Мечты становятся реальностью

Мечты становятся реальностью

Большинство супружеских пар любят строить планы на будущее, они обсуждают их поздно вечером, лежа в кровати, когда в доме наступает полная тишина. Для кого-то это может быть роскошное путешествие на острова Карибского моря или выигрыш в лотерею.

Но заветная мечта Майкла и моя была гораздо ближе к дому.

В 2006 году я получила премию от нефтяной компании Америки за программу «Молодежный спорт против аутизма». Премия заключалась в бесплатном бензине в довольно большом количестве, и мы, конечно, были в восторге. Но звание «Героя» несколько смущало меня. Эта новость заставила меня вспомнить о солдатах и их семьях, о тех, кто воевал за свободу и демократию в Афганистане. Наш сосед — пожарный. Каждый день на работе он рискует своей жизнью, чтобы кого-то спасти. Такие люди — подлинные герои, но никак не мамаша в бриджах, которая устраивает миниатюрные площадки для игры в гольф.

Майкл — вот кто помог мне увидеть положительную сторону премии, и, окрыленная, я не остановилась на этом. Мы уже увидели, что спорт может преобразить детей, страдающих аутизмом. Нам пришлось поместить Джейка и Уэсли в одну комнату, чтобы освободить другую, где можно было хранить огромные баулы, доверху набитые спортивным оборудованием. Мы на скорую руку оборудовали перед занятиями площадки, выделенные нам церковью, но могли бы делать гораздо больше, будь у нас постоянное собственное место для занятий.

Занятия спортом открыли наши двери и для более старших детей-аутистов, а это значило, что нам нужно позаботиться о будущем тех, кто очень скоро подрастет. Подростком быть трудно. Но быть подростком-аутистом — несравненно труднее. Мы понимали, что настанет время, когда Джейку и Кристоферу понадобится передышка — укрытие от каких бы то ни было трудностей, с которыми они могут столкнуться в школе. Если рассматривать вопрос с этой точки зрения, то поиски нашего собственного места для проведения спортивных занятий можно рассматривать как бег против часовой стрелки на опережение.

Для Джейка и его друзей «Литтл лайт» и «Молодежный спорт против аутизма» в свое время уже стали своеобразным убежищем. Теперь мы с Майклом хотели пойти дальше и создать центр отдыха и развлечений, где дети и подростки, страдающие аутизмом, могли бы заниматься спортом или смотреть кинофильмы, получать помощь в приготовлении домашних заданий, играть в пятнашки, но где никто даже не попытался бы фиксировать внимание на их болезни. Много лет назад, когда нам нужно было придумать официальное название для благотворительного начинания, которое стояло за «Литтл лайт», Мелани предложила назвать его «У Джейкоба», поскольку такое название не было пугающим, как названия, в которых встречались слова «больница» или «лечебный центр». Это название мы употребляли только в налоговых декларациях, и это было бы превосходным названием для нашего центра отдыха и развлечений.

Спортивная программа разрасталась так быстро, что территория, которую мы арендовали у церкви, буквально трещала по швам в зимние месяцы. Мы не стали сокращаться, наоборот, для нас это был сигнал к расширению. Летом 2008 года мы продали одну из машин, обналичили принадлежащий Майклу пакет страховок, в который входит пенсия, медицинская страховка и т. д., и поехали присматривать место для «У Джейкоба».

Нам нужно было найти что-то за городом. Мне очень понравилось одно здание целиком, но наш бюджет был смехотворным. Одна дама — агент по недвижимости — откровенно рассмеялась, когда услышала, что мы можем потратить 15 000 долларов только на здание и еще 5000 долларов на ремонт и оборудование, которое нам требовалось. Такой суммы было совершенно недостаточно, чтобы купить то, что нам было нужно, даже в Индиане.

В тот период Майклу приходилось по работе колесить по всему штату, и он внимательно присматривался, не подойдет ли что-нибудь нам. Однажды он позвонил домой и сказал:

— Крис, тебе нужно подъехать. Думаю, я нашел то, что нам нужно.

