Поездка

Поездка

После того как в «Индианаполис стар» появилась та статья, нас буквально засыпали просьбами дать интервью. Большинство просьб исходило от ученых, которым было интересно поговорить с Джейком. Особенно выделялось одно электронное письмо от доктора, изучающего одаренных детей в государственном университете штата Огайо. Честно говоря, я с некоторым ужасом отнеслась к этому письму. Мне показалась несколько непристойной сама просьба позволить использовать моего ребенка для научных исследований, няне стала придавать письму большого значения. Но Майкл не мог не пошутить по этому поводу:

— Мы отдаем тебя науке!

Джейк сухо ответил:

— Они смогут изучить меня, когда я умру.

Но как только я открыла послание доктора Джоанны Рутсац, сразу же поняла, что сделала слишком поспешные выводы. Во-первых, исследование, которое она проводила, само по себе беспрецедентное. Доктор Рутсац специализируется в области генетических обоснований способностей, которыми обладают и одаренные дети, и аутисты. В этом плане Джейк представлял особый интерес, особенно потому, что это могло помочь многим, кто действительно страдал. Кроме того, доктор Рутсац производила впечатление заинтересованного специалиста, относящегося к Джейку как к обычному человеку, а не экспонату для опытов. Ее энергия и преданность исследованиям были заразительны. Она пригласила нас в Огайо.

К этому времени нас с Майклом уже посещали мысли о том, что нам было бы неплохо уехать куда-нибудь на время. Средства массовой информации уже не проявляли к нам такого внимания, как раньше, но нас все еще беспокоили телефонные звонки и прохожие на улицах. Решающим доводом стало то, что доктор Рутсац могла достать нам пропуск в «Сидер-Пойнт», гигантский парк развлечений в Сандаски, штат Огайо, где есть более семидесяти пяти различных аттракционов, включая шестнадцать американских горок.

Мы приехали в Огайо, и доктор Рутсац уже на следующее утро была у нас в гостинице, чтобы провести новый тест по оценке умственных способностей Джейка. То, как она организовала сдачу теста, уверило меня в правильности того впечатления, которое у меня о ней сложилось. Пока Майкл водил Итана и Уэса в бассейн, Джейк удобно устроился в небольшой светлой комнате, окна которой выходили в небольшой уютный садик. Он сидел на стуле ультрамодного дизайна с широким удобным сиденьем и стильной прямоугольной спинкой на изящном металлическом крепеже у окна, и перед ним стоял поднос с кексами. Тест начался.

Тест Стенфорда Бине по определению умственных способностей разработан таким образом, что по мере того, как вы правильно отвечаете на вопросы внутри каждой категории, тест продолжается. Вопросы постепенно усложняются до тех пор, пока вы не достигнете потолка в каждой познавательной категории. Этот потолок наступает, когда вы даете два неправильных ответа подряд. Второй неверный ответ служит как бы молчаливым сигналом для перехода к следующей категории. Очень мало кто смог достичь верхнего предела любой из представленных там категорий, не говоря уж о нескольких.

Наблюдая за Джейком, я заметила, что чем сложнее становились вопросы, тем с большим энтузиазмом он отвечал на них. Приведу пример: доктор Рутсац прочитала Джейку список из шестидесяти животных в свободном порядке. Он повторил их в точности таком же порядке. Далее она показала ему другой список животных, опять же в произвольном порядке, на этот раз добавив цвет (зебра — зеленый, тигр — фиолетовый, собака — синий). Снова он все повторил в том же порядке без ошибок. Следом, через двадцать минут и после нескольких задач, не имеющих никакого отношения к тому, что было, Джейка попросили повторить список. Он опять справился с заданием превосходно, в нужном порядке, правильно называя цвета, с широкой улыбкой на лице. Именно в этот момент она повернулась ко мне и сказала:

— Такого еще никогда не было. Никогда в истории.

