Интервью с Д. Дулицким о совместной работе с А. Левшиновым

Интервью с Д. Дулицким о совместной работе с А. Левшиновым

Йога – означает связь, соединение. Порой она связывает столь разных людей, что порождает нечто необыкновенное. С одной стороны, композитор, гитарист, барабанщик, талантливый аранжировщик, чем-то похожий на романтических героев Орландо Блума, киевлянин по месту рождения Денис Дулицкий. С другой, в ответах романтика с большой и широкой музыкальной дороги, – Андрей Левшинов – психолог, писатель, немножечко каратист и боксер и, конечно же, йог. Вот, что из этой йоги, то есть связи, получилось.

– Денис, Вам интересно работать совместно с Андреем Алексеевичем?

– Мне интересно работать вообще, и совместно с Андреем Алексеевичем в особенности. Интересно почему? Интересно прежде всего потому, что взаимоотношения, подобные тем, которые складываются с ним, найти в принципе трудно, да и едва ли возможно. Это как на человеческом, на дружеском уровне, так и на рабочем. Что касается работы, то, хотя с точки зрения социума и есть такая градация «клиент – заказчик», в наших взаимоотношениях с Андреем Алексеевичем это потихонечку уходит, и, мне кажется, совсем уйдет в прошлое. Мне интересно с ним работать также и потому, что таких людей в моем окружении больше нет: людей такой силы, такой внешней силы и такой внутренней силы, такой мудрости. Поэтому интересно. И, если даже оставить в стороне музыку, я многое могу у Андрея Алексеевича почерпнуть…

– Я поняла Вас, Денис, спасибо. А теперь, если музыку не оставлять в стороне, как складывается Ваша совместная работа, Ваши взаимоотношения с Андреем Алексеевичем?

– Если брать музыку, то тут складывается очень нетривиальная история. Происходят очень интересные вещи, особенно те, что связаны с получением информации извне – я имею в виду, какой-то нелогичной информации, которую я не могу как-то назвать, которую я не могу как-то объяснить, то есть каким-то образом вывести на уровень сознания. Я обратил внимание: вот мы встречаемся с Андреем Алексеевичем, он мне приносит какой-то материал – какую-то идею или какой-то фильм, и мы достаточно непродолжительное время обсуждаем, что в итоге должно получиться. Тут же у меня рождаются какие-то идеи, я их стараюсь проговорить, Андрей Алексеевич отмечает, что является ценным, что можно убрать. Вот в таком, я бы сказал, быстром темпе мы обсуждаем будущую работу, и я знаю, что в этот момент происходит еще нечто очень важное, чего не видно и не слышно.

– Зарождение?

– Совершенно верно. В этот момент я получаю некий заряд. У меня такое ощущение, что я обретаю некое зерно, которое обязательно прорастет. Причем я совершенно не боюсь потерять это ощущение.

– Вы даже от этого отходите.

– Да, абсолютно. Мы с Андреем Алексеевичем прощаемся. И через некоторое время, когда я чувствую, что-то, что было заложено в момент беседы с ним, начинает прорастать, я сажусь работать. Если передо мной, допустим, фильм, и я вижу, как люди работают в Гранде с Андреем Алексеевичем, то я понимаю, что у них там складывалась своя неповторимая атмосфера…

– Своя атмосфера, свой ритм…

– Совершенно верно. И наблюдение за этим, даже на экране, помогает мне восстановить вот тот самый цвет этой атмосферы, привкус этой атмосферы – то есть какие-то конкретные вещи, которые прорастают в звуки. Я просто пытаюсь описать свои ощущения, не более того.

– Это, наверное, не так просто проговорить, потому что музыка рождает ощущение совершенно особое.

– Да, совершенно верно. То есть это некоторые разноцветные нити…

– Они звучат?

– Да, они звучат, они ниспадают, и можно любые из этих нитей взять, переплести их, посмотреть, как сочетаются эти цвета. Они разной толщины, из разного материала. Это, наверное, такие потоки, которые имеют разную структуру.

– А какие цвета вносит работа с Андреем Алексеевичем Левшиновым?

– Для меня это цвет небесно-голубой – раз, белый – это два, и иногда это цвет красный, который ближе к бордовому – три.

Вообще, эти музыкальные энергии, эта музыка, которая льется, она иногда проявляется у меня в виде цвета. Такое бывает, хотя это не дает никакого четкого результата и в этом нет никакого смысла.

– А эти потоки, они разные по ощущениям?

– Каждый из них обладает своим настроением: бывают агрессивные потоки, бывают амебные – совершенно никакие, как пластилин, бери и лепи, что хочешь, а бывают и строптивые. Но потом это все совершенно стирается и остается только музыка. Все эти подводные, закулисные вещи, я считаю, никому не интересны и не важны. Главное в нашей совместной с Андреем Алексеевичем работе состоит в том, чтобы то, что мы делаем, приносило людям радость, приносило пользу, оставалось в сердцах чем-то добрым. Это основная задача. А уж как это все происходит – собственно, не так и важно.

– Денис, а словами можно объяснить, как писать музыку?

– Нет.

– И в то же время как Андрей Алексеевич передает Вам те идеи, которые раскрываются в музыкальных произведениях?

– Андрей Алексеевич очень точно умеет передать настроение…

– Состояние?