Еще раньше мы купили побитый «форд» за 500 долларов вместо той машины, которую продали. Это была не машина — а сплошные слезы, там было больше ржавчины, чем краски. Детям она нравилась, поскольку они могли видеть дорогу, бегущую внизу, сквозь дыры в днище, — она была похожа на машину, на которой ездили Флинтстоуны. Я позволяла себе ездить на ней только в магазин, поэтому слегка нервничала, когда, заглянув в карту, увидела, как далеко здание находилось. Все же, несмотря на грохот, который машина производила, мне удалось добраться на ней до Кирклина, штат Индиана, — крохотного городка в часе езды от нашего дома. Если не принимать во внимание волнения по поводу транспортного средства, поездка была прекрасной, большая часть пути проходила по одноколейной гравийной дороге по настоящей сельской глубинке. И я подумала, что такая поездка сама по себе будет своеобразным лечением для измученных стрессами родителей и детей.

В конце концов я добралась туда и увидела, что машина Майкла припаркована в дальнем конце центральной улицы, которая, как мне показалось, состояла в основном из заброшенных зданий магазинов. Майкл стоял перед самым разрушенным кирпичным зданием, ничего хуже мне в жизни не приходилось видеть. Здание выглядело старым. Я хочу сказать, действительно старым — построенным в XIX веке. Было видно, что оно не получало должной любви или хотя бы внимания с середины XX века. В нем не было ни одного неповрежденного окна, а задняя стена слегка провалилась внутрь и, казалось, падала. Тротуар не сохранился, хотя там можно было увидеть отдельные куски бетона, торчавшие среди сорняков.

Стараясь не показывать, насколько расстроена, я попыталась открыть боковую дверь.

— Там все в очень плохом состоянии, — сказал Майкл.

Как только открыла дверь, я поняла, что он имел в виду. За ней не было ничего, только огромная черная яма. Еще шаг, и я бы летела с высоты четырех с половиной метров в яму, наполненную мусором. (У меня потом в течение нескольких месяцев были кошмары — мне казалось, что я лечу в эту пропасть.) Но все было гораздо хуже. Весь второй этаж в дальнем конце здания провалился и разрушился, он амфитеатром нависал над первым этажом. Там негде было ступить, не рискуя оказаться погребенным под обрушивающимся вторым этажом. Мы посветили фонариком, в целях безопасности не сходя с места, и увидели кучу наводящего страх древнего медицинского оборудования и мебели, которые остались с тех пор, как здание служило кабинетом городского врача.

Само место было отвратительным, посреди неизвестно чего, к тому же там было по-настоящему небезопасно. Но это место имело свою историю, и впереди у него было будущее. Я закрыла глаза и смогла увидеть там всех тех, с кем мы познакомились и подружились в «Литтл лайт» и в «Молодежном спорте против аутизма». Мысленно я могла видеть, как мамы обнимают друг друга, они счастливы, что теперь у них есть где отдохнуть и поделиться беспокойством, накопившимся за долгую неделю. Я ясно видела группы детей, которые, сидя на надувных стульях, с удовольствием смотрят кино, в то время как другие ребята парами сражаются за шахматными досками и играют в настольные игры.

А там, где так страшно навис второй этаж, в глубине здания, я смогла увидеть Джейка и

Кристофера, которые обменивались свободными ударами от центральной линии красивой, только что покрашенной баскетбольной площадки. Я посмотрела на Майкла и улыбнулась.

— То, что надо, — сказала я. — Это — центр отдыха и развлечений.

Джейк и Кристофер стали к тому времени неразлучными друзьями. Я тоже очень подружилась с бабушкой Криса Филлис, которая и занималась его воспитанием. Тем летом мы много общались, пока мальчики плавали в бассейне. Это были редкие моменты отдыха, и я очень ценила их. Семья Криса владела агентством по продаже автомобилей, а жили они в огромном доме, оборудованном баскетбольными площадками внутри дома и на открытом воздухе, и там также был бассейн и лифт. Конечно, Джейк очень любил бывать там. Но Кристоферу также очень нравилось приходить к нам в наш небольшой дом, где мы жарили булочки с горячими сосисками и делали сложные бутерброды на заднем дворе. Он был очень забавным мальчиком, который даже самые неудачные обстоятельства, как, например, внезапно начавшийся во время пикника дождь, мог превратить в великие приключения.

