Воспоминания друзей и любимых артистов

Воспоминания друзей и любимых артистов

Анастасия Ивановна Цветаева, писательница

В нашу палату поступила пожилая больная, сразу меня заинтересовавшая. Начиная с отчества ее она привлекла внимание — Александра Северовна Стрельникова. Она приехала на операцию, и серьезную: у нее было отслоение сетчатки. (В те годы (1951) операция состояла из поворачивания глаза на нерве и мышцах сетчаткой наружу, что чрезвычайно болезненно, нестерпимо). Электроприжиганием стараются помочь делу — без обезболивания уколами вокруг глаза. Больные в глазных больницах знают процесс той или иной операции, только на эти темы ведутся беседы в палатах.

Конечно, и новоприбывшая знала, к чему ей готовиться. Но почти с первых слов, несмотря на близость операции, она шагнула в наш день совсем неожиданной темой: критикой неточных, подчас и неверных, как она утверждала, советов школы гимнастики по радио. Услышав диктующий голос, Стрельникова, точно получив персонально удар в сердце, повелительно протянула руку в сторону голоса: «Выключите эту машину! Он сейчас сказал «выдох», когда надо «вдох»

Степень ее волнения — пожилого человека (мне помнится, у нее проседь), больного — заворожила внимание. Я всею собою повернулась к Стрельниковой. В ее тоне звучала не простая убежденность в правоте того, что утверждала, а сама правота о себе заявляла.

Так Коперник своим познаньем, перешедшим в его существо, знал, что Земля вертится. И быть готовым идти за это на смерть было только естественно — если ничего другого от непонимающих нельзя было обрести.

Кто была Стрельникова по профессии, я не знала. Но много лет к ней ходил уже тогда известный Новосибирский оперный театр: она лечила — дыханием — оперных певцов, заболевания их голосовых связок, она вылечивала своей системой дыхания затяжные грудные болезни, заикание и астму. Каждый человек, ее помощи требовавший, был делом ее дня. Я не видела Александру Северовну стоящей, я не видела ее рост. Но представить ее себе роста маленького не могу. Выше среднего должен был быть рост этого человека. Лицо продолговато, голова высоко поднята, черты выразительны. Интонации голоса не забудешь.

Мы сблизились сразу. Узнав, что я пишу, она оживилась. «Отлично, — сказала она. — Я вам изложу всю мою теорию, расскажу практику этого дела. Вы все изложите — и мы издадим книгу».

Но мне пришлось огорчить ее: не назвав слово «ссыльная» (а книг ссыльных не издают) я мягко сказала, что мне надо возвращаться в район, где я живу, а ей — ложиться на операцию. Время нашего общения — кратко...

Какую тревогу вызвала весть об операции в Новосибирске, трудно передать! Сколько народу посещало Стрельникову, сколько ей носили цветов (а пора была зимняя), сколько благодарностей от вылеченных мы в палате слышали! Заики, астматики...

Мы больше не увиделись.

Тридцать лет спустя в Москве я вновь услыхала фамилию Стрельниковой — Александры Николаевны! И это оказалась ее дочь, продолжившая ее дело, и развившая, и получившая авторское свидетельство. Она лечит многие болезни с большим успехом.

Когда я занялась этой дыхательной гимнастикой — а она легка и вовсе не утомительна, — я в 87 лет очень скоро и к большому удивлению заметила, что ей подчинились нежданно ревматические и подагрические боли! (В дыхательных упражнениях участвует все тело).

Мир праху зачинателя этого удивительного лечения — Александры Северовны Стрельниковой!

От автора

Анастасия Ивановна Цветаева написала это в своей книге «Воспоминания». Они были дружны с Александрой Николаевной Стрельниковой. Каждый раз, возвратясь от А.И. Цветаевой, моя учительница говорила мне: «Мишуничка, в следующий раз отложи свои дела, и к Анастасии Ивановне сходим вместе. А то мне перед ней уже неудобно — все обещаю вас познакомить!» Но, увы, не суждено было состояться этой встрече — не стало Анастасии Ивановны. «Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня!» — гласит народная мудрость.