Джейк был явно в ударе, но наблюдать за ним становилось все более и более неприятно для меня. Чем сложнее были вопросы — к концу теста уровень сложности был просто курьезный, — тем большее беспокойство я ощущала. Как кто-то вообще мог бы ответить на такие вопросы, не говоря уж о моем сыне? Можно было сравнить это с чувством, когда подлетаешь слишком близко к солнцу, — дух захватывает, но вместе с тем очень страшно. Естественно, я знала, что у Джейка очень высокий коэффициент умственных способностей, мне также было хорошо известно, что большинство двенадцатилетних подростков не изучают квантовую теорию поля. Но, возможно, поскольку я находилась по другую сторону стола, была лишь свидетелем всех этих поразительных событий впервые, то, что я увидела тем утром, произвело на меня совершенно иное впечатление, чем раньше. Когда тест завершился и доктор Рутсац закрыла буклет и повернулась ко мне, я увидела в ее глазах слезы, и мне стало не по себе.

Джейк выполнил весь тест. Очень редко, когда кто-то добирается до конца одной категории. Доктор Рутсац видела такое всего лишь несколько раз, пока работала. Но ей никогда не приходилось видеть кого-либо, кто сделал бы то, что сделал Джейк, который достиг потолка в таком количестве познавательных областей.

Не часто приходится нам сталкиваться с кем-то, способным рассказать нам нечто такое, чего мы не знаем о своем собственном ребенке, но в те выходные доктор Рутсац помогла мне понять многое об удивительном уме Джейка и о том, как он работает. Она объяснила, например, что Джейк достиг невероятных результатов рабочей памяти, той части мозга, которой мы пользуемся, когда видим телефонный номер и закладываем его в память на время, нужное, чтобы его набрать. Большинству из нас необходимо повторить его несколько раз, чтобы он остался в памяти даже на короткое время. У Джейка это происходит иначе, и не только с десятизначным телефонным номером, а с уравнениями, занимающими двадцать страниц. Тогда как вы и я, скорее всего, забудем этот телефонный номер через несколько секунд после того, как его наберем, у Джейка он никогда не исчезнет. Он не помнит факт, поскольку заново переживает процесс запоминания, поэтому ему не нужно запоминать, чтобы извлечь его из памяти через неделю, месяц или даже через год. Как только он видит что-то, читает и запоминает это, материал доступен для него тогда, когда он ему нужен.

Вот почему он смог выучить значения числа ? до ста цифр и прочитать их в прямом и обратном порядке с такой легкостью. Он мысленно видит две сотни цифр и может удержать их в памяти так же, как мы можем удержать в памяти две-три цифры.

Такая особенность рабочей памяти часто встречается у одаренных людей, частично позволяя им делать то, что они делают. Доктор Рутсац считает, что одаренные люди пользуются иной, чем мы, частью мозга для хранения информации, которую никогда не забывают, как, например, умение кататься на велосипеде. Именно это и позволяет одаренным людям помнить порядок информации, в котором она поступает, и хранить ее в неизменном виде. Для Джейка запомнить такое уравнение равнозначно тому, как запомнить, как плавать, для меня или для вас.

Иначе говоря, большинство людей не могут воспроизвести по памяти двести цифр, но если их написать на листе бумаги, для нас не составит труда прочитать их в обычном и в обратном порядке, потому что мы будем их читать. Именно так и поступает Джейк, когда называет длинную цепочку цифр, список из шестидесяти животных, сложный график и тому подобное. Как объяснила мне доктор Рутсац, вместо одного листа бумаги, содержащего число из двухсот цифр, рабочая память Джейка представляет собой лист бумаги размером с футбольное поле.