Кристофера и Джейка связывало то, что они оба не всегда чувствовали себя на своем месте. Ребенку-аутисту бывает трудно понять, когда дети смеются вместе с ним, а когда над ним. Если Кристофер рассказывал какую-нибудь смешную историю в школе и мальчики смеялись, он не всегда мог понять, что означает их смех. Шутка ли оказалась удачной или их смех был недобрым? Джейку помогло то, что он ходил в начальную школу, а также наши старания наполнить его жизнь друзьями. Когда они с Кристофером познакомились, Джейк чувствовал себя в обществе уже гораздо более уверенно и смог помочь младшему другу, направляя его и помогая избавиться от неловкости, которая свойственна мальчикам этого возраста, от неуверенности, когда не знаешь, что другие дети думают или чувствуют. Между Кристофером и Джейком не было преград.

Наставничество со стороны Джейка стало основой их дружбы. Джейк, бывало, говорил:

— Вот. Выучи это. Тебе пригодится, если не будешь этого знать, потом придется трудно.

В первый же день их знакомства Джейк научил Кристофера крутить обруч. В этом была срочная необходимость, поскольку каждое новое умение, которое приобретает такой ребенок, как Кристофер, на единицу уменьшает круг того, над чем можно в отношении его посмеяться, становится на одну единицу меньше того, что отделяет его от других.

Но и Кристофер также помогал Джейку. Он был намного крупнее Джейка и гораздо лучше умел играть в баскетбол. Джейк постепенно тоже стал играть лучше под руководством Кристофера и начал получать удовольствие от занятий спортом.

Кристофер обожал все загадочное. Джейку очень нравилось писать Кристоферу закодированные письма, которые тот должен был расшифровать, а Кристофер с огромным удовольствием придумывал хитрости и показывал их Джейку, который потом должен был догадаться, что они значат. Кристофер очень быстро разобрался в принципах, на которых основывались загадки, и его трюки становились все более сложными. Но чем сложнее загадки Кристофера становились, тем счастливее чувствовал себя Джейк: ему редко встречался ровесник, который мог дать ему действительно сложную задачу. Иногда они вместе составляли какую-нибудь задачу. Например, Джейк помог Кристоферу разработать очень сложный фокус с несколькими зеркалами, которые располагались точно под прямым углом, это было то, в чем Джейк очень хорошо разбирался.

Мальчики ходили в разные школы, но виделись каждую субботу на спортивных занятиях, а затем на следующий день в церкви, они перезванивались каждый вечер и подолгу разговаривали о спорте. Я всегда строго требовала, чтобы за обедом все сидели вместе за столом, но мне было приятно, что у Джейка есть такой замечательный друг, поэтому я иногда делала ему бутерброд с индейкой и нарезала овощи, чтобы он мог поесть во время разговора с Кристофером по телефону.

Майкл и я очень скоро поняли, что мы слишком уж замахнулись с центром отдыха и развлечений. Те 5000 долларов, которые мы оставили на ремонт здания, — было все, что у нас имелось. Помню, как Майкл, просматривая выписку по нашему банковскому счету, покачал головой и сказал:

— Если наша печка взорвется, то нас ожидает холодная зима.

Отец Майкла — плотник, но и он был искренне обеспокоен размахом работ, которые там предстояло сделать. Войдя туда в первый раз, он сказал:

— Вы не можете позволить себе это. Если серьезно, то не идите отсюда, а бегите прочь как можно быстрее.

Но мы не слушали никого. Как и многие американцы в то время, мы воспользовались кредитами. Майкла несколько раз повышали на службе, детский центр процветал. У меня были мысли о его расширении, даже создании при нем небольшой школы. Когда появился Итан, мы ощутили, насколько мал наш дом. В какой-то момент я осознала, что наша семья не умещается в гостиной, одному из детей нужно было устроиться, как на жердочке, на спинке дивана или сесть на полу у наших ног. Нам было неудобно смотреть телевизор всем вместе, нам нужно было больше места.

