МИССИЯ ОТЦА И РОЛЬ ОТЦА Жертвоприношение Авраама
МИССИЯ ОТЦА И РОЛЬ ОТЦА Жертвоприношение Авраама
Чем ближе мы подходим к окончанию книги, тем более тонкие темы нам следует затронуть. Об этом сложно говорить и тем более давать однозначные рекомендации. Но разве легко видеть родителей, которые приходят за помощью и умоляют (другого слова не подберёшь) избавить их детей от зависимости. Дети, даже повзрослев, всегда остаются детьми для своей матери и отца. Когда дети хоронят родителей – это процесс душевно нелёгкий, но природный. Когда же на глазах гибнет твой ребёнок, боль неземная пронзает сердце. И ответа не найти в логике земной.
Эти строки, возможно, потревожат чувства, которые испытывают родственники человека, попавшего в сети зависимости, но, поверьте, в них нет упрека или желания сделать больнее. Путь к исцелению лежит через некий перевал, кризис, нам его следует пройти. Да, мы знаем, что отец и мать готовы сделать всё, чтоб их сын или дочь не погибли, но если любящий, но неподготовленный человек бросится спасать утопающего, то они утонут вместе – это и есть созависимость. Надо подготовиться, а уж тогда спасать. Конечно, ваше право – отложить чтение, но…
…нет ничего нового под солнцем.
Бывает нечто, о чем говорят:
«смотри, вот это новое»
(или у меня беда, какой не бывало);
но это было уже в веках,
бывших прежде нас (Еккл 1: 9-11).Попробуем исследовать логику небес, попытаемся понять Самого Бога. Вот одна из древнейших историй об отношениях отца и сына.
Авраам любил Бога столь безбрежно, столь безоговорочно, что даже когда Бог неожиданно заставлял Авраама сниматься с насиженных мест и начинать всё сначала, Авраам не роптал. Он послушно отправлялся в те земли, которые указывал Бог.
Сила его веры в Божественную безупречность была так велика, что когда Бог обещал уже ставшему глубоким стариком Аврааму, что от него будет столько же потомства, сколько звёзд на небе, то и здесь девяностолетний Авраам не позволил себе ни на секунду усомниться в реальности сказанного Богом.
Правда, Сарра, восьмидесятилетняя жена Авраама, однажды не выдержала и рассмеялась, причём в присутствии Бога. Ведь она прошла все периоды возможного деторождения, и ей как женщине стало просто смешно. У неё давно уже прекратились все женские циклы.
Любой человек мог бы воспринять бесконечные разговоры Бога о потомстве девяностолетнего мужа и его восьмидесятилетней жены как шутку или даже как издевательство.
К тому же разговоры об этом велись давно, а столь желанных детей всё не было.
Всю свою жизнь страдал Авраам от бездетности, и всю жизнь они с Саррой прожили без детей. В те времена это считалось не только позором, но более того – наказанием Всевышнего, Сам Бог прерывал линию рода, значит, супруги были глубоко порочны, неисправимо грешны, недостойны, чтоб жили их дети.
Но Бог наконец сжалился над бедными стариками, и произошло чудо: Сарра зачала и родила.
И назвали сына Исааком.
Вы не в состоянии даже на секунду представить себе, какие чувства испытывал Авраам, когда смотрел на свою Сарру, кормящую грудью их ребенка.
У вас не хватит воображения понять, что это значит: всю жизнь страдать от отсутствия детей и на старости лет познать счастье – видеть, как твой ребёнок растёт, делает первые шаги, произносит первые слова.
На Земле нет такой меры, которой можно измерить ту степень благодарности и безмерной любви, которую испытывал Авраам по отношению к Богу.
И когда Сарра любовалась этим сказочным чудным мальчишкой, этим божественным чудом, она, наверное, не раз упрекала себя за тот давний смех, смех недоверия к Богу, к Его пророчествам, к Его обещаниям.
Ведь Сарра знала, что Бог любит её Авраама за кристальность, за послушание, за человечность.
Что может быть лучшей наградой Аврааму, чем этот мальчишечка?
Любовь же Авраама к Исааку так велика, что его сердце готово выскочить из груди от неизбывной радости.
А какой Исаак умный, какой рассудительный, сколько в нём любви к отцу и матери!
Какой он красивый!
А теперь, когда ему уже четырнадцать лет, то какой помощник появился в доме!
А сколько в нём доброты, сострадания!
Сарра знает, что Авраам любит сына своего больше всего на свете!
И можно только представить себе, как радуется сам Господь, глядя с высоты на эту счастливейшую семью – двух древних стариков, отдавших всю свою жизнь, все свои силы служению Богу и в немощной старости получивших от Него столь великую награду…
А впрочем, вот и Он Сам, а точнее, Его глас (далее цитаты из первой библейской книги Бытие, глава 22):
«– Авраам!
– Вот я.
– Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе».
(Всё закавыченное – точные цитаты из Библии.)И вот здесь я прерываю рассказ.
Я не берусь судить о глубинном смысле Божьего замысла.
