачебную науку в полном ее составе, весьма немного на всем ламаистском Востоке. Зато чрезвычайно много лам, не знакомых с основами врачебной науки, а врачующих по установленной рецептуре и по «тарни».

«Тарни» – это целый обширный отдел буддийско-ламаистской литературы, заключающий в себе учение о явлениях спиритизма, гипноза, ясновидении, о заклинаниях с известными формулами и т. п. Многочисленные врачующие ламы не знакомы серьезно также и с этим учением, а пользуются только его заклинательными формулами и обрядовой стороной для достижения своих целей. Обрядовая сторона «тарни» нередко чрезвычайно груба и легко может показаться фокусничеством и грубой формой обмана.

В соответствии с духом буддийско-ламаистского учения ламы-гелунги, т. е. ламы, давшие обет целомудрия – в самом широком смысле этого слова, – не имеют права изучать врачебную науку, так как они дают обет даже не находиться под одной кровлей с женщиной. Если лама-гелунг желает заниматься врачебной наукой, которая требует от него исследования и лечения не только мужчины, но и женщины, то он должен передать другому лицу на все то время, пока будет врачом, данный им при посвящении в гелунги обет целомудрия.

На буддийско-ламаистском Востоке народ считает своих лучших лам преемниками Будды и ставит их выше лам-врачей, так как первые свято охраняют дух буддийско-ламаистского учения; потому-то и в кругу лам-гелунгов весьма немногие посвящают себя изучению врачебной науки. Остальные же ламы, как сказано выше, относятся к ней лишь поверхностно.

Что же касается тех лам, услугами которых пользуется народная масса, то они занимаются врачеванием только по установленной рецептуре и по «тарни». Эти ламы не знакомы ни с буддизмом, ни с врачебной наукой, ни с «тарни» и по своему развитию близко подходят к народной массе, знают ее нужды и потребности и умеют эксплуатировать ее невежество. Лица, интересующиеся буддийско-ламаистским Востоком и желающие изучать этот мир, всегда наталкиваются на лам последней категории, которые, конечно, не станут признаваться в своем невежестве. С ламой же первой категории встретиться практически невозможно, во-первых, из-за их малочисленности, во-вторых, из-за их скромности и, в-третьих, из-за обременительности их занятий.

Первый выпуск книги «Чжуд-ши» убедил меня, что этой наукой интересуются только лица, пользовавшиеся ее услугами. Многие из интеллигенции, имевшие соприкосновение с тибетской медициной, и несколько врачей прочитали эту книгу, усвоили ее смысл и обращались ко мне с различными вопросами. Поэтому я и решил в печатаемом здесь введении к новому переработанному переводу «Чжуд-ши» ознакомить всех, кто желает отнестись более сознательно к врачебной науке Тибета, с основными ее воззрениями и с различными ее отраслями. Эти сведения изложены в «Чжуд-ши» в сжатой форме и могут пригодиться как врачу в его практической деятельности, так и лицам, привыкшим осмысленно относиться к своему здоровью и своим недугам.

Мне пришлось изучать врачебную науку Тибета под руководством своего брата, известного знатока этой науки, который учился у бурятских, монгольских и тибетских лам. После смерти моего брата я продолжал это изучение под руководством первых врачей в бурятских степях и пополнял свои знания сведениями, сообщавшимися мне лучшими знатоками этой науки. Последние почти ежегодно, в продолжение более чем двадцати лет, приезжали в Петербург и каждый раз жили у меня не менее полугода, давая мне свои указания и советы.

Занятия в С.-Петербургском университете на факультете восточных языков и, главным образом, в Медико-хирургической академии дали мне возможность достигнуть некоторых результатов при переводе сочинения «Чжуд-ши», которое послужило материалом для настоящего труда. При этом нельзя не упомянуть, что весьма трудно установить терминологию, которая соответствовала бы смыслу подлинника и была бы понятна лицам, привыкшим к европейским медицинским терминам.

Нужно знать, что тибетская медицинская литература чрезвычайно обширна и касается различных вопросов жизни отдельного человека, семьи, общества и государства. Многие сочинения недоступны из-за своей редкости и невозможности попасть в отдаленный Западный Тибет не только частным лицам, но даже и богатым монголо-бурятским буддийским монастырям. Но, благодаря знакомствам на Востоке, мне удается получать редкостные книги, лекарства и другие предметы, необходимые для полного изучения тибетской медицины, хотя мне их приходилось ждать десятки лет. Подлинные сочинения по медицине, анатомии, физиологии, эмбриологии, зоологии, ботанике и минералогии, хирургические инструменты и различные лекарства, а также и рисунки могут быть приобретены только при помощи людей знающих, которые не часто встречаются в Тибете и сопредельных с ним областях.

Обстоятельства эти являются помехой для ознакомления европейских читателей с результатами трудов целых поколений врачей, работавших в глубине Азии в течение многих веков на поприще врачебной науки с целью облегчить физические и умственные недуги человечества.

Выработанная двадцать столетий тому назад система скромных тружеников врачебной науки может быть названа и в настоящее время terra incognita для европейского мира. Поэтому позволительно надеяться, что изложение системы «Чжуд-ши» будет встречено с весьма понятным интересом. Тем более что лица, уже ознакомившиеся с этим сочинением, хотя и отдаленные друг от друга временем и расстоянием, единогласно утверждают, что «Чжуд-ши» считается главным руководством по тибетской врачебной науке. Это, как подробно разъяснено ниже, утверждали: Реман в 1811 году, Чома Де-Кёрез в 1820 году, архиепископ Нил в I860 году, Уайз в 1867 году и А.А. Бадмаев тоже в шестидесятых годах XX столетия – и все внимание этих лиц останавливалось именно на «Чжуд-ши», несмотря на то, что одни из упомянутых ученых изучали тибетскую врачебную науку в бурятских степях Забайкалья, другие – в Индии и в Кашмире.

Необходимо добавить, что обширнейшая область медицины – ее история – нуждается в пополнении, так как система, изложенная в «Чжуд-ши», до сих пор была еще неизвестна в Европе, а Высочайшее повеление о переводе «Чжуд-ши» на русский язык и об издании этого сочинения за счет резервных сумм военного министерства состоялось 1 июня 1860 г.

П. Бадмаев

Тибетское схематическое изображение двух деревьев: первое символизирует собой пищевые вещества (по-тибетски «сай»), а второе – образ жизни (по-тибетски «жод»).