Первоначальный план заключался в том, что мы все будем жить в центре отдыха и развлечений и одновременно его ремонтировать, но городские власти не разрешат подключить туда воду и электричество, пока все не будет сделано. Лично я не против сложных условий, но заставлять трех мальчиков поселиться в палатке в нежилом помещении даже мне казалось рискованным.

Поэтому мы взяли ипотеку и вложили деньги в строящийся дом в новом районе в Вестфилде — пригороде к северу от Индианаполиса, где в основном проживали семьи среднего класса. Без преувеличения могу сказать, что это был дом моей мечты. Там было достаточно места для всех нас — даже больше, чем нам требовалось. По плану кухня, столовая и гостиная соединялись между собой, поэтому мы могли быть все вместе одновременно. Никого не нужно было выгонять из кухни, когда приходило время накрывать на стол к обеду. Итан очень интересовался тем, как готовят и пекут, и уже в четыре года умел готовить некоторые блюда самостоятельно. Посмотрев на план, я улыбнулась и представила, какие пиры он сможет там закатывать.

В новом доме также предполагался большой гараж, который смог бы вместить больше детей и помощницу в детском центре. Мы с Майклом согласились, что, хотя это и будет для нас несколько дороже, мы сохраним наш старый дом, пока не переедем в новый. Я хотела, чтобы наш переезд как можно меньше сказался на детях, посещающих центр.

Пока наблюдали за тем, как строится наш новый дом — всю весну и лето, — мы перезнакомились с нашими новыми соседями. Мы обычно шли смотреть, как продвигается строительство, а потом располагались на пикник на небольшой площадке у пруда, который находился как раз через дорогу от нас.

В тот день, когда мы переехали, я чувствовала себя взломщицей. Выросла я в квартале, где жили небогатые люди, в восточной части Индианаполиса, и мне все время казалось, что сейчас придет кто-то и скажет, что я не имею права жить в этом роскошном доме. И сегодня, когда я захожу в некоторые помещения дома, я не могу не улыбнуться. Уже то, что у нас с Майклом отдельные раковины в ванной комнате, позволяет мне чувствовать себя английской королевой.

С самого первого или второго дня стало ясно, что пространство — открытая кухня, столовая, гостиная — это именно то место, где мы будем проводить большую часть времени. Друзья, которые заскакивали к нам поздравить с новосельем и привозили подарки, усаживались на диван и в конце концов оставались ужинать.

Мы также сделали абсолютно верный выбор в отношении соседей. Я не могла не познакомиться с нашей ближайшей соседкой Нарни и со всеми теми, кто встречался на ее пути. (Однажды, когда мы вместе ходили за покупками, я услышала, как она кому-то представляется. Я в тот момент была в примерочной. За время, которое мне понадобилось, чтобы примерить пару платьев, Нарни выяснила все о предстоящей свадьбе женщины, ее женихе, его достоинствах и недостатках.) Не успел наш грузовик в тот первый день подъехать к дому, как Нарни выскочила из соседнего дома. И что вы думаете? Она тут же принялась разгружать вещи. Совершенно ни о чем не думая, с приветливым лицом и громким утробным хохотом, она привела в порядок мой гардероб еще до того, как я успела представиться, а ведь я даже не знала, как ее зовут еще за час до того, как она перемыла всю посуду у меня на кухне. Не могло быть никакой личной жизни, когда рядом находилась эта пенсионерка, занимающаяся йогой бабушка, да в этом не было необходимости, поскольку если она появлялась в вашей жизни, то навсегда там оставалась, особенно когда нужна была ее помощь.

У меня было все, о чем я могла только мечтать. Наш дом был всегда полон людей, которых я любила, и постепенно, но уверенно мы строили центр отдыха и развлечений, о котором так долго говорили. Однажды я сказала Майклу:

— Все. У меня есть все. У меня есть все, о чем я мечтала.

Затем грянул кризис, и внезапно центр отдыха и развлечений стал самым последним, что нас беспокоило.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.