Но правда заключается в том, что мы не представляем себе, насколько велика рабочая память Джейка, поскольку она превосходит измерения, предлагаемые тестом. Но совершенно очевидно, что он запоминает абсолютно все, что учит, и эта информация доступна для него в любое время. Все, включая профессоров физики, пользуются записанными на листках формулами. Вы можете найти сотни их в Интернете, есть заламинированные листы, которые продаются в киосках в университетах. Студентам рекомендуется носить и пользоваться ими везде, включая экзамены. Никто и нигде, как известно, не запоминает формулы, которые могут понадобиться, чтобы решить задачи по математике или физике высокого уровня. Но Джейк никогда в жизни не пользовался подобными шпаргалками.

Хотя рабочая память Джейка экстраординарная в определенных областях, она не так хороша в некоторых других сферах. Его вкусовая память, к примеру, довольно точная, поскольку он может оживить в памяти каждый прием пищи. Он может мгновенно вызвать физические характеристики ситуации, особенно если имеется модель. Именно таким образом он может нарисовать внешний вид машин, которые видел на парковке в «Бест Бай». В то же время он испытывает трудности в запоминании запахов, что является одним из наиболее мощных ускорителей памяти для большинства людей, и, как у многих, страдающих аутизмом, у него возникают большие проблемы с запоминанием разговоров и того, что говорят другие.

Доктор Рутсац была также поражена невероятно продвинутой визуальнопространственной системой мышления Джейка, что встречается крайне редко даже у очень одаренных людей. Если особенностями его рабочей памяти можно объяснить, почему он может сыграть отрывок из классического музыкального произведения, услышав его только один раз, то его пространственно-визуальные возможности объясняют, почему трехлетний Джейк, посмотрев на карту в течение двух-трех минут, смог идеально проложить для меня путь в центр Чикаго. Или, совсем недавно, Уэсли настаивал, чтобы Джейк поиграл с ним, но тому нужно было выполнить задание. Я достала ящик с деревянными палочками от мороженого, из которых они строили крепости и города для игрушечных солдат.

— Вам совершенно не нужен для этого Джейк, — сказала я Уэсу.

Тот округлил глаза и ответил:

— Мама, я не могу построить Вашингтон.

По всей видимости, после того, как мы вернулись из Нью-Йорка, Джейк построил для Уэса идеальную копию города, которая была дополнена основными ориентирами, системой дорог и тем местом, где мы останавливались. После нашей поездки в Вашингтон он построил копию и этого города тоже, где была даже миниатюрная копия купола Капитолия, которую он соорудил из палочек от мороженого, наложенных друг на друга. Джейк также построил для Уэса и модель Оаху, поскольку в одной из видеоигр Майкла была детализированная карта острова. Уэсли также добавил, что, имея карты «Гуггл», нет ни одного города, который Джейк не смог бы построить.

— Джейк может построить все, куда я собираюсь отправиться, — заявил он.

Помимо возможности строить города из палочек от мороженого, визуальнопространственная система мышления Джейка — ключевой элемент его способности выполнять математические и физические задачи высокого уровня. В частности, доктор Рутсац смогла объяснить мне, что имеет в виду Джейк, когда говорит, что он «занимается математикой» во многих и многих измерениях. Математики знали, что Земля не плоская, задолго до того, как флот Фердинанда Магеллана доказал это. Аналогично многие математики выдвигают гипотезы, что существует больше измерений, чем те три, которые мы понимаем, даже притом, что они еще не могут пока этого доказать. Многим кажется довольно легко мыслить в трехмерном пространстве. Для нас несложно представить себе яблоко или представить, как оно может повернуться вверх дном или вокруг своей оси в пространстве. Вы и я можем сделать это так или иначе, но муравей, который ползет по поверхности этого яблока, никогда этого сделать не сможет. Для муравья мир этого яблока плоский, но мы можем абстрагироваться и увидеть, что он круглый.