Я не могу прочитать это на языке оригинала, ибо не знаю иврита.
Я не могу оценивать этот эпизод (как, кстати, и многие другие) с точки зрения какой бы-то ни было земной логики.
Да и слишком далеко во времени отстоят от нас описанные в Священном Писании события.
С точки зрения религиозного мышления логика этого эпизода состоит в том, что Бог испытывает Авраама, глубину его веры и (как сейчас бы сказали) преданности Богу.
Но как бы то ни было, я не в силах, да у меня просто не хватит воображения описать мысли, состояние Авраама, получившего это указание от Бога. Что происходило в его душе?
Почему он не сошел с ума?
Ведь с точки зрения современной психологии подобная ситуация запредельна для человеческих нервов, для способности психического выживания. Особенно если учесть, что Аврааму уже больше ста лет.
Но вернёмся к описанию событий. И посмотрим, что сказано в Ветхом Завете о реакции Авраама на приказ сжечь сына.
Для большего эффекта повторим последнюю фразу и тотчас же пойдем дальше.«…и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения и, встав, пошёл на место, о котором сказал ему Бог».
Опять прерываю рассказ, чтобы прокомментировать: Об этом написано так, словно Авраам каждую неделю сжигает по одному из своих сыновей. «Наутро… встал… оседлал осла… наколол дров для всесожжения… (!) и пошёл…».
Но читаем дальше:
«На третий день (!!!) (это значит, что три дня шёл с сознанием, что идёт сжигать своего сына!) Авраам возвёл очи (вот сильный психологический момент, значит, все это время Авраам шёл, опустив очи долу) и увидел то место издалека, на которое ему указал Бог.
И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь, с ослом; а я и сын пойдём туда поклонимся и возвратимся к вам». (Здесь и далее выделения автора.)Одно из двух: или Авраам в глубине души не верит в то, что Бог требует этой жертвы, когда он говорит о возвращении, или он заботится о психике двух мальчишек, которых взял с собой. И конечно же, о сыне, которому через несколько минут предстоит умереть от его, отцовской руки, но который должен осознать это только в последнюю секунду.
«И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего (какая аналогия с Христом, несущим свой крест!), взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе.
И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: „Отец мой!“. Он отвечал: „Вот я, сын мой“».
(Здесь я несколько забегаю вперёд, речь об этом пойдёт ниже, но обратите внимание на этот момент: по мере приближения ко времени и месту убийства отцом сына идёт постоянное напоминание об их родственных отношениях, что ещё больше обостряет сверхъестественную трагедийность ситуации.)
И вот приближение к месту жертвоприношения, а по пути – разговор невероятной психологической силы, комментировать который я не смогу: это лежит за пределами моих литературных возможностей.«Он (Исаак) сказал: „Вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?“ Авраам сказал: „Бог усмотрит себе агнца для всесожжения, сын мой“. И шли далее оба вместе.
И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров.
И простёр Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего.
Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: „Авраам! Авраам!“ Он сказал: „Вот я“.
Ангел сказал: „Не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего; ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня“».
Что это?! «Боишься ты Бога» и «не пожалел… для Меня».Анализируя этот отрывок вместе с талантливейшим (я не побоюсь этого эпитета) музыкальным критиком Михаилом Казиником, я пожелал вновь перечитать эту спланированную самим Всевышним драму. И в самом начале главы 22 Бытия при повторном прочтении обнаружился ключик.
…Бог искушал Авраама…
…Бог
искушал…
Искушал кто?!
БОГ!
Далее по тексту в главе 24 Бытия сказано, что Господь благословил Авраама всем (детали «смотрите на сайте»).
Возможны ли комментарии?
No comments.
По-моему, мужики, нам это надо прожить. Искушал – это значит испытывал. Испытания, которые посылает Сам Бог, как неоднократно убеждаемся, не бывают сверх сил человека, на пределе – да, несомненно силы следует приложить, прежде всего совершить духовный подвиг – доказать, что ты человек. А быть может, это было испытание не столь для престарелого Авраама, сколь для его сына? А именно от него, от Исаака, произошло великое потомство, которое Бог обещал Аврааму и его Сарре. Напомним, что в иудейской традиции понятие родовой линии и продолжения рода очень сильно. И продолжение рода неразрывно связано с понятием пред стояния перед Богом.
Что принял ты от отца твоего? Что передашь по линии рода детям своим? Бог искушает тебя. Возможно, ты сгоришь в водке или наркотике, как должен был сгореть на жертвеннике Исаак.
Но у тебя есть и другая возможность: быть таковым, чтоб ангелы откликнулись на решимость твою – всё в руках твоих. Библия всегда иносказательна.
В Иерусалиме и сегодня гора Мориа находится на том самом месте, где была и во времена Авраама. И бережно хранится тот самый камень, камень жертвоприношения Авраама. Прикоснись к нему душою: быть может, этот камень краеугольный в твоей Миссии. Быть может, это прикосновение возвысит отцовскую роль до Миссии.Данный текст является ознакомительным фрагментом.