– Совершенно точно, состояние. Он передает его мгновенно и очень точно. Это состояние запоминается. Оно каким-то образом откладывается, отпечатывается где-то, и когда заканчивается всякая суета, и я наконец-то имею возможность заглянуть в себя – спокойно, медленно дыша, вот тогда я могу обратить внимание на тот след, который оставляют эти состояния, возобновить их снова.

– Они Вам интересны?

– Они мне очень интересны, они мне даже очень полезны, я бы так сказал. И для себя, и для здоровья, я Вам серьезно говорю.

– А как происходит работа над песнями, которые начал писать Андрей Алексеевич?

– Я был очень удивлен, когда Андрей Алексеевич при очередной нашей встрече вместо того, чтобы начать объяснять идею нового произведения, вдруг достает пачку листов, на которых достаточно крупным почерком написан текст – графически видно, что это куплеты. У меня сразу же закралась мысль, что это может быть, но я, честно говоря, такого не ожидал. Я привык, что мы делаем музыку, и делаем ее определенным образом. Андрей Алексеевич объяснил происходящее: «Я летел в самолете после Гранд-Мастер-Класса, что-то ко мне пришло, и я понял, что выразить это можно только словами». Есть, видимо, и такие энергии, которые выплескиваются только с помощью слов. Андрей Алексеевич зачитал мне стихи в той ритмике, которую он в себе чувствовал.

– Наверное, для Вас было неожиданным их содержание?

– Верно. Я, честно говоря, совершенно не понял, что к чему, потому что, например, те тексты, которые используются в той группе, где я играю, абсолютно другого плана. Но я решил, что у меня нет никакого иного способа вникнуть в тексты Андрея Алексеевича, как просто сесть над ними работать. Что я и сделал. И, к моему удивлению, мелодии полились просто рекой. Я столкнулся с тем, что у меня к одному тексту было написано две-три, а то и четыре совсем разных мелодии. Была даже такая ситуация, когда я аранжировал, то есть привел практически к готовому знаменателю одну песню в двух совершенно разных вариантах, с двумя совершенно разными мелодиями, и нам с Андреем Алексеевичем пришлось выбирать, на каком остановиться.

В результате я понял, что тексты Андрея Алексеевича, несмотря на их непривычность – непривычность такого изложения идеи, дают мне возможность написать мелодии – такие воздушные, легкие, работой над которыми я раньше особенно не злоупотреблял, потому что немножко все-таки другое у меня музыкальное направление. А эти тексты – видимо, Андрей Алексеевич настолько хорошо представлял себе, как они должны звучать – проросли именно в том виде, в котором получились.

– А как Вы их записывали?

– Очень просто. Я сразу поинтересовался: Андрей Алексеевич, есть ли опыт исполнения, пения, вокальных навыков. Андрей Алексеевич сразу сказал: немного, но он постарается использовать все свои внутренние энергетические силы, чтобы исполнить все как можно лучше.

– И как происходила запись?

– Оказалось, что Андрей Алексеевич потрясающе легко всему учится. Задача, собственно, состояла в том, чтобы наполнить пение эмоцией, наполнить его энергией нужного качества, сделать это в хорошем, добром расположении духа, и, мне кажется, это удалось.

– Вы какие-то новые для себя открытия делаете?

– Обязательно. Они сами собой приходят, эти открытия. Но все-таки есть продукт, который я делаю для Андрея Алексеевича, для слушателей, и есть открытия, касающиеся меня лично, моего внутреннего мира.

– Я благодарю Вас, было очень интересно. И в конце нашей беседы, прошу Вас, заключительный аккорд.

– Заключительный аккорд? Мне безумно приятно, что Вы приехали, что мы с Вами общались. Мне очень удивительны вообще все эти вопросы, и вообще все, что связано с Андреем Алексеевичем, с нашей работой, с моей работой. Тут сюрприз за сюрпризом. Постоянно открываются новые двери, и меня это очень привлекает. Мне бы хотелось, чтобы то, что делает Андрей Алексеевич, то, что делаю я, что мы делаем вместе – чтобы плоды этой работы помогали людям открывать новые двери. В том числе те, которые уже открыл я. Я бы очень хотел, чтобы те светлые состояния, которыми я очень дорожу, чтобы они передавались. Я бы очень хотел, чтобы эти произведения, эти выращенные и взлелеянные плоды были полезны, были приятны, и чтобы они оставались в сердцах людей. Вот это, собственно, пожелание и самому себе, и слушателям. Это самое главное. Остальное – неважно.

Вот, что эти двое сотворили:

CD:

«Финская гармония»

«Реальный цигун»

«Небесная медитация»

«Это ты»

Музыка к фильмам Андрея Левшинова:

«Финская гармония», «Реальный цигун», «Йога для всех», «Небесная медитация», «Мир увидеть с высоты», «Реальный бой со своими ложными Я», «Азбука йоги», «Непал. Тибет», «Практики саморелизации», «Первые шаги в дзен».

Лариса Корякина

Обучение. Консультации. Тренинги.

Помощь в решении всех проблем.

Мастерская позитивной психологии и развивающих тренингов

Санкт-Петербург тел.: (812) 575-89-90, 575-89-91

Москва тел.: 8-926-220-62-62

www.levshinov.ru

andrei@levshinov.ru