Джейк соглашается, что, скорее всего, существует гораздо больше измерений, чем три, но, в отличие от многих ученых, даже тех, кто работает в этой сфере, он способен осмыслить, как будут выглядеть предметы, которые попадут в другие измерения. Он не видит их непосредственно, но может выполнить невероятно сложные математические расчеты, возможные в других измерениях, а его визуально-пространственное воображение позволяет ему полностью рассчитать, что значит эта математика. То есть так же, как вы и я знаем правила, применимые к яблоку, которое мы мысленно видим, — мы мысленно можем представить себе, во что оно превратится, если его разрезать на две половины или бросить его и посмотреть, как оно разобьется на куски, ударившись о стену, Джейк, соответственно, так же хорошо ориентируется в свойствах и правилах, которые применимы к более сложным многомерным формам.

Это уникальное сочетание ускоренной рабочей памяти, расширенных возможностей визуально-пространственного мышления и исключительного внимания к физическим деталям позволяет Джейку изучать высшую математику и физику так, как это доступно совсем немногим. Как сказала доктор Рутсац: «Он может видеть дальше, чем многие из нас могут понять».

Доктор Рутсац также сумела ответить на ряд вопросов, которые оставались для нас загадкой. Она объяснила, что, когда малыш Джейк смотрел мимо специалистов, которые работали с ним, он, вероятно, не смотрел в пустоту, а концентрировал все свое внимание на игре света на стене. Когда Джейк перераспределял цветные карандаши или ложился спать при помощи своих часов-теней, он уже тогда использовал ту силу воображения, которая движет им сегодня: свет, законы, которые управляют перемещением предметов в пространстве, различные измерения пространства и роль, которую играет время. Так же как мы смотрим на ранние работы художника и видим зачатки тем и направлений, которые будут, возможно, определять его шедевры, с самого младенчества Джейк работает над теми самыми вопросами, которые его интересуют и сегодня.

Доктор Рутсац помогла мне увидеть, насколько широк диапазон интересов Джейка и каким необычным человеком это его делает. Например, ее позабавило, что у Джейка в комнате восемь досок, каждая из которых отведена под исследования в отдельной области математики и физики. Большинство ученых выбирают определенный аспект в своей области и посвящают всю свою жизнь исследованиям именно в этой области. В отличие от них Джейк с легкостью переключается с одного предмета на другой — общая теория относительности, невидимая материя, теория струн, квантовая теория поля, биофизика, спиновый эффект Холла и гамма-всплески.

Как же, спросите вы себя, все эти исключительные способности стали для меня неожиданностью? В конце концов, я собирала карандаши, разложенные в порядке цветового спектра, когда Джейку было три года, наблюдала за ним, когда он исполнял музыкальный отрывок, который услышал один-единственный раз, когда ему было семь лет, и связалась с самыми известными физиками, чтобы они смогли оценить оригинальную теорию Джейка в области астрофизики, когда ему было девять лет.

Я неоднократно задавала этот вопрос себе. Конечно, есть множество объяснений, но, мне кажется, подлинный ответ заключается в моих отношениях с Джейком. Да, именно я отвезла его в университет, когда ему было десять лет, и смотрела, как он отвечает на вопросы, приводившие в замешательство профессоров. Но я также была и тем, кто напоминал ему, что нельзя разбрасывать грязные носки по всей комнате, и тем, кто заказал ему супербашмаки «Крокс запое», когда стало ясно, что, несмотря на свои блистательные знания по физике, он никогда не помнит о том, что нужно завязывать шнурки. Если бы я тогда попала в сети его потрясающих способностей, я бы не смогла быть ему хорошей матерью.

У меня всегда был один-единственный компас, цель, которую я преследовала, — позволить Джейку делать то, что он любит, и то, что у него должно быть детство. Какое бы впечатление ни произвели те выходные, которые мы провели с доктором Рутсац, я знала одно — пора снова стать для Джейка мамой.

Итак, мы впятером отправились в «Сидер-Пойнт», у меня были с собой корн-доги и содовая вода, а мои сыновья покатались на всех шестнадцати аттракционах со своим